Ташкент - Москва книга вторая, Халхин-Гол до и после, часть первая - Фарид Ахмеров

Виктор Александрович Шафоростов, которого Виктором Александровичем, практически, ни кто не называл, кроме участкового, приходившего раза два, по поводу пьянок гражданина Шафоростова, сидел на скамейке и мысли медленно шевелились в его, заполненной пьяными парами голове. Он рассуждал, что если все предыдущее, кроме ночной пьянки, то есть, после ночной пьянки, ему привиделось – то вот он, червонец все еще в руках. А если, не привиделось, то, что ему делать? Громкий голос его высокоблагородия, товарища подполковника, все еще звучал в его голове. Но постепенно прохладный, или даже холодный, по раннему утреннему времени ветерок, привел в относительный порядок самочувствие бедного «алкаша» (впрочем – еще не совсем спившегося). «Кончай бухать!» - стучало колоколом громкого боя в ушах напутствие этого странного незнакомца, встреченного Шафоростовом в это несчастное утро. А может быть и не несчастного. «Червонец-то, вот он в руке». Бухать – в кругу Виктора Александровича не говорили, но по тону говорившего, его грозному обращению к пьяному, Шафоростов понял, что строгость касалась пьянки. «Теперь я буду следить за тобой». Витя, как его называли друзья, на всякий случай оглянулся кругом. Нет – строгого дядьки в пределах видимости не было. А, в прочем, чем черт не шутит, может и следит откуда-нибудь. Шафоростов медленно поднялся со скамейки и пошел в раздумье, даже не различая, что по привычке шел в сторону дома. Коренной москвич – Витька Шафоростов, просто Витька, как звала его между собой жена, шел и недоумевал, какой дьявол занес его из родного Замоскворечья в центр города, да еще ночью. И как он не попался родной милиции в пьяном виде, ведь она родная «меня бережет», или стережет. Это как попадешься. Так раздумывая о жизни своей, и как он до этого докатился, он медленно, но верно шел в сторону моста через Москву реку. Все-таки, стараясь не попасться на глаза милиционерам. Конечно, можно было воспользоваться советом строгого дядьки и похмелиться с червонца, а потом и с шиком доехать до своей Малой Калужской на извозчике. Но где в центре столицы найти пивную, чтобы не слишком дорого и где потом искать лихача. А как ехать на трамвае к себе он не мог сообразить. Да и дорого на лихаче. А денег и так дома давно нет. Долго ли коротко ли, наконец дошел до дома в районе старой Калужской заставы. Это были дома построенные «Обществом братьев Бромлей» для своих рабочих, чуть ли не во время основания завода, рядом с предприятием, ставшим потом «Красным пролетарием». За время «путешествия» хмель из него, практически выветрился, и, придя в свою квартиру, он уже не хотел пива, а хотел капустного рассолу и поесть. Жене, встретившей его на пороге он молча отдал червонец и направился к бочке с квашеной капустой. Деревянный черпак плавал в рассоле. Набрав полный черпак живительной влаги, Виктор Александрович с огромным удовольствием влил ее в себя. Постоял, подумал, не принять ли еще, но решил, что пока надо поесть, а там будет видно. Жена, без слов понявшая, что сейчас важно её Витеньке, спешила налить ему полную чашку щей. На простенькой, уже не новой клеенке, покрывавшей стол, стояла солонка и краюха хлеба. Рядом лежал простой кухонный нож с деревянной ручкой. Витенька сел на табурет, нарезал крупными кусками хлеб, взял кусок, круто посолил его и приступил к трапезе. Спросил, между делом, почему не ест жена и получил ответ, что завтракать она уже завтракала, а обедать еще не хочется. Вот придет сынок , Сашенька из школы, вместе и покушают.

Доев щей, Виктор Александрович спросил, где его пасхальный костюм. Переодевшись, оглядел себя, решил, что и небритым пойдет. Смахнув пыль с ботинок, предупредил жену, что пошел на завод и не спеша, важно, вышел на улицу.

Старый партиец, Вольф Иосифович Зицер, уже пятый год как был председателем месткома завода «Красный пролетарий». Почти весь день он провел в цехах своего не малого, по тем временам предприятия, коротко беседуя с рабочими, мастерами и начальниками цехов, он для каждого из них находил нужное слово, иногда давал дельные советы и всегда внимательно выслушивал каждого, с кем общался. Так как большую часть своей жизни он провел на этом бывшем заводе братьев Бромлей, кстати, сам, будучи слесарем-лекальщиком высокого разряда, он до последнего уголка знал всю географию завода. И всегда был в хороших отношениях с рабочими, да и с линейным начальством. До революции это очень помогало ему в подпольной работе. После революции, когда началась гражданская война, его талант слесаря очень пригодился. Всю войну он рвался на передовую, а начальство, ценя его золотые руки и верные глаза, держала его в ремонтных мастерских, сперва в московском пролетарском полку, а потом и в дивизии, которой командовал до самой своей смерти Василий Иванович Чапаев.

Ибо всем воюющим необходимо оружие и желательно исправное, а золотые руки Вольфа Иосифовича могли любую не стреляющую «железяку», носящую гордое название – оружие, превратить в исправную, хорошо работающую машинку для убийства людьми себе подобных. Неважно, что это было – пистолет, револьвер, винтовка, пулемет и даже артиллерийское орудие. Приходилось ему чинить и автомобили, и даже аэроплан (правда, всего один раз). После войны Зицер вновь вернулся в свой цех, снова слесарем-лекальщиком. В начальство он не лез, хотя дореволюционный партстаж позволил бы ему занять пост. И пока руки держали, а глаза видели, он спокойно делал свое слесарное дело. Но возраст берет свое. Вольф Иосифович в один злосчастный день пришел к директору предприятия, с которым был знаком по фронту и жили по соседству и прямо сказал, что, несмотря на то, что ему еще нет шестидесяти лет, все, больше он качественно работать не может, а не качественно не хочет и поэтому просит уволить его.

Директор, зная, что Вольф слов на ветер не бросает, всерьез задумался над проблемой. Решение пришло неожиданно. В это время шла борьба начальства с председателем месткома, который представлял из себя некий симбиоз Швондера и Шарикова в одном флаконе. Вот начальник и предложил Зицеру, что если ему удастся избавиться от Швондера-Шарикова, он порекомендует Вольфа в председатели. Как уж ему удалось это сделать – один бог знает, но тем же сентябрем в отчетно-выборную пору Зицер был единогласно избран председателем месткома. Партбюро, тоже, поддержало его кандидатуру. И вот уже пять не простых лет Вольф Иосифович на этом посту.

За это время сменилось три директора и два секретаря партбюро и