Посланники тьмы - Антон Грановский

Княгиня подняла к лицу платок и промокнула и без того сухие губы.

– Глеб, – тихо заговорила она, – если ты скажешь, где утопил громовые посохи, князь Егра помилует тебя. Я обещаю.

Глеб усмехнулся:

– Ты сама-то себя слышишь? – Он качнул головой и с досадой проговорил: – Везет же мне на сумасшедших баб.

Наталья подождала, не скажет ли он еще чего-нибудь, но, поскольку Глеб молчал, заговорила снова:

– Когда-то ты любил меня, Первоход. Почему же теперь ты так меня ненавидишь?

– Я тебя обожаю, – сказал Глеб. – А если ты поможешь мне отсюда выбраться, я оседлаю Росинанта, нарисую на щите твое лицо и отправлюсь крушить мельницы в твою честь.

– Насмешник, – тихо проговорила княгиня. – Все такой же насмешник. Что ж... – Она поднялась со скамьи. – Ты сам волен выбирать свою судьбу. Скажешь, где утопил ольстры, и будешь прощен. Не скажешь – Ядвига сотворит с тобой такое, о чем и подумать страшно.

Глеб усмехнулся:

– Да уж, я наслышан о ее подвигах.

– Слухи не врут, Глеб. Так ты не скажешь?

Он покачал головой:

– Нет.

Еще несколько мгновений княгиня стояла рядом с решеткой, будто надеялась, что Глеб внезапно передумает, затем повернулась и молча зашагала к двери.

– Наталья! – окликнул ее Глеб, схватившись руками за прутья решетки.

Она остановилась. Обернулась и выжидающе взглянула на Глеба.

– Прикажи меня отпустить! – в отчаянии проговорил он. – Я не обманывал тебя, когда говорил, что горожане в опасности! Нечто страшное бродит по городу и убивает людей! Времени мало! Если я не остановлю это...

Глеб осекся, наткнувшись на холодный взгляд княгини.

– Не унижай себя лукавством, Первоход, – сухо отчеканила она.

Плечи Глеба поникли.

– Значит, не отпустишь? – хрипло спросил он.

Она покачала головой:

– Нет. В отличие от тебя, ходок, я не вольна в своих желаниях. В моих руках бразды правления княжеством. А вокруг меня слишком много тех, кто хочет эти бразды отнять.

– Понятно, – сокрушенно проговорил Глеб. – Борьба за власть. Все как всегда. Ладно, ступай в свой крысятник. Но если соседний князь вновь захочет перерезать тебе глотку, не зови меня на помощь.

– Мне жаль, – сказала княгиня, повернулась и растворилась в сумраке каменного коридора.

Глеб закрыл глаза. А когда снова открыл их – рядом с клеткой, на деревянной лавке, сидел, прикрыв в дреме глаза, охоронец. Дюжий парень с копной русых волос, торчащих из-под шелома, и конопатой рожей.

– Эй, друг, – тихо окликнул его Глеб.

Охоронец взглянул на Глеба.

– Чего шумишь?

– Княгиня ушла?

– Ушла.

Глеб облизнул потрескавшиеся, разбитые губы сухим языком и попросил:

– Мне бы водицы.

– Не велено, – грубо ответил парень. – Скажешь, где утопил громовые посохи, дам тебе попить. Не скажешь – помирай от сухоты.

Глеб вздохнул.

– Веселые у вас тут нравы.

Он снова закрыл глаза.

– Слышь-ка! – позвал охоронец.

– Чего?

– Держи!

Парень протягивал ему кружку с водой.

– Так ведь не велено, – хрипло проговорил Глеб.

– Не велено, – согласился парень и опасливо покосился на неразличимую во мраке каменного коридора дверь. – Попей чуток, а после никому не сказывай. Иначе мне конец.

– Не скажу, – пообещал Глеб и приник губами к краю оловянной кружки.

– Не пойму я, чего ты упрямишься? – глухо спросил охоронец. – Замучает тебя Ядвига. Ведь не золото же ты там утопил. Всего лишь громовые посохи.

Глеб усмехнулся:

– А ты почем знаешь? Может, и золото.

Парень удивленно и недоверчиво взглянул на Глеба.

– Брешешь, – вымолвил он.

– Может, брешу. А может, нет.

Еще несколько мгновений охоронец недоверчиво и подозрительно взирал на Глеба, затем ощерил большие, редкие зубы и сказал:

– Ну, и сколько у тебя там золота?

– Сколько золота? Да с пуд, наверное.

– Пуд? Целый пуд золота? – Охоронец наморщил лоб, попытавшись вообразить себе этот золотой пуд. Однако воображения, чтобы представить этакое богатство, охоронцу не хватило.

– Столько золота во всем княжестве не наберется! – объявил он. – Брешешь, да? Ведь брешешь?

Глеб покачал головой:

– Ничуть.

Парень вновь усмехнулся и вновь качнул головой, еще более недоверчиво:

– Ох, и здоров же ты брехать, ходок. Пуд золота! Это ж надо такое выдумать!

Он отвернулся от Глеба, но тут же повернулся снова.

– Послушай, полонец... – Голос парня подрагивал.

– Чего тебе? – небрежно отозвался Глеб.

– Я тебе воды подал, помнишь?

– Ну, помню.

– Ты просил, и я подал. А ведь меня за это могут того... по шапке.

– Могут, – согласился Глеб.

– Послушай-ка... Что, если ты мне скажешь, где утопил золото? Все равно ведь пропадет. А так я бы половину твоим родичам отдал. А ольстры я не трону, не бойся! По мне так пущай они на дне болота гниют. Ну как, полонец?

Глеб хмыкнул:

– Да никак. Нет у меня родичей.

– Ну, друзьям. Или глянувшейся девке. Есть ведь у тебя друзья или девка?

Глеб покачал головой:

– Нет. Никого нет.

– Эх... – вздохнул охоронец с досадой. – Ты пойми меня, полонец: я ведь не от жадности тебя расспрашиваю.

– А от чего?

– От жалости! Жалко мне, что такое богатство даром пропадет. Скольким людям помочь можно было бы. Ты не думай, я не скупой. Половину пуда людям бы раздал. Пусть живут да радуются, да тебя добрым словом поминают.

Глеб нахмурился.

– Даже не знаю, – задумчиво проговорил он. – А ну как обманешь? Ну, как все золотишко себе заграбастаешь, а людям ничего не оставишь? Да и насчет громовых посохов сомневаюсь. Отдашь ведь их, небось, князю-то?

Парень обмахнул себя пальцами, прочертив в воздухе страшный знак заклятия, и торжественно проговорил:

– Клянусь Велесом – не отдам! И из болота доставать не стану! А коли случайно попадутся, так обратно на дно брошу!

Глеб вздохнул:

– Ну, хорошо. Наклонись ко мне – прошепчу тебе на ухо.