Ледяное забвение - Александр Ковалевский

Раттенхубер же прекрасно справлялся с возложенными на него обязанностями главного телохранителя фюрера и без ценных указаний Гиммлера, по рекомендации которого он стал начальником личной охраны Гитлера. Раттенхубер так организовал охрану фюрера, что у злоумышленников не было ни малейшего шанса его убить.

Все машины Гитлера, на которых он совершал свои поездки, были бронированы и снабжены специальными непробиваемыми стеклами. Броня выдерживала обстрел автоматическим оружием, пулеметом, и на ней не оставались вмятины даже от взрыва гранат. Стекло выдерживало семь винтовочных выстрелов в одну точку, а броня прикрывала все стенки машины, включая днище. Подножки в его машинах закрывались вплотную дверями и исключали, таким образом, возможность впрыгивания на ходу посторонних лиц. Внутри автомашин Гитлера имелись хорошо замаскированные и быстро открывающиеся кобуры для автоматов и пистолетов. Автомобили сопровождавшей охраны были вооружены каждый двумя пулеметами с тысячей двумястами патронами к каждому из них.

На улицах, по которым Гитлер мог проехать в автомобиле, выставлялось оцепление охранной полиции, СС и СА. Все помещения рейхсканцелярии находились под контролем сотрудников имперской службы безопасности — РСД. Переходы от служебных помещений к личным апартаментам Гитлера охранялись отборными эсэсовцами из «Лейбштандарта Адольф Гитлер».

Весь обслуживающий персонал служебных и жилых помещений фюрера в Берлине и в его имении в Берхтесгадене, а также их родственники подлежали непрерывной проверке со стороны полиции. Пропуска в здания менялись ежемесячно. У каждого входа было установлено круглосуточное дежурство привратников и сопровождающих. Чердачные помещения и крыши находились под постоянным наблюдением охраны.

Лица, приходившие на прием к фюреру без заблаговременного оповещения, пропускались только после телефонного запроса. Все посетители получали специальный листок, на котором отмечалось время прихода, ухода и количество вещей, принесенных и унесенных ими из здания. Те, кто не имел спецпропуска, могли зайти в здание только в сопровождении сотрудника охраны.

Багаж сдавался для просмотра в помещение охраны. Прием пакетов от неизвестных лиц был строжайше запрещен.

Продукты питания поставлялись от строго определенных фирм, служащие которых находились под постоянным полицейским контролем. Заказ продуктов по телефону был запрещен, и продукты закупались только лицами из охраны и лично ими доставлялись на кухню. Все продукты подвергались химическому анализу. Овощи для Гитлера разводили в его имении в Берхтесгадене, выкапывались из земли в присутствии курьера, который отвозил их для приготовления пищи.

Вокруг дома Гитлера в Берхтесгадене было установлено большое количество прожекторов, которые включались все одновременно нажатием кнопки и освещали кругом большую территорию. Кроме того, во всех помещениях, где находился Гитлер, включая даже спальню, также имелся сигнал тревоги, соединенный с помещениями охраны. Нажатием соответствующих кнопок Гитлер и его адъютанты могли вызвать охрану или объявить общую тревогу во всем районе.

В Берхтесгадене вся почта, поступавшая в адрес Гитлера, просвечивалась рентгеновским аппаратом. Более того, все поступавшее из стирки белье Гитлера тоже подвергалось просвечиванию рентгеновским аппаратом.

Гостиницы, в которых останавливался Гитлер во время своих поездок по Германии, находились под непрерывным контролем гестапо. Сотрудники и постоянные гости также тщательно проверялись. В приемной гостиницы дежурили чиновники местной криминальной полиции. Они же патрулировали по всей гостинице. Старший охраны контролировал заселение комнат, прилегавших к апартаментам Гитлера. Комнаты рядом с ним обычно предоставлялись его адъютантам и свите. Во время отсутствия Гитлера его комнаты подвергались тщательному наблюдению внутри. Если фюрер спускался в ресторан, то шесть охранников занимали соседние столы с расчетом видеть все, что происходит в зале. Некоторое время спустя после прибытия Гитлера в ресторан входили опытные чиновники криминальной полиции с женами — тоже для наблюдения за публикой. В ночное время личная охрана дежурила в гостинице, а городская полиция следила за всем прилегающим районом.

Исключение составляла гостиница «Дойче Гоф» в Мюнхене во время партийных съездов. В эти дни гостиница была занята партийными чиновниками, получавшими от партийной канцелярии специальные пропуска для входа в дом. Охраной и членами СС все же осуществлялся тройной контроль пропусков.

Гитлер любил бывать в театре, поэтому почти во всех немецких театрах имелась «ложа фюрера». Рядом с ложей бронировались места и для местной полиции. Располагались полицейские непосредственно у ложи фюрера справа, слева, сверху и под освещением сцены. Личная охрана и эсэсовская «команда сопровождения» несли охрану Гитлера как в гостинице, так и в театре, где перед входом в его ложу выставлялся пост из двух человек, а также посты у соседних лож, чтобы в случае чего воспрепятствовать покушению. При неофициальных посещениях театра Гитлер входил в ложу уже после начала представления, чтобы не привлекать к себе внимания публики.

Более широкие охранные мероприятия предпринимались во время официальных выступлений. Места вокруг Гитлера выдавались только лицам по специальным спискам. Патрули наблюдали за всеми помещениями театра, вплоть до артистических уборных.

В день митинга с участием фюрера улицы охранялись штурмовиками СА и полицией. Чтобы предотвратить бросание цветов, их брали у публики и затем приносили Гитлеру. Лиц с багажом немедленно удаляли. Оцепление на улице располагалось таким образом, чтобы каждый второй охранник стоял лицом к публике, а чиновники полиции размещались среди публики и в задних рядах.

Дом в Мюнхене, где проживал Гитлер, охранялся снаружи и внутри, вне зависимости от того, находился он там или нет, а за его автомобилем повсюду следовали две машины сопровождения с эсэсовцами. Населению, встречавшему Гитлера, было запрещено держать в руках какие-либо пакеты или свертки. Также было запрещено фотографирование и бросание цветов. Население уведомлялось об этом по радио и через газеты, а также полицейскими на мотоциклах, возившими с собой щиты с соответствующим текстом.

Безудержные проявления всенародной любви пошли на спад после того, как Гитлер, десятилетиями перед этим говоривший только о мире, которого хотело большинство населения в Германии, напал на Польшу. Народ же чувствовал ненужность этой войны. В августе 1914 года молодой Адольф Гитлер был среди тех, кто восторженно встретил объявление войны, но в сентябре тридцать девятого никакого воодушевления у немцев не было. Ни флагов на домах, ни восторженных толп на улицах, ни цветов уходящим на фронт войскам. Все надеялись, что германо-советский пакт о ненападении был подписан для укрепления мира, а на деле оказалось, что заключен он был, чтобы фюрер со Сталиным поделили между собой Польшу.

Сталин, называвший Польшу буржуазным фашистским государством, мог только приветствовать ее уничтожение. Мол, что плохого будет в том, если в результате разгрома Польши мы распространим социалистическую систему на новые территории? В своей директиве Коминтерну он запретил иностранным коммунистам ехать в Польшу, дабы, как и в Испании, сражаться против фашистов.