Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко

трех четвертей жителей города были неукраинцами и симпатизировали преимущественно великодержавникам и даже черносотенцам. Приводятся и свидетельства очевидцев, которые конкретными фактами доказывают доминирующие антиукраинские настроения в Киеве[267]. Завершается сюжет выводом: «Это показывает, что, кроме фронта внешнего, наша армия имела на Украине еще фронт внутренний, фронт борьбы украинского села с неукраинским городом, где, словно в том троянском коне прятались злейшие враги нашего народа.

Будущие украинские поколения не должны забывать, что без своего собственного украинского города, с его более активными и подвижными слоями населения, невозможна ни совершенная организация своих национальных сил, ни успешная оборона Украины от ее врагов»[268]. Хотя в подтверждение выводов о преимущественно недружественном, а то и враждебном отношении населения Киева, как и других городов, к украинским войскам на национальной почве приводятся многочисленные высказывания других участников событий, они не вполне убеждают. Точнее, складывается впечатление, что на острие объяснений неудач украинского движения все время (как и в эпоху Центральной Рады) выдвигаются моменты, призванные несколько затушевать просчеты его лидеров, несовершенства политических усилий, ошибки военной стратегии и тактики.

Однако автор, очевидно, и сам это чувствует, и сразу добавляет другие соображения и факты, в частности, о падении авторитета С. В. Петлюры и всего украинского руководства среди общественности Украины, о нарастании недоверия к их лозунгам и политической линии.

Оставив Киев, украинские части под командованием генерала А. Кравса отошли сначала на линию Игнатовка – Васильков, а впоследствии – к Попельне и Казатину, а ІІ-й Галицкий корпус и Сечевые стрельцы безуспешно атаковали Коростень и впоследствии отступили в сторону Житомира и Новоград-Волынского. К концу второй декады сентября ІІ-й Галицкий корпус расположился вблизи Бердичева, а Сечевые стрельцы – в районе Полонное – Шепетовка[269].

Чтобы поднять дух войска и народных масс после cдачи Киева, государственный центр УНР решил публично провести торжественную присягу правительства и войска на верность УНР. Это произошло в Каменце 14 сентября 1919 г., но присяги не приняли ни Е. Е. Петрушевич, ни галицкие правительство и войско.

* * *

После киевской катастрофы шансов на восстановление борьбы украинским соборническим фронтом становилось все меньше. Заключенное в таких условиях 1 сентября 1919 г. общей галицко-надднепрянской делегацией перемирие с Польшей стало демонстративным актом украинской солидарности перед потенциальными союзниками и врагами. Согласно условиям этого акта, стороны обязывались воздерживаться от враждебных акций и осуществить обмен военнопленными. Устанавливалась «нейтральная зона» между речками Збруч и Жванчик[270]. После окончания месячного срока перемирия оно возобновлялось каждые последующие десять дней.

Украинская Галицкая армия снова оказалась между большевицким и деникинским фронтами. В этих обстоятельствах Начальная команда взяла курс на сохранение организационной целостности подконтрольных ей сил как главного фактора для продолжения борьбы. Чтобы предоставить стрельцам необходимый отдых, почти все галицкие части 2–4 сентября 1919 г. были отведены в районы Игнатовка – Васильков и Казатин – Бердичев[271]. Настроения, царившие тогда среди политического и военного руководства, в определенной степени передает изданный М. Е. Тарнавским 6 сентября приказ. В нем отмечалось: не следует «поддаваться настроению», «руководство должно все спокойно обдумать», чтобы, выбрав момент, снова идти вперед[272]. Но вектор его взглядов явно обращался в сторону А. И. Деникина. В частности, отвод войск в указанные районы диктовался стремлением избежать возможного столкновения с наступающей Добровольческой армией. Одновременно Начальная команда направила делегацию во главе с атаманом П. Бубелой для переговоров с генералом Н. Бредовым относительно совместного владения Киевом[273], но переговоры не принесли никаких положительных результатов.

Исходя из общих изменений в военно-политической ситуации, в Украине все отчетливее очерчивалась перспектива создания украинско-деникинского антибольшевицкого блока. К этому же подталкивали английские и французские правительственные и дипломатические круги, которые пытались сплотить весь потенциал антисоветских сил.

Отдельные операции украинских войск против белогвардейцев в условиях официально объявленной 22 сентября 1919 г. войны А. И. Деникину[274] по большей части заканчивались неудачно, подогревая недовольство в командных эшелонах УГА к Главному атаману войск УНР[275]. Истощенная в жестоких боях Галицкая армия уже не сопротивлялась. Украинские войска не могли удержать занятых позиций, поэтому в начале ноября 1919 г. были вынуждены отступать на запад. Вследствие переговорных акций Добровольческая армия прекратила военные действия против УГА, оказавшейся на грани полной катастрофы.

Одним из главных факторов, который обусловил резкое уменьшение численности и окончательную потерю боеспособности УГА, стало начало невиданной эпидемии тифа. В мировой истории немного найдется примеров того, как многочисленная, дисциплинированная армия теряла дееспособность и гибла не на поле боя, а таяла, исчезала вследствие действия «второстепенных», невоенных обстоятельств. Эпидемия тифа не обошла стороной также и Надднепрянскую, Красную и Добровольческую армии, но все они, как оказалось, смогли предоставить своим бойцам лучшие материальные и санитарно-гигиенические условия.

Число умерших от тифа многие исследователи выводят путем простых арифметических действий, поэтому такого рода подсчеты вызывают серьезные сомнения. Из анализа доступных материалов следует, что на начало ноября 1919 г. личный состав УГА сократился на 10–11 тыс. чел. (22 %), так что в некоторых бригадах осталось по 80–90 солдат.

В течение зимы 1919–1920 гг. общая численность Галицкой и Надднепрянской армий уменьшилась до 25 тыс. воинов, а их боевой состав составлял всего 6 тыс. штыков[276].

Итак, в сентябре – октябре 1919 г. Галицкая армия оказалась «между трех огней» – Добровольческой и Красной армиями, а также эпидемией тифа, которая нанесла окончательный удар по ее боеспособности. Такое положение стало следствием целого комплекса субъективных и объективных факторов, из которых главным было углубление военно-политических противоречий между галицким и надднепрянским лагерями. В это время сугубо политические факторы фактически стали определять все военно-оперативные цели, а правительство Директории и Штаб Главного атамана все меньше считались с потребностями и реальными возможностями УГА. Она нуждалась в отдыхе еще до наступления на Киев, но не получила его и после оставления столицы, когда оказалась в состоянии крайнего истощения. Нужен был лишь один месяц, чтобы упорядочить военные и тыловые формации. В то же время, в Начальной команде существовало мнение в необходимости переоценить ситуацию, в частности – подождать, пока враждующие стороны истощат друг друга, а не «втискиваться» между ними, подвергаясь опасности, перспективе ненужных потерь.

Оставалась невыясненной и стратегическая линия отношений с А. И. Деникиным. Исходя из критического положения, в котором оказалась Украинская Галицкая армия в осенне-зимний период 1919–1920 гг., многие исследователи делают вывод, что единственным спасением был союз с Добровольческой армией. Именно этим путем и пошло военное, а впоследствии и политическое руководство Западно-Украинской Народной Республики.

В начале ноября 1919 г. военно-стратегическая ситуация стала настолько сложной, что в течение буквально нескольких дней УГА могла либо окончательно погибнуть, исчезнуть, либо какими-то неординарными шагами попытаться осуществить уже трудновозможное и