Мама для чужой дочки - Ксения Богда

себе… десятка.

– Мошенничество в особо крупных размерах. Статься сто пятьдесят девять. Штраф и лишение свободы.

– А доказательства? – вспоминаю какие-то идиотские сериалы про следаков и пытаюсь припомнить, кто там что говорил.

Тупо, конечно, но что есть сейчас в моем заторможенном мозге.

Следак начинает ржать.

– Ты че нас за дилетантов, что ли, принимаешь? Реально? Думаешь, мы его за красивую рожу загребли?

Мотаю башкой.

– Я пытаюсь понять, что случилось?

– Да хаты он себе присваивал.

– Это как? Я жестко туплю, но в моей голове не укладывается, что Димон, с которым я с детства, на такое способен.

– Ну ты как с луны упал. Пенсионерок разводил. С какой-то дамочкой в тандеме.

– И… – горло сковывает, прокашливаюсь, – как его поймали?

– Да долго ловили. Месяца три. Нотариуса подсадного натравили. А твой братец клюнул. Ну он и признался.

В висках начинает долбить от всего происходящего.

– Все документы у нас на руках. Бабло за проданные квартиры тоже имеется.

Тру лицо ладонями. Пытаюсь думать.

– А адвокат как-то может срок сократить?

Следак только фыркает.

– А смысл? Он признался, все улики у нас на руках. Там сумма за четыре хаты около двадцатки лямов.

Вот же, б… лин.

– Охренеть, – хриплю, глядя в пошарпанный пол.

– Ага, немало.

– Увидеться с ним можно?

Хрен знает зачем. В глаза посмотреть, что ли.

Когда он успел так скатиться? Как?

– Ну а чего ж нельзя. Раз за тебя наш генерал слово сказал, тебе все можно. В рамках закона, – грозит мне пальцем и кого-то по телефону вызывает.

– Антонов, здарова, там Жданова дерни в допросную. К нему тут брат прикатил.

Кладет трубку и встает. На автомате вскакиваю следом. Виски снова простреливает болью.

– Так ты не знал, что ли, ничего? – косится на меня.

Сканирует.

Поймать пытается?

Мотаю головой.

– Я сам его искал недели три последние. Он не отвечал, а тут позвонил и сказал, что у вас.

– А, так вот кому он трезвонил. Ну-ну.

Меня заводят в тесную комнату. Два стула и стол. Тусклый свет из лампы в потолке.

– Садись, сейчас приведут.

А я не знаю, куда деть руки. Как в кошмар попал. Только вот реальность оказалась намного страшнее.

Димона заводят. Окидываю его глазами. Пытаюсь отыскать… что? Следы побоев? Но братец на удивление бодрый и целый вполне. Все та же шевелюра, немного взъерошенная, холодный колючий взгляд, и даже немного раздался в плечах с нашей последней встречи. Явно не голодал.

При виде меня расплывается в улыбке и бросается навстречу, но конвоир тормозит его и усаживает напротив.

– Порядок, Жданов. Десять минут.

Дергаюсь, как будто ко мне обратились. Ждем, пока нас оставят наедине.

– Ну привет, брат, – голос садится.

Это какой-то сюр. Мать его, это какой-то гребаный абсурд.

– Олег, спасай. Только на тебя надежда, – хватает меня за руку и заглядывает в лицо затравленным взглядом.

– Чем я тебе помогу? Мне следак сказал, что ты признался в мошенничестве. Двадцать лямов, – стучу себя по виску, – ты че натворил, брат?

Он трет над подбородок и кусает губу.

– А что мне оставалось? Конечно признался. Они меня взяли у нотариуса.

Таращусь на него.

– То есть это все правда?

Я цепляюсь за надежду, что его оклеветали. Мне все наврал в кабинете следак. Но, судя по сжатым губам брата… нет, не наврал.

– Задолбала меня нищета, Олег. Это ты у нас вечно в шоколаде, а я на побегушках.

– Чего? Ты бредишь, что ли? В каком шоколаде?

– Жизни красивой хотел. Последнее дело было бы, а потом безбедная жизнь, но стерва эта нотариусная, сдала.

Я ушам не верю. Сижу и как придурок глазами хлопаю. Хочется проверить, реальный ли передо мной брат или какая-то матрица?

– Ты прикарманивал себе то, что тебе не принадлежит, – шиплю, хватая его за футболку.

Димон меняется в лице, и я вижу в его глазах страх и сожаление.

– Да меня бес попутал, брат. Сам не знаю, как я на это пошел. С девчонкой познакомился, и она мне схему такую подкинула.

– С какой девчонкой?

– Да там. Натка. Сказала, что стопроцентный вариант, чтоб бабла заиметь.

– Это какой-то…

– Согласен, я повелся как лошара, – ерошит волосы руками, закованными в наручники, – помоги мне, а?

– Как?

– Адвоката крутого найми. Я же знаю, что у тебя есть бабло на это. Не бросай меня в этом клоповнике.

– Следак сказал, что бесполезно. Там все козыри у них на руках.

– Ой, да этот следак до хрена чего говорит. Помогай, брат. Ну ты же не бросишь меня на произвол судьбы.

И он прекрасно знает, что не брошу. Потом не прощу себе, если не сделаю хоть что-то.

– Десятка, Димон.

Он отводит взгляд и сглатывает.

– Знаю. Поэтому и прошу помочь. Ну ты прикинь, у меня вся жизнь в трубу вылетит с этим сроком.

– А ты чем раньше думал? – подрываюсь с места и упираюсь руками в стол. – Думал, можно вот так просто других дурить и за это ничего не будет?

– Была такая мысль.

И после этих слов мне хочется ему врезать по морде. Может, хоть это как-то поставит мозги на место.

– А ты о бате-то подумал?

– А чего о нем думать? – дергает плечом. – Он у меня взрослый дядька. О, кстати, может, он там свои связи поднимет и меня отпустят?

И я понимаю, что передо мной сидит все тот же эгоистичный пацан, думающий только о себе.

– Ну нет. Сам вляпался, сам и выгребай. Дядьку не трогай. Он такого позора не переживет.

– Ой, да что ты нудишь, – морщится, – ну кто из нас не делает ошибок?

– У тебя их что-то слишком до хрена.

– Ну я молодой же. Хочется все попробовать.

В комнату заходит сопровождающий.

– Время вышло. Давай, – дергает Димона за плечо.

Открываю рот, чтобы сказать о Лизке, но что-то мешает.

– Брат, помогай, – умоляющий взгляд.

И я только могу смотреть, как за Димоном закрывается дверь.

Глава 21

Полина

Пытаюсь уложить Лизку спать и прислушиваюсь к звукам из квартиры сверху. Но там тихо. Значит, Олег ещё не приехал от Димы.

А у самой сердце разрывается от переживаний. Что случилось с Димой и почему его задержали? Как на это все отреагирует Олег и что будет делать дальше?

Лизка вроде засыпает, но начинает капризничать и извиваться на руках. Сегодня она особенно беспокойная, но я питаю надежду, что это зубы или что-то несерьезное.

Вроде бы пока причин для паники нет. Она ведет себя как обычно, просто часто хнычет и почти не слезает с