Этот длинный, длинный день - Юрий Витальевич Яньшин

руковиц, придерживая, одной рукой за грудки извивающегося червяком дозиметриста, второй рукой, надавал ему хлестких и увесистых пощечин. Затем с силой опрокинув того в подтаявший в утренних лучах солнца сугроб, сдернул рукавицы с рук и с брезгливой надменностью бросил их в воющего и ползающего на карачках генеральского сынка.

— Dummkopf![104] — выругался он и зыркнув недобрым взглядом в сторону разом притихших лейтенантиков, резко развернулся, сунув руки в карманы своего форменного зимнего полупальто, быстро поковылял в сторону диспетчерской охраны. Придя в диспетчерскую, где на своих местах, согласно регламенту, сидела дежурная смена наблюдателей за внешним периметром охраняемого объекта, снял шапку и полупальто, повесив их на первый попавшийся гвоздик. Затем, махнув рукой, чтобы дежурные не вставали, он, молча, плюхнулся в одно из свободных кресел. От только что пережитого стресса его основательно потряхивало. За более чем пять десятков лет службы он ни разу не позволял себе не то что поднять руку, но даже и словом оскорбить младшего по званию, зная, что тот находится в неравном с ним служебном положении. Разносы, конечно, учинял, но никогда не переходил грани дозволенного. И тут, вдруг, такое. Желая хоть как-то унять разыгравшуюся во всем теле дрожь, он обратился к операторам:

— По контурам все благополучно? — и получив утвердительный ответ, продолжил, — ну и славненько. А не поглядеть ли нам, сынки, как в первопрестольной к параду готовятся? Переключите-ка какой-нибудь из мониторов на внешние приемники.

— А не рано, товарищ полковник? В Москве и у нас еще только восемь утра! — возразил кто-то, но все же немедленно переключил самый большой экран к системе «Орбита».[105]

III

Сигнал ревуна, резко раскидавший обитателей командного бункера по рабочим местам, оборвался также неожиданно, как и начался. Наступало время Алексея Боголюбова. Маленький и круглый как колобок он уверенно занял центральное — командное кресло в череде других, выстроившихся в линию перед пультом управления. Вострецов, неловко потоптавшись с ноги на ногу, садиться не стал, а застыл каменной статуей у него за спиной, уцепившись руками за высокие подголовники. Горохом посыпались доклады операторов, отвечавших за тот или иной участок эксперимента.

— Контрольно-измерительные станции по трассе докладывают о готовности! — громко сказал один из сидящих рядом.

— Принял! — ответил Боголюбов, с которого, как по мановению волшебной палочки сошла нервозность и мягкость. Теперь это был сильный и уверенный в своих действиях командир, не боящийся принять на себя груз ответственности за любой исход событий.

— Стартовики с Неноксы докладывают о готовности к пуску! — доложил второй.

— Принял! — механическим голосом ответил руководитель.

— Корабли ближней морской зоны к сопровождению и установке приводнения цели готовы!

— Принял!

— Синоптическая группа докладывает об умеренной облачности, как в районе старта, так и почти на всем протяжении маршрута! — сообщил еще один.

— Принял! — заявил Боголюбов, удовлетворенный тем, что, при любом раскладе, заокеанским «друзьям» будет трудно в деталях, со своих RC-135,[106] разглядеть происходящее. Его мысли на этот счет подтвердил следующий оператор, доложивший:

— Космическая группировка отмечает присутствие на геостационарной орбите американского спутника типа КН-11, нацеленного на район проведения испытаний. Служба РЭБ[107] взяли его на сопровождение с дальнейшей нейтрализацией.

— Принял! — удовлетворенным голосом ответил он.

Выждав несколько мгновений, Алексей Сергеевич оглянулся на стоящего позади академика. Тот ободряюще кивнул, как бы давая последнее напутствие перед долгой дорогой. Боголюбов кивнул в ответ, и неловко перекрестившись, так как на людях всегда позиционировал себя атеистом, отдал приказ:

— Подъем установки произвести!

— Есть, произвести подъем установки! — бодро репетовали из другого конца командного пункта.

Это только люки ракетных шахт в экстренных случаях отстреливаются в мгновенье ока. В штатном режиме они открываются помедленней — за четыре-пять секунд. Подъем же из скальных глубин установки протонного линейного ускорителя вообще был сродни парадному выезду китайского богдыхана на утреннюю прогулку. Сначала медленно стали разъезжаться в стороны два небольших скальных образования, о которых сторонний наблюдатель никогда бы и не подумал, что они искусственного происхождения. Под ними обнаружилась идеально ровная поверхность, по которой сначала пробежала ровная трещина, все расширяясь и расширяясь, пока не открылся глубокий зев шахты, скрывающий в себе, а теперь решивший извергнуть на свет, свое содержимое. Гудя сервомоторами, из темного провала, так же нисколько не торопясь, выдвинулась платформа, на которой словно личинка бабочки размером с автобус вальяжно расположилась установка, блестя на солнце хромированными боками. Поравнявшись с краем шахты, подъемная платформа замерла. Теперь уже начали сыпаться доклады о готовности отдельных узлов и механизмов самого ускорителя. И опять на каждый доклад Боголюбов отвечал все так же коротко и емко. Прошло еще какое-то незначительно короткое время, прежде чем раздалось:

— Прошла команда на запуск изделия, — бесцветным голосом сообщили откуда-то сбоку.

— Внимание! Всем приготовиться! — не замедлил ученый с ответом.

— Ракета штатно сошла с направляющих, — поведал все тот же голос и тут же добавил, — пороховые ускорители отстреляны.

— Произошло включение реактора, — послышался опять его голос. — Реактор выдает необходимые тяговые параметры.

— От Неноксы до нас по прямой примерно тысяча километров, но с учетом того, что значительный кусок это расстояния проходит над населенными пунктами, им приходится совершать уклонения по ходу маршрута, чтобы избежать возможных нештатных ситуаций. Так что в зоне нашего внимания «Буревестник» окажется не раньше чем через 15–20 минут, — сделал Боголюбов пояснения для военпредов, сидевших тихо в центре зала, как нашкодившие мыши. А минут через десять, сквозь доклады о телеметрии приближающейся ракеты, отдал негромкий приказ:

— Включить установку в режиме сканирования.

— Есть включить! — отрапортовали ему.

— Сориентировать ее на ноль, — опять приказал он.

— Есть сориентировать на ноль! — эхом отозвался оператор, держа руки на джойстиках управления.

— Угол неподвижного сканирования? — тут же спросил он у оператора.

— Восемьдесят пять, — бесстрастно ответил тот.

За спиной у Боголюбова тихо кашлянул, привлекая к себе внимание, Вострецов. Боголюбов обернулся назад. Академик раздвинул указательный и средний пальцы руки и повел ими вправо и влево. Алексей Сергеевич кивнул:

— Провести рыскание лучом на 40◦ от первоначального курса.

— Есть провести рыскание на 40◦ от первоначального курса, все так же послушно репетовал оператор.

Где-то примерно с минуту в зале опять повисла тишина, нарушаемая только тяжелым сопением москвичей. Затем вдруг один операторов встрепенулся, как ото сна и доложил торжествующим голосом:

— Есть локализация цели!

— Дальность?! — чуть не выкрикнул Боголюбов.

— Дальность — 690, курс — 220, скорость — 0.9, — отбарабанил тот.

— Погрешность локализации?! — решил уточнить Боголюбов.

— Плюс-минус двенадцать секунд.

Боголюбов опять оглянулся на Вострецова. Тот поднял большой палец, демонстрируя свое полное одобрение. Затем вернулся в прежнее положение и отдал приказ:

— Переключить установку в