Алхимия желаний - Дара Мелова

не приняв моего отказа в прошлый раз. Он и в этот не понимает моих слов и попыток вырваться.

— Пусти! — молю я.

А он не слышит. Опять нетрезв, наелся разноцветных таблеток? Страх, сжимающий мое нутро отрезвляет пьяную голову. Я хочу вырваться, уйти от Диамана и больше никогда к нему не подходить! Только в этот раз бежать не к кому. Ник не спасёт, никто не защитит.

Как сбежать, когда пальцы крепко сжимают запястье и вцепились в талию, прижав к себе?

Отчаяние захлёстывает, топит меня. Туман в голове рассеивается и следом наступает ясность, словно весь алкоголь из моей крови исчез.

Я ощущаю в себе силы; страх отступил, решимость пришла ему на замену:

— Отпусти! — зарычала я от злости, не собираясь даже двигаться в такт музыке, как это делал маг, удерживая меня в своих объятиях. — Я хочу уйти. Мне больно.

Диаман сделал полшага назад. Это показалось спасением. Он услышал меня?

Заглянув в его глаза, я вдруг четко поняла, что он никуда меня не пустит. В них была бездна, а в этой бездне — непреодолимая жадность. Там же плясали малиновые искры.

Диаман был опьянен желанием.

— Твои глаза, — шепчет он. — Они прекрасны. Ты прекрасна. Моя… Ты моя, только моя.

В его голосе было столько восхищения, столько жажды обладать. Он сглатывает. Словно перед ним было нечто величественное и удивительное, нечто, что нельзя никому отдавать. Только поклоняться. Кем я была в его глазах? Что такого он видел во мне? Никто никогда так на меня не смотрел. И это пугало.

В голове крутилась только одна фраза: «Что я могу для тебя сделать?»

Вместе с моим учащённым пульсом она стучала в голове, билась и рвалась наружу. Во рту пересохло, я не могла её произнести, что-то останавливало. Я приоткрывала рот и закрывала его обратно, как рыба, выброшенная на сушу.

Диаман снова притянул к себе, заметив моё замешательство и отсутствие сопротивления.

— Никому не отдам, — яростно прошептал маг мне на ухо, обжигая своим дыханием. — Даже Николасу.

Меня как ледяной водой окатило.

— Нет, — рычу я. — Пусти. Отпусти!

— Нет, — отозвался он, будто заколдованный. Я чувствую, как он качает головой.

— Пусти! Пусти меня. Умоляю… — Хотелось заплакать, но чувство беспомощности сменилось другим. Внутри что-то взъярилось. Я резко оттолкнула его: — Я сказала — отвали!

Эхо моего голоса разнеслось по клубу, отразившись от его стен, всего на миг заглушив музыку. Этот оглушительный рёв, вероятно, услышали все. Диаман не мог не внять моему приказу. Я его оттолкнула, когда почувствовала желанную свободу. В голове стучало, сердце колотилось как сумасшедшее. Музыка возобновляется, словно вынырнув из вакуума. Всё вокруг продолжает жить, будто ничего и не произошло. А мой внутренний голос вопил: «Это что такое было? Что происходит?!»

Я не подхожу — подлетаю к барной стойке, за которой одна-одинёшенька сидит Мирабель. На моё счастье, её кавалер куда-то свалил.

— Уходим!

Это всё, на что я сейчас способна. Кричать и командовать. Единственное желание, которое мною двигало — найти безопасное место. Спрятаться, скрыться, не высовываться.

— Что?! — Мирабель непонимающе хлопала ресницами.

— Мы уходим! — гаркнула я.

* * *

Тревожная ночь имела продолжение. Сон не шел. Глаза закрыты, волосы разметались по подушке. Поначалу я все не могла улечься поудобнее: ворочалась с боку на бок, путалась ногами в простынях, но в конце концов прекратила вертеться, и дыхание стало ровным — я забылась в желанной темноте, провалилась глубоко…

Мне снится тот же сон. Убаюкивающий голос моей мамы. Её колыбельная. Нежные прикосновения к волосам, поглаживания по спине. Я вдыхаю ее запах, такой родной и яркий — пахнет домом. Я слышу её и в моем сердце пробуждается теплота. Всё внутри успокаивается, мурлычет. Я погружаюсь ещё глубже и уже не слышу куплетов…

Картинка меняется. Смотрю на неё своими глазами — я ребенок. Её яркие длинные рыжие волосы вьются локонами. Она в красивом домашнем платье. За окном лето: зелёные кроны деревьев шумят на ветру, солнце проникает в окно и согревает комнату, воздух наполняется ароматом цветущих яблонь, растущих под окнами.

— Никогда не связывайся с Хранителями.

Я смотрю на неё и не понимаю…

— Но почему? Почему мы их боимся?!

Она теребила кулон в форме ромба на своей шее. Он был размером с половину большого пальца, оправленный в серебро камень переливался разными оттенками от оранжевого до малинового, в зависимости от освещения. Он завораживал меня, казался волшебным. Мама всегда касалась его пальцами, когда тревожилась или задумывалась, глядя в одну точку.

— Обещай мне!

— Мам! — возмутилась я, моя губа дрогнула.

Почему… Почему?

Всё закрутилось так быстро, меня окунуло во тьму. Воздух наполнился запахом больницы и лекарств. В носу щипало от магии стоящих рядом артефактов, поддерживающих жизнь мамы.

Она лежала под одеялом на больничной кровати. Длинные волосы отрезаны под каре. Кожа бледная, малиновые синяки под глазами, осунувшееся лицо.

— Обещай мне.

— Мам… мне уже не четыре. Я знаю…

— Хорошо. — Она улыбнулась. А потом коснулась своего кулона, который, казалось, тускнел вместе с её жизнью. — Я просто за тебя переживаю.

Я сжимала хрупкую ладонь мамы. Кожа казалась тонкой, как пергамент. Жизнь утекала из неё стремительно и быстро. Люди бы подумали: рак. Но маги болеют не так, как люди. Никто не знал, что её убивает. Но мама… Она будто знала, что именно высасывает ее жизнь.

— Не нужно. Это сказки! Я вообще не верю, что это правда и они приходят в наш мир. Да и ты никогда не верила этим россказням.

— То, что ты их не видела, ещё не значит, что их никто не встречал. Тебе никто не скажет… правды, но… наша забота с отцом… — каждое слово давалось ей с трудом. — Она не спроста.

— Мам… Во мне нет ничего особенного. Я для них пустое место… — Я сглотнула. — Как и для всех.

Даже для отца. С тех пор, как они развелись с мамой, он старался не думать обо мне и о том, что я пустышка.

— Вот и славно, — снова улыбнулась она. Её голос был твердым, хриплым, а взгляд лучистым, теплым. — Но я хочу, чтобы ты пообещала.

Очередное обещание, взятое с меня. Она просила меня быть осторожной, оставляя меня в этом мире одну. Мне казалось глупым говорить это, но я произнесла, как и в другие дни до этого:

— Я обещаю.

Я много чего ей обещала. День за днём она что-то говорила мне, о чем-то просила и рассказывала, давала наставления… Ожидая, что следующий день может не наступить. И каждый день