Тайна Девы Марии - Хизер Террелл

Под крепким замком, запертым на ключ самого святого Петра.

Кому: Майклу Рорку

От кого: Филипп Робишо

RE: Судебные записки по делу «Баум»

Твоя преданность делу не осталась незамеченной. Хотя я почти жалею, что не возложил на себя задачу ухаживания. Почему бы тебе не устроить еще один романтический ужин? Все равно ведь приходится ждать окончательного решения судьи. Возможно, ей нужно будет еще поработать, если он обманет наши ожидания.

Кому: Филиппу Робишо

От кого: Майкл Рорк

RE: Судебные записки по делу «Баум»

Отличная мысль. Я планирую вечер в опере.

Кому: Майклу Рорку

От кого: Филипп Робишо

RE: Судебные записки по делу «Баум»

Держи меня в курсе.

Мара окаменела. Она снова и снова читала сообщения, лихорадочно перебирая возможные объяснения. Но только одно подходило к данному случаю.

Заскрипела дверь. Мара развернулась в кресле Майкла и увидела, что в дверях стоит Ханна. Мара заслонила собой экран монитора, надеясь, что Ханна не успела заметить, чем она тут занимается, но секретарша оставалась, как всегда, невозмутимой.

— Только что звонил Майкл. Его встреча затягивается, и он не успеет приехать сюда за вами. Он просил меня извиниться перед вами и передать, что он предлагает встретиться под красным Шагалом в 7.50. Это о чем-нибудь вам говорит?

— Да, конечно. Спасибо, Ханна. Я только соберу свои вещи и сразу отправлюсь туда.

Маре оставалось только молиться, чтобы Ханна не услышала, как громко колотится ее сердце.

Ханна ушла, прикрыв за собой дверь, а Мара снова повернулась к экрану и нажала кнопку «печать».

Нью-Йорк, наши дни

Мара не помнила, как добралась до Линкольн-центра, как здоровалась с Майклом, как потом они искали свои места, следили за подъемом знаменитых хрустальных люстр оперного театра или как слушали мелодии Пуччини. Son venuta al richiamo d'amor.[8]Все, что она видела, слышала и ощущала, — шквал вопросов в собственной голове.

Эмоции сменяли одна другую. Сначала ей хотелось обрушиться на Майкла с яростью, высказать прямо в лицо все свои подозрения и даже ударить. Но ярость уступила место стыду, когда ей начало казаться, будто все вокруг знают ее тайну. Теперь придется ходить с этим клеймом наивности, глупости, невольного участника в обмане Майкла. Мара взглянула на свои руки и увидела, что, как и все зрители в зале, хлопает в ладоши, но звука почему-то не услышала.

Толпа поднялась, и она вместе с ней. Она смотрела на себя словно чужими глазами: вот она идет за Майклом, вот отвечает на его улыбку, вот берет его под руку в толпе на выходе. Господи, она касается его руки. Так отчего люди вокруг не смотрят на нее во все глаза? И самое худшее — что сказала бы ее бабушка?

Должно быть, она позволила усадить себя в такси. Очнулась Мара, только когда машина подъехала к ее дому и Майкл наклонился к ней, чтобы поцеловать. Она увернулась, забилась в дальний угол сиденья. По его взгляду было ясно, что он ждет обычного приглашения подняться наверх, но Мара быстро пробормотала что-то насчет плохого самочувствия и пулей бросилась в дом.

Наверху, заперев за собой дверь на все замки, Мара первым делом прошла к холодильнику и достала бутылку белого вина. Она понимала, что этого делать не следует, что голова ей нужна ясная, но не могла справиться с болью и смятением. Трясущимися руками она налила себе вина во второй раз, а потом и в третий.

Проснулась Мара несколько часов спустя. Она лежала на диване, а рядом с ней на кофейном столике стояла допитая до последней капли бутылка. На секунду ее сознание было свободно от призрака электронных сообщений, но призрак вернулся и стал еще явственнее. Тогда она вновь обратилась к холодильнику и открыла новую бутылку, чувствуя, как внутри ее растет пустота. Всего один бокал, чтобы снять напряжение, уверяла она себя. Тогда она сможет справиться с проблемой. Тогда она сможет решить, как теперь быть. Но разумеется, одним бокалом дело не ограничилось.

За окном было все еще темно. Мара занялась привычным ритуалом: умылась, почистила зубы, расчесала волосы, переоделась в пижаму. После чего прошлепала обратно в гостиную, схватила наполовину опустошенную бутылку и вылила остатки вина в высокий стакан. Отпив солидную порцию, она забралась в постель, пощелкала телевизионным пультом, пройдясь по каналам, и прикончила вино.

На следующий день она пришла в себя только к полудню. В голове стоял туман, но ей хватило силы воли не броситься снова к холодильнику. Мара занялась прослушиванием сообщений. На работе все шло своим чередом — ее ждало всего несколько голосовых сообщений от подчиненных, искавших лишь предлог продемонстрировать, что они трудятся в субботу.

С домом оказалось сложнее. В субботу утром звонил отец. Он только что вернулся из командировки и хотел узнать, празднует ли она победу после своего выступления в суде. Майкл звонил три раза, чтобы справиться, как она себя чувствует. Пустота внутри ее расширилась. Ведь она не слышала ни одного телефонного звонка.

Мара позвонила Софии и договорилась пообедать вместе пораньше, не удержавшись при этом от намека, что им предстоит важный разговор. Любопытство подруги не позволит Маре отвлечься и, как она надеялась, разожжет в ней гнев, который уменьшился прошлой ночью, уступив место стыду. Нужно было заставить себя перейти к активным действиям. Если только она не ошиблась, ее держали за болвана, воспользовались в своих целях ее профессиональной компетентностью, посмеялись над ее душевной уязвимостью! Она еще окончательно не пришла в себя после потрясения, была не в силах поверить в случившееся. Софии предстояло помочь ей вернуть потерянную уверенность, чтобы действовать.

Наконец она попробовала дозвониться до Майкла. Слава богу, его телефон был переведен на прием голосовых сообщений, так что она спокойно нафантазировала себе болезнь, объясняя вчерашнее поведение. Наследующий день он должен был уехать в Париж, а для нее самое главное теперь — выиграть время.

Потом Мара подкрепилась бубликом и отправилась на пробежку в качестве наказания, после которой приняла душ, налила себе чашку кофе и вынула из сумки документы. Руки дрожали, но отчего, она точно не знала — то ли от выпивки, то ли от электронных сообщений. Она осторожно разложила бумаги на большом столе в столовой, даже боясь дышать.

А вдруг она поняла что-то не так, сделала поспешные выводы. Мара тщательно изучила распечатки. И в очередной раз убедилась, что иного смысла в них нет. Документы, предоставленные ей Майклом в качестве доказательства, что провенанс «Куколки» безупречен, оказались фальшивыми. Существовали «подлинные документы», которые рассказывали совершенно другую историю. И хотя Мара не знала подробностей этой истории, она понимала, что ее юридические нападки на притязания Хильды Баум, ее умелый расчет, нивелирующий эмоциональную сторону вопроса, — все это было основано на лжи. Но самым отвратительным и унизительным для нее было то, что Майкл использовал ее как пешку, эксплуатировал, закрыв обзор розовыми облаками их романа, — пошел на все, чтобы обеспечить себе победу. Вся эта двуличность, все эти уловки имели целью одно — обмануть старую женщину, жертву холокоста. Какую игру затеял Майкл? Мара предполагала, что святой Петр, упомянутый в электронной переписке Майкла, был тем самым святым с эскизов в его офисе, но что именно охранял святой Петр? Это ей предстояло выяснить.