«Крыша» для Насти - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
— Заходите! — И когда все вошли и расселись вдоль стола для общих заседаний, он сел напротив и строго спросил: — Вы чего это ржачки там устроили? Нашли время, честное слово. У меня ж тут люди сидели, всякие претензии высказывали. Мне перед ними неудобно.
— А что за люди, Костя? — непосредственно спросил Турецкий.
— Да так, — отмахнулся Меркулов. — Делать им всем нечего! Есть арбитражный суд, вот пусть туда и топают! Так нет, им обязательно Генеральную подавай. Прохиндеи!
— Не горюй, Костя, будет хуже, — с пониманием дела вставил Турецкий. — Я вот ехал, пока меня Славка не отловил, и все думал: на хрена малым детям какие-то экзамены? Они что, школу уже закончили? Шибко грамотными стали? Так нет же! А им, видишь ли, предоставляется право выбирать! Чего выбирать, если они сами еще ни черта не знают? Абсурд, Костя! — Турецкий для убедительности даже потряс руками перед собой, но, заметив ухмылку Грязнова, замолчал. — А, ладно, все равно сделанного не исправишь! Так за что, говоришь, очередного генерала уделали?
— А вот это, друг ты мой сердечный, и предстоит выяснить, — ласково ответил Меркулов.
— Мне?! Опять на мою шею?! Костя, у меня теперь что, узкая специализация по бывшим генералам ФСБ? Нет, ты объясни, объясни, чтоб я понял!
— Не шуми, — обрезал его Меркулов и тоже спрятал улыбку. — Дело поручено не тебе, а Владимиру. — Он кивнул на Поремского. — Об этом мы уже говорили с генеральным прокурором. Кудрявцев попросил меня лично переговорить с тобой, поскольку в твоих руках сейчас расследование похожего дела — и по фигурантам, и по качеству исполнения. А я хотел бы, чтобы ты отбросил свои капризы и помог товарищу на первых порах. Ты же в курсе всех событий, в которых оба фигуранта были замешаны? В курсе. Так за чем же дело?
— Значит, не я веду расследование? — с облегчением спросил Турецкий.
— Повторяю, не ты, а Владимир. И в его распоряжение поступает та бригада, которая работает в настоящее время на месте происшествия. Но… — Костя сделал многозначительную паузу. — У меня лично есть подозрение, что на каком-то этапе — впрочем, вы сами, ребятки, определите на каком, — возможно, эти дела придется объединить в едином производстве. Спросите: почему? А я и сам еще не знаю. Но мне известно, что та троица, я имею в виду Воронова, Порубова и еще Короткова, выглядела в свое время неким триумвиратом, и следы их прошлой деятельности, не исключено, простерлись и в настоящее время, оттого и такое резкое решение вопросов с ними. Двоих, как вы видите, уже нет, остался третий, Коротков. Правда, Николай Алексеевич высоких должностей в финансовых кругах не занимает, он больше политикой пробавляется, в Думу, слышал, рвется да мемуары пописывает. Может, его и не коснется десница мстителя какого-нибудь. А может… Кто скажет, что может случиться?
— И ты думаешь, Костя, — сказал Турецкий, — что этот Коротков, знакомый со всеми интригами кремлевского двора, будет сидеть и ждать, когда его либо пристрелят, либо взорвут?
— Я не знаю, что предпримет последний участник триумвирата, но я бы на месте следователя, который будет заниматься делом Воронова, обязательно встретился бы с Николаем Алексеевичем и откровенно побеседовал с ним. Пока еще имеется такая возможность.
— Ты думаешь, что вопросы у них — я имею в виду стрелков и бомбистов — решаются так скоро? — снова встрял Турецкий.
— Я, Саня, ничего не думаю. Но ты, со своим опытом расследования дела по генералу Порубову, мог бы оказать помощь своему младшему коллеге.
— Да что вы, Константин Дмитриевич! — запротестовал Поремский. — У Александра Борисовича и так дел по горло. Если у меня будут вопросы или сомнения, я всегда ведь могу к нему обратиться. А так — зачем же отрывать-то?
— Ничего, оторвется. Но, во всяком случае, с материалами предварительного следствия по этому новому делу, Саня, я очень, просто по-товарищески, прошу тебя ознакомиться. Не исключаю, что возникнут какие-то аналогии. А вот поможет тебе это или нет, не знаю. Но меня не оставляет ощущение, что эти дела где-то могут быть связаны между собой. Вот и все, что я хотел сказать. Желаю вам успеха, друзья, информируйте постоянно. Все свободны.
— Заметили? Что-то необычное, — сказал Турецкий, когда они втроем покинули приемную заместителя генерального прокурора.
— Что ты имеешь в виду? — спросил насупленный Грязнов, который никакого оптимизма не выказывал.
— Успеха пожелал. Да в такой манере, будто сам не очень верит в него.
— Это тебе показалось, Александр Борисович, — сказал Поремский.
— Не показалось, я давно, между прочим, Костю знаю. Ты с нами, Славка?
— Нет, у меня собственных забот хватает, надо кое-кого из своих поднапрячь, а то мышей не ловят. Одна мысль появилась, но… потом поговорим. Давай завтра.
— То есть как — завтра? — изумился Турецкий. — Нет уж, ты додумай свою мысль до конца и потом расскажи мне, а мы с Володькой махнем сейчас на Зацепу, посмотрим, что там и как. А позже созвонимся. Ты на вечер ничего не планируй, я заскочу.
— Да? — с сомнением протянул Грязнов.
Вообще-то у него уже появились свои планы. Недавно звонила одна вдова и, походя поинтересовавшись, как у Вячеслава Ивановича продвигается очередное расследование, вдруг сообщила, что у нее снова побаливают шейные позвонки, и вот если бы она могла рассчитывать на легкий массаж, то наверняка состояние ее многократно улучшилось бы. Грязнов, естественно, понял столь прозрачный намек.
Договорились увидеться возле станции метро «Фили», куда Грязнов собирался подъехать на своей машине.
И теперь Санина уверенность в том, что он проведет сегодняшний вечер с другом, Грязнову очень не понравилась. Не в том смысле, что присутствие Татьяны помешало бы им поболтать и распить бутылочку, а потому что Вячеславу пока не хотелось бы никого, даже Турецкого, посвящать в свои интимные дела, которые возникли так неожиданно и вовсе не отягощали пока его занятую решением государственных проблем голову.
— Ты сказал так, будто у тебя появились уже собственные планы? — удивленно поднял бровь Турецкий.
— Это может стать известно чуть позже, — ушел от прямого ответа Вячеслав Иванович.
— Ах так? Ну понятно. А я, между прочим, могу выпить бутылочку хорошего коньяка и вместе с Иркой.
— Я думаю, ты правильно поступишь, Саня, — с улыбкой поощрил друга Грязнов. — Семья — это все-таки святое.
— Какая ты ханжа, Грязнов! Ладно, гуляй без меня. Поедем, Володя, — обернулся он к смеющемуся Поремскому. — И это друг называется! «Нас на бабу променя-ал!» — затянул он дурным голосом, и на них стали оборачиваться люди в коридоре. — Ладно, шутка. Я не стану тебе звонить и отвлекать. Завтра встретимся и все обсудим. Ты только следи за этим…
— За чем? — нахмурился Грязнов, уже определенно ожидавший какую-нибудь гадость от друга.
— За сердчишком, чудила, за ним! — Турецкий похлопал себя по левой стороне груди. — Ты уже не молод, — добавил он и, увидев любопытный взгляд Поремского, тронул того за плечо: — Иди к машине, Володька, я тебя догоню. — А когда тот отошел к лестнице, ведущей к выходу, сказал Вячеславу почти на ухо: — Вдовицы, Славка, народ решительный и неутомимый, да ты и сам знаешь.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!