Охотники за головами - Мишель Креспи

– А я выслушивал Морана. Тоже не сахар.

– Он хоть смешной, а тот – больной. Естественно, Шарриак провоцировал меня, пытался разозлить. Я не осмелюсь повторить то, что он наговорил. Что-то вроде глубокого презрения… Оно изливалось из него. Это были не просто мысли многих мужчин, не желающих видеть женщин вне их традиционных обязанностей – закоренелый консерватизм двух тысячелетий… Это было… Я чуть не запустила стаканом ему в физиономию.

– А знаете, мне кажется, он так же думает и о мужчинах. Он презирает всех.

Лоранс сорвала травинку, не донеся ее до рта, разжала пальцы, и та улетела.

– Нет, тут было особенное. Ненависть к женщинам. Не представляю, что они ему сделали. Но в любом случае он этого заслужил.

– Шарриак женат?

– Понятия не имею. Но это меня удивило бы. А может, он тяжело перенес развод…

– А вы знаете таких, кто легко переносит его?

Лоранс хихикнула:

– Нет, пожалуй. Но это было потрясающе. На свете, оказывается, есть только Шарриак и несколько хозяев мира, которых он уважает, потому что они могущественны. Все остальные – банда рабов, к услугам которых он иногда прибегает. И наконец, в самом низу – женщины, управляемые своими гормонами, способные только рожать; они стремятся найти богатенького самца, чтобы обеспечить будущее своих детей. Все это немного… – Немного помедлив, она продолжила: – Шарриак считает себя сверхчеловеком, ему, видите ли, удалось избавиться от всех глупостей, которыми полна жизнь, – любви, привязанности… сострадания… Все это достойные презрения чувства, мешающие свободному мышлению. Знаете, я думаю, он просто какой-то нацист. Он вполне способен сжечь еще один Орадур-сюр-Глан или, зевая, открыть филиал Освенцима. Нацисты, наверное, были точно такими. Они не исчезли вдруг, правда? Я имею в виду их образ мыслей… Они просто превратились в крупных функционеров или глав предприятий, нацепив маску либерализма. Но они продолжают смотреть на человечество как на насекомое.

Лоранс откинулась назад, непроизвольно положила свою руку на мою, но тотчас отдернула ее.

– Извините, прошу прощения…

– Он вам отвратителен?

– Скорее, вызывает жалость. Должно быть, Шарриак очень несчастен. Плотина, которой он отгородился, просто ужасна. А что у него внутри? Нет, страшно то, что Шарриак не знает границ. Он настолько уверен в себе… Другие для него не существуют, они только отражение его «я».

Я посмотрел на Лоранс. Она выглядела очень взволнованной.

– Не будем же мы весь день говорить о Шарриаке. Расскажите мне о себе.

– Не здесь. Позже. В Париже… Если захотите. А здесь есть что-то… – Не закончив фразы, Лоранс быстро встала. – Идемте? Мне надо присоединиться к своей команде… редко приходилось видеть таких обескураженных людей. – Она стала загибать пальцы: – Леруа… вечно недоволен, все время ворчит. Эль-Фатави… с виду робок, но постоянно противоречит, все ему не так. Сущий пораженец. И упрям как осел. Мне бы вилы, чтобы подгонять их обоих. Шаламон глуп как пробка. У него лишь одно преимущество: он осознает это и помалкивает. Это уже неплохо. Обычно дураки считают себя очень хитрыми. А о двух других я уж и не говорю, они вовсе никудышные. Можно подумать, что они находятся на подготовительных курсах. Думаю, они и рта никогда не раскрывали. По крайней мере они мне не мешают. Если уж это результат отбора «Де Вавр интернэшнл», благодарю покорно… У вас нет другого адреса?

Мы спускались по тропинке, внимательно смотря под ноги: она была скользкой из-за слоя пихтовых иголок. Один раз Лоранс оперлась о мою руку, в другой – о ствол дерева. Все сказанное ею давало мне пищу для размышлений. Действительно, за исключением четырех-пяти участников большинство не соответствовали ожидаемому уровню. Я поделился своим недоумением с Лоранс.

– Возможно, здесь выбор… Я хочу сказать, что в «Де Вавр интернэшнл», вероятно, намереваются отобрать всего одного-двух человек, ну, может быть, трех-четырех. А остальные – только для того, чтобы игра походила на реальность и было побольше проблем, которые возникают на настоящем предприятии: один увлекается серфингом и ни черта не делает, другой – самовлюбленный кретин, допускающий только промахи и гордящийся этим; старый кадр, которому год до пенсии, ему бы только в гольф поиграть, а на все остальное наплевать; есть и родственник патрона – явно не на своем месте. Таких, конечно, у нас нет, но подобрались достаточно характерные образчики…

Лоранс остановилась и засмеялась.

– Может быть… Для нас это было бы лестно. Ну, если я вхожу в число тех немногих…

– Конечно, входите. В противном случае Шарриак оставил бы вас в покое. Ему хочется точно знать, не будете ли вы отстаивать привычные женские права: женщинам чинят препятствия, их мало в управлении, их не слушают и так далее.

Она погрозила мне пальцем.

– А, если и вы туда же…

– Нет, правда, предприниматели – мужчины, они ненавидят эти разговоры. У них появляется комплекс вины. Они не знают…

– И оказываются в собственном дерьме! Ведь это факт, не так ли? Что мало женщин… И разве несправедливо требовать, чтобы их стало больше?

– Нет, разумеется. Но когда ты безработный – это угроза. Уже не хватает места для нас, и нам говорят: «Потеснитесь».

– Что же, нужно потесниться!

Полунасмешливо-полугневно она вздернула подбородок. Я машинально взял ее за плечи.

– Лоранс, боюсь, у нас разные интересы…

Она не отстранилась. Я прочитал вызов в глазах Лоранс и отпустил ее. Должен признаться, она привлекала меня, но я не хотел никаких интрижек. Я люблю свою жену. И других забот у меня сейчас предостаточно.

Остаток пути мы прошли молча, немного смущенные. Между нами образовалась некая настороженная пустота, которая возникает, когда не произошло что-то, что могло произойти.

Хирш нетерпеливо поджидал меня на крыльце. Он бросил любопытный взгляд на Лоранс, схватил меня за локоть и зашептал:

– У меня есть ответ. То, что надо. Пойдем…

Он показал распечатку электронного письма. Хозяин, дель Рьеко, согласился уточнить, что да, существовал диск о рыбной ловле; действительно, американский программист был заинтересован в его экспорте в Европу. Мастрони уже составлял предложения по контракту.

– Что будем делать? – спросил он. – Создавать филиал?

Мы немного пообсуждали это. Были и «за», и «против». Фактор времени играл решающую роль.

Мы еще ни к чему не пришли, когда ворвалась Лоранс. Скулы ее пылали, в глазах блестели слезы. Она нервно улыбнулась Хиршу и испуганно уставилась на меня:

– Жером, могу я поговорить с вами?

Не прошло и получаса, как мы расстались.

– Что случилось, Лоранс?

Она мотнула головой:

– Нет, наедине, если возможно…