И про любовь тоже - Марина Владимировна Болдова

И все время куда-то уезжает. Вызывает такси — и нет ее полдня. Вот и сейчас…

— Сейчас, Арканов, я стою у тебя за спиной, — раздался спокойный голос. — Мог бы догадаться, что езжу я на кладбище к деду.

— Каждый день?!

— Успокойся, больше не буду. То есть так часто не буду, лишние волнения мне сейчас ни к чему, — тихо пообещала Кира и, не глядя ни на тетушку, ни на него, ушла.

— Вы что-нибудь поняли? Что с ней? Почему не будет? Заболела? Что-то серьезное? А? — испугался Макс.

— Думаю, серьезнее не бывает, — рассмеялась Маина Ионовна, пугая его еще больше. — Вот уж никогда не думала, что смогу стать бабушкой. Пусть даже и двоюродной.

— У меня будет дочь?! Или сын?!

— Даже если первым родится сын, не сомневайся — и дочь будет. Не мальчику же Кира передаст наши фамильные бриллианты?

Искушение совестью

Глава 1

Семен Руднев изредка поглядывал на соседний столик, где два парня пили… чай. Он сам слышал, как один из них, по виду студент колледжа или первого курса вуза, заказал чайник зеленого, сырную тарелку, тосты и плитку шоколада. И это в девять часов вечера, на открытой террасе кафе-павильона на набережной, где каждый день шумно и горячо тусовались компании молодежи — общежитие университета было буквально в ста метрах. Семен не обратил бы на них внимания, если бы как раз в этот момент Лариса не замолчала и не отвернулась. Он был абсолютно уверен, что она больше не произнесет ни слова. Выговорившись, жена терпеливо ждала реакции на свой монолог, а он пытался понять, о чем так эмоционально спорят парни…

Семен ждал этого разговора с Ларисой почти две недели, страшась и радуясь одновременно. Он репетировал ответ, потому что ему было известно все, что она скажет, до деталей. Лара практически слово в слово повторила роль, что он надумал, а Семен вдруг понял, что заготовленные им фразы ей не понравятся. И расстанутся они врагами, как и с первой женой Ольгой. Чтобы скрыть растерянность, он отвлекся на молодых людей.

Старший, видимо, взяв себя в руки, теперь говорил спокойно и негромко. Монолог был коротким, младший выслушал его, отрешенно глядя в сторону Семена. Но вряд ли тот его видел, казалось, мысли парня далеко и он терпеливо ждет, когда закончит говорить его собеседник. Вдруг старший резко поднялся и, не глядя более на «студента», как окрестил мысленно младшего Семен, пошел прочь. «Они несомненно родственники. Братья?» — задался вопросом Руднев, заметив сходство, когда парень проходил мимо их столика. Он вновь перевел взгляд на «студента»: равнодушная ухмылка на его лице сменилась откровенной злостью. Финал этой подсмотренной сценки напомнил о сыне от первого брака Игоре — при последней встрече с ним тот так же зло смотрел на него, Семена.

— Ну же, Руднев, ответь что-нибудь, — не выдержала Лариса.

— Я, честно, не знаю, что сказать тебе, Лара. Это же не год-два. И не соседнее государство. Ты хочешь, чтобы я за тебя решил, подписывать тебе контракт или нет. Этого не будет. Выбор твой. Я с тобой не поеду, Иринку ты заберешь, какая, к черту, семья? И ты уверена, что через шесть лет вернешься из Австралии? — Семен по-прежнему делал вид, что впервые слышит об отъезде Лары, малодушно прячась за этим мнимым неведением.

— Не уверена. Послушай, Руднев. Я понимаю — у тебя работа, поэтому я вижу тебя пару часов перед сном и утром за завтраком. Дочь и того меньше, потому как спать ложится в девять. Для нее сосед Василий больше папа, чем ты.

— Вот в ком дело…

— Не передергивай, Сема. Он просто помогает ей с математикой, сам знаешь, я тут пас, а Ирка в меня — гуманитарий. Ты ее сочинения читал? Не читал… а я оставляла тетрадку на столе. Неинтересно тебе… Ладно, на самом деле я предвижу, что ты дальше скажешь — знала, за кого замуж шла. Знала, любила, пока могла терпеть — терпела. Прости. Сама не знаю, зачем тебя сюда позвала.

— Когда едешь? — На самом деле он знал точную дату вылета.

— Через месяц. Нужно твое согласие на выезд Ирины. Дашь?

— Дам. — Семен скосил взгляд на соседний столик: официантка протирала столешницу влажной тканевой салфеткой. «Ушел паренек», — заметил он равнодушно, вновь поворачиваясь к жене.

Да, его второй брак оказался еще более коротким, чем первый.

— Сема, ты меня слышишь? Я прошу тебя не торопиться с разводом. В документах ты фигурируешь как муж и отец…

«Как точно — фигурирую!» — успел подумать он, как Лариса резко поднялась и, не глядя на него, двинулась к выходу. Семен же уходить не спешил, заказав себе еще кружку безалкогольного пива. Столик был у самого парапета, Руднев еще почти час просидел в одиночестве, наслаждаясь тихим вечером бабьего лета и наблюдая за игрой в настольный теннис — часть пляжа была переоборудована в спортивную площадку. Отвлек его звонок телефона. «Юрич, у нас нападение. Кафе «Парус» на набережной знаешь? Под Николаевским спуском? Туда подъезжай. Как раз позади, в кустах, пострадавший…» — услышал Семен голос оперативного дежурного райотдела и посмотрел на вывеску над входом в павильон, хотя в этом надобности не было. Почему он в этот момент подумал о тех двух парнях, что угощались чайком, он себе объяснить не мог. «Кто-то из них?» — предположил он, направляясь к павильону.

И оказался прав — на пожухлой траве, за фигурно подстриженными кустами желтой акации, лежал «студент».

Ольга заставила себя подняться с кровати и, превозмогая боль, дойти до балконной двери. Перешагнуть высокий порог оказалось невозможным — стоило согнуть колено, боль стала невыносимой. Ольга вскрикнула, потеряла равновесие и буквально упала на стул, который вчера попросила сына поставить на это место после неудачной попытки выйти на балкон подышать вечерней свежестью.

«Вот так. В сорок четыре уже старуха — беспомощная, страшная, сварливая. Да… еще и никому не нужная», — вспомнила она прощальную сцену с так и не ставшим ей близким мужчиной. Тот, узнав о ее диагнозе, поспешил наладить отношения с женой. Ольга тогда вздохнула облегченно — быть обузой ему, нелюбимому, было бы нечестно. Впрочем, любимый из списка осведомленных о ее болезни был исключен сразу же — настрого запретив сыну и подруге даже намеками говорить с ним на эту тему, она пригрозила обоим долгим молчанием. Каково это, месяцами не слышать ее голос, знали оба. Игорь еще как-то умел принять ситуацию с юмором, но