Кража в Венеции - Донна Леон

Подойдя ближе, Брунетти сказал:

– Не знал, что ты играешь в шахматы.

– Это громко сказано, – ответил Вианелло. – Я знаю, как ходят фигуры и прочее, но в том, что касается тактики и стратегии, я не мастак.

Брунетти решил не комментировать эти слова. Удивительно, что такой прекрасный хищник не замечает собственных талантов, но, возможно, преследовать преступников – это не то же самое, что брать ладью или слона.

Они дружно, нога в ногу, зашагали в противоположную от канала сторону.

– Хочу поговорить с охранником Мерулы. Потому и позвал тебя. Скажешь потом, как он тебе.

– А о чем будет разговор? – спросил Вианелло.

– Когда мы общались впервые, он сказал кое-что примечательное, и теперь я хочу расспросить его поподробнее.

– Что именно он сказал?

– Лучше тебе услышать это своими ушами.

Вианелло на ходу посмотрел на начальника и спросил:

– Вы его подозреваете?

– Нет, пока нет. Он производит впечатление порядочного человека.

– Но никогда нельзя сказать об этом наверняка? – произнес инспектор.

– Именно!

В библиотеке Брунетти подошел к дежурному на первом этаже (это был тот же молодой человек, что и в его прошлое посещение) и сказал, что хотел бы поговорить с синьором Сартором. На лице юноши отразился целый калейдоскоп эмоций – любопытство, озабоченность, страх.

– Я схожу за ним, – сказал он, вставая со стула.

Через несколько минут дежурный вместе с Сартором вошли через дверь, ведущую в фонд современной литературы. Узнав Брунетти, Сартор направился к нему с протянутой для приветствия рукой, но как только увидел стоящего рядом с ним незнакомца, сразу же ее опустил.

– Здравствуйте, комиссарио, – с натугой проговорил охранник; его взгляд метался между полицейскими.

– Синьор Сартор, – произнес Брунетти, – это мой коллега, инспектор Вианелло.

Охранник молча пожал руки обоим.

– Прошу вас, уделите мне немного времени, – сказал ему Брунетти. И, оглядевшись, обратился одновременно к охраннику и юноше: – Есть место, где мы могли бы поговорить?

Сартор взглянул на коллегу, но ничего не ответил.

– Пьеро, комната для персонала подойдет? – предложил дежурный.

– Ну да, – произнес Сартор после короткой паузы. – Конечно!

Он направился к двери, которая вела на внешнюю лестницу, предоставив Брунетти и Вианелло идти следом за ним. В этот раз охранник спустился во двор, провел их по мощеной дорожке, вскоре свернувшей налево, к еще одной двери в самом конце здания. Брунетти не сразу сообразил, почему было не пойти наискосок, через двор, но, наверное, топтать молодую травку тут не позволено. Странной показалась ему и походка Сартора, который шел так, будто ногу у него свело судорогой; наконец комиссар понял, что тот старается не наступать на трещины между камнями. Они прошли под большим кустом сирени (почки вот-вот раскроются!) и остановились перед ступеньками крыльца, ведущими к деревянной двери с двойными стеклами.

Сартор сунул руку в карман пиджака и вместе с ключом на колечке вытащил несколько красочных прямоугольных кусочков картона, которые рассыпались по земле. Вианелло быстро наклонился и поднял три или четыре из них со словами:

– А, это Gratta e Vinci![90]

Он улыбнулся:

– Такие же покупает моя жена, по одному в неделю. Она ни разу не выигрывала больше пятидесяти евро; страшно представить, во сколько ей обошелся этот выигрыш!

Сартор торопливо собрал остальные билетики, взял те, что протянул ему Вианелло, и посмотрел на полицейских так, словно у них была партия в покер и ему надо решить, какую ставку сделать. Наконец он сказал:

– Я покупаю лотерейные билеты жене. Но она ни разу ничего не выиграла.

Передернув плечами, он пробормотал: «Азартные игры – это для дураков. Roba da donne[91]». Выразив таким образом неодобрение женских слабостей, Сартор сунул билеты обратно в карман. Он поднялся на крыльцо и открыл дверь.

– Сюда мы приходим во время перерыва, чтобы переодеться.

Охранник отступил на шаг, впуская гостей в помещение.

Брунетти отметил про себя, что здесь тепло, уютно и довольно просторно. Мойка, холодильник, даже небольшая кухонная плита – все безукоризненно чистое. На дальней стене – два окна с видом на канал; через них, а также через застекленную часть двери в комнату с белыми стенами проникало достаточно света. Сартор закрыл дверь.

– Пришлось поднять все во время реставрации, чтобы аква альта не добралась, – сказал охранник, выдвигая из-под деревянного стола сначала два стула, а затем и третий. – То есть если она не поднимется выше одного метра сорока сантиметров.

До сих пор не запятнанные стены подтверждали его слова.

У одной из них стоял ряд металлических шкафчиков с навесными замками. На стене напротив на крючках висела верхняя одежда: пальто и несколько пиджаков. В дальнем конце комнаты – три потрепанных, но с виду удобных кресла, расставленных между окнами.

– Могу сделать кофе, если хотите, – предложил Сартор на правах гостеприимного хозяина, то и дело ныряя рукой в карман, чтобы убедиться, что билетики на месте.

Брунетти соврал, что они с коллегой уже выпили кофе по дороге, и направился к креслам. Вианелло последовал за ним. Все трое сели.

– Пару дней назад, во время нашей первой беседы, синьор Сартор, – начал Брунетти без предисловий, – вы сказали, что дотторе Никерсон много и интересно рассказывал вам о книге, которой пользовался в своих исследованиях, и вы решили ее прочесть.

Сартор опасливо посмотрел сначала на одного полицейского, потом на другого, словно ожидал, что его вот-вот начнут укорять за то, что он прочитал одну из библиотечных книг. Наконец он кивнул:

– Да.

– Напомните, пожалуйста, что это была за книга?

На лице охранника отчетливо читалось растущее замешательство.

– Но я ведь уже говорил, сэр! Это был Кортес.

– На итальянском? – спросил Брунетти.

– Конечно. Я других языков не знаю.

– Это было отдельное издание или часть многотомника?

– Отдельное, синьор. Это книга, найденная мной на столе, за которым на днях работал дотторе Никерсон. – Сартор оживленно закивал: – Та самая!

– Вы уверены? – уточнил Брунетти.

Словно опасаясь ловушки, Сартор глянул в сторону, на Вианелло, который следил за разговором с нескрываемым интересом.