Апогей. Часть 1 - Руслан Темир

вопрос, все одновременно кивнули.

— Тогда погнали.

* * *

Гул взлетающих вертолетов слился в сплошной хорал. Потоки воздуха от винтов треплют волосы, глаза приходиться щурить от поднимаемых в воздух пыли и грязи. Возле рампы конвертоплана уже стоит Воеводов, командуя погрузкой квадроциклов.

— Марк, тебе страшно? — Послышался сзади голос Тимура, приглушенный свистом лопастей.

— Что? — Не расслышал Сахаров.

— Страшно тебе или нет, спрашиваю? — Прокричал громче Юлаев.

— Не боятся только или мертвые или психи. Я псих, мне не страшно. — Поправив лямку автомата, ответил Марк.

— Прямо так и не страшно. — Не поверил Тимур. — У меня мочевой пузырь от страха до размеров наперстка сжался. Когда прошлый раз летели и близко так не было. Ты по любому боишься, просто хорошо это скрываешь.

— Тим, если бы ты знал, сколько раз я пытался сам себя убить, то не задавал бы таких вопросов. — Марк остановился в нескольких метрах от конвертоплана. — Смерть неизбежна, так же как восход Солнца, мы все рано или поздно умрем. Ты боишься восхода? Вот и я нет. Люди боятся не самой смерти, они боятся не успеть сделать что-то при жизни. Я давно ничего от жизни не жду, поэтому смерть для меня не что-то ужасное. Там либо ничего, либо какое-то посмертие, а это вызывает лишь любопытство. Когда перестанешь бояться умереть, то и жить станет проще. — Сахаров похлопал по плечу Тимура и запрыгнул в пассажирский отсек.

Юлаев застыл на месте, обдумывая слова друга и только окрик Марка привел его в себя. Добежав до конвертоплана, Тимур забрался внутрь и направился к своему месту.

— Ну что, бойцы, готовы? — Воеводов затянул крепежную стропу на вездеходе.

Тимур с Марком, рассевшись по креслам и застегнув ремни безопасности, кивнули.

— Тогда погнали! — Показав грузчикам большой палец вверх, Вадим выбрался из летательного аппарата и подошел к стоящему рядом алабаю. — Скоро вернусь, дружище. Прошлый раз вернулся и в этот раз вернусь. Ты тут не скучай и смотри за всеми, оставляю тебя за старшего.

Султан, абсолютно не обращая внимания на шум винтов, посмотрел на хозяина грустными глазами, понурил голову и зашагал в сторону ангаров. Федорович переключил тумблер, загудели приводы, поднимая рампу. Воеводов запрыгнул в уже наполовину закрытый люк. В конвертоплане стало намного тише.

Юлаев на секунду закрыл глаза и задержал дыхание. Корпус летательного аппарата слегка качнулся. В животе резко потянуло вниз, ощущение, словно падаешь с большой высоты. Заложило уши. Конвертоплан стремительно набрал высоту и, развернув винты в вертикальное положение, полетел на север.

* * *

— Ты так переживаешь, словно я самолично лечу в вертолете, а не управляю им отсюда. — Аня засмеялась и приобняла Джавида.

— Не по себе как-то. Волнуюсь за тебя и за то, чтобы все прошло хорошо. — Кочарян, стоя у дверей операторского центра, заглянул внутрь.

Большой зал заставлен креслами, похожими на кокпит автосимулятора. Часть операторов уже нацепили шлемы и заняли свои места, поднимая беспилотные вертолеты в небо. Остальные еще готовились к длинному дню, закидываясь снэками и допивая кофе.

— Все будет хорошо, в этот раз вертушку не потеряю. — Успокоила Джавида Аня.

— Устанешь же офигеть как. Вам только туда лететь полтора часа, потом там неизвестно сколько времени и еще обратно добираться. Проголодаешься. — Не унимался Кочарян.

— Стив это продумал. Мы когда только летать начинали, многих укачивало, вестибулярка не выдерживала. Вон видишь пятеро сидят? — Аня указала на небольшую группу сидящих за мониторами людей. На экраны выведено изображение со всех пилотируемых вертолетов. — Они отслеживают все вертушки, и готовы в любой момент заменить оператора, может в туалет кого приспичит, или попхлеет.

— Хорошо. — Выдохнул Джавид и обнял девушку. — Просто ты сейчас будешь там, на передовой, а я как тыловая крыса, все по складам да по складам.

— Крыса! Ну ты и скажешь! — Засмеялась Аня в голос, моментально обратив на себя внимание всех свободных операторов. — «Крепкий тыл — залог победы», как говорится, так что не придумывай. Все я побежала, а то последней взлечу.

Девушка чмокнула Джавида в щеку и пошла к своему операторскому креслу.

* * *

Над Воронежской областью попали в метель. Видимость нулевая, снежинки на сумасшедшей скорости врезаются в лобовое стекло конвертоплана, создавая ощущение полета на космическом корабле. Темнота — космический вакуум, размытые в трассер снежинки — искаженные от скорости звезды. Полюбовавшись этим видом, Воеводов перебрался в пассажирский отсек. Сахаров, подложив под голову свернутую рулоном куртку, спит безмятежным сном. Тимур отстегнул магазин от автомата и медитирует, выщелкивая один патрон и вставляя его обратно.

— Как ты? — Спросил Вадим, отстраненное лицо Юлаева и монотонность движений заставляли нервничать.

— Уже лучше, но все равно немного потряхивает. — Тимур откинул голову и посмотрел в потолок.

— До сих пор после той вылазки колбасит?

— И да и нет. Начал больше думать о жизни и смерти. Постоянно прихожу к одному и тому же вопросу и никак не могу найти на него ответ: почему люди так зациклены на истреблении себе подобных? Почему мы просто не можем прекратить все войны, убийства и насилие, и просто попробовать жить спокойно? Почему нам постоянно надо уничтожать, почему мы так воспеваем насилие всеми возможными способами? Фильмы, песни, компьютерные игры. До «Пурпурного» прогресс достиг такого уровня, что можно было бы жить почти в утопии, но это обернулось только еще более жестокими и разрушительными войнами.

— Тут в двух словах не ответишь. Если вкратце, то война — как опиум для народа, она нужна и тем, кто их начинает, и простому человеку. Этого стыдятся, вуалируют, но от этого никуда не деться.

— Зачем простым людям она нужна? Почему они не могут просто жить и наслаждаться банальными вещами?

— Они разучились, раньше умели, а теперь разучились. — Вадим снял каску и положил рядом. Юлаев, сам того не подозревая, поднял очень больную тему.

— Как человек мог разучиться жить?

— Знаешь почему деликатесы так ценятся? Потому что они — редкость. Их тяжело достать, они дороги и дефицитны. Именно поэтому люди едят их редко, их вкусовые рецепторы не привыкли к такому вкусу, и они получают целый спектр новых ощущений. Если бы редкие блюда были бы доступны так же, как бургеры из ближайшей забегаловки, они потеряли бы свою ценность. Сначала их сметали бы с полок, но очень скоро они бы приелись и стали повседневной пищей, а то и вовсе забылись. С жизнью точно так же. Для людей она стала привычной, серой и обыденной. Если всю историю человеку надо было выгрызать каждый день своего существования, то сейчас доступно все: медицина, еда в магазинах, тёплая кровать в бетонной коробке, пенсия, детские пособия, кредиты и льготы. И жизнь стала простой, она потеряла остроту вкуса, эмоции поистрепались. Люди разучились быть счастливыми, разучились радоваться каждому новому дню, тому, что они тупо проснулись, есть что закинуть в желудок, а за дверью не стоят враги, желающие тебя убить или взять в рабство. Современный человек поглощают информацию из интернета и телевизора, где ему показывают, как надо быть счастливым, потому что он забыл. Для него придумали целый культ, новую религию. «Купи себе последнюю модель телефона, и ты станешь самым счастливым человеком! Выпей бутылочку Кока-колы, только она подарит тебе праздничное настроение. Приобрети наши кроссовки тогда любая прогулка для тебя будет лучше первого шага твоего ребенка!» И все эти люди в рекламах улыбаются и лучатся счастьем, показывая пример как это — быть счастливым. — Воеводов перевел дыхание и сжал кулаки. — Вот прожил человек тридцать лет. Он просыпался и засыпал одиннадцать тысяч раз, а спроси у него сколько дней в жизни он был счастлив, и, бьюсь об заклад, никто не назовёт тебе больше десяти. Горя и боли вспомнят хоть отбавляй, но это инстинкт — помнить то, что причиняет вред, банальная функция нашего сознания, а вот быть счастливым надо уметь. Жизнь — это океан дерьма, с маленькими островками счастья, и главная ирония в том, что мы должны создавать их сами. Знаешь почему я не ушёл из военных после первого задания? После первой отнятой жизни? Потому что война даёт тебе почувствовать тот настоящий и неприкрытый вкус жизни. Пройдя по грани, заглянув в глаза смерти, ты как утопающих цепляешься за каждое мгновение нового