Вперед к спасению души - Роза Звягина

– Черт, черт! – взорвался Стефан, едва за гостем закрылась дверь. – Только этого не хватало!

И от чего так разозлился? Конечно, не от того, что сорвется слияние компаний…

Буквально в тот же день Стефан начал всех опрашивать и наводить справки о Ксении. Все мелочи, подробности, детали. Он допросил с пристрастием всех, кто мог хоть что-то знать о ней: Лиду, Анну, Матвея. На этом все. Больше спрашивать было не у кого. Негусто, но хоть что-то.

Больше всех знал Матвей.

– Я встретил ее в Рощино, на вокзале. Это все, – виновато поднял он глаза на брата.

– Вспоминай еще. Любая мелочь важна, – не отступал Стефан.

Тот пожал плечами.

– Что еще? Работала на рынке. Жила, вроде, с отцом. Отец пьет. Мать от них сбежала.

– Уже кое-что, – подбодрил брат.

– Кажется, есть сестра. Да, точно, она к ней собиралась ехать, та в общежитии живет в Питере.

– В каком? – сделал стойку Стефан.

– Не знаю я! Это все! Отстань!

Матвей злился все больше. Ему самому хотелось бы найти Ксешу, но отец торопил со свадьбой, надо было уладить финансовые вопросы. Он хотел поговорить с отцом об отмене свадьбы или хотя бы отложить ее на время, но так и не решился. Отец болен, бизнес на грани, не время сейчас идти против отца. Ничего страшного, как женится, так и разведется, а потом, может, и Ксения найдется.

Сердце ныло, и душа болела. Понимал, что все делает не так и живет неправильно, но что он мог поделать? Мама отца бросила, Стефан его ни во что не ставит. Только Матвей готов был для отца на все, и считал своим долгом помогать ему всем, чем может.

А Стефан упорно искал, землю рыл носом, ездил по всем адресам, какие назвала Лида и Матвей: вокзал, город, рынок. Расспрашивал людей. И наконец нашел ее дом и отца.

***

Это был довольно моложавый, хотя и седой уже мужчина лет пятидесяти пяти, с добрыми, как у Ксеши глазами, очень гостеприимный и совсем непохожий на алкоголика, как описал его Матвей.

– Да, это я отец Ксеши. Сергей Алексеевич Мельниченко, – с улыбкой представился мужчина.

Шикнул на миловидную довольно молодую женщину в рыжих кудрях, с любопытством выглядывающую из другой комнаты, плотно прикрыл за ней дверь и пригласил гостя:

– Проходите. Только дочки здесь нет, она не живет с нами. С моей новой женой не поладили, – виновато сообщил он и кивнул в сторону комнаты.

– Да, – согласился Стефан и дружелюбно улыбнулся, пытаясь расположить хозяина дома к себе, – бывает и родным людям трудно ужиться в одном доме, а уж чужим, тем более женщинам…

– Да вы правы, тяжело с женщинами, – по-своему понял слова гостя Ксешин отец. – Вы проходите, не стесняйтесь. А вы кто Ксении будете?

– Я… ее друг, Стефан Ковальский. Она как-то внезапно исчезла, а телефон не отвечает.

– Хотите чаю? – засуетился Сергей Алексеевич.

– Нет-нет, спасибо, – вежливо отказался Стефан, присаживаясь на предложенный стул и оглядывая простенькую обстановку старого дома. – Вы ее видели? Разве она не вернулась домой?

– Она была у меня недавно…

– Да? – встрепенулся Стефан и с надеждой посмотрел на мужчину. – А вы можете дать ее адрес? Где она теперь живет?

Тот пожал плечами:

– А я не знаю, она не сказала. В Питере где-то.

– А телефон? Почему у нее телефон не работает?

– Она потеряла телефон. Сказала, что оставила в автобусе.

– Понятно, – расстроился Стефан, догадавшись, что она просто избавилась от прошлого. – Но, наверное, она дала вам новый номер?

Сергей Алексеевич снова пожал плечами, Ксеша строго-настрого запретила давать номер ее телефона кому бы то ни было.

– Нет… – соврал он и от неловкости поспешил обрадовать гостя. – Но она обещала вскоре приехать.

– Когда? – посмотрел Стефан с надеждой.

– Вскоре, – снова порадовал отец беглянки.

Гость не очень обрадовался, ждать он не мог.

– Это здорово, – ответил только и тут же вспомнил. – А сестра? У нее ведь есть сестра?

– Да, Даша, моя старшая дочь. Только ее адреса я тоже не знаю, – поспешил сообщить Сергей Алексеевич и слегка покраснел.

Что гость о нем подумает? Отец не знает, где живут его дети. Но Ксения строго-настрого запретила…

– Ну что ж, – перебил думы отца гость и нехотя поднялся, – не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. Вот. Я оставлю вам визитку, пожалуйста, позвоните мне сразу, как только она объявится. И передайте, что я очень хочу ее увидеть.

Наверное, отец Ксеши что-то разглядел в глазах гостя, потому что неожиданно признался:

– Не знаю, позвоню ли… Она не велела… Но я обязательно передам, что вы ее разыскиваете.

– Понятно, спасибо и на этом, – совсем сник Стефан и попрощался. – Всего хорошего.

Едва дверь за гостем закрылась, из комнаты выскочила Марина.

– Ого! Вот так кавалера подцепила наша Ксения!

– Да с чего ты взяла, что он ей кавалер? Он сказал – друг.

Марина засмеялась:

– Ты серьезно? Девке твоей уже двадцать пять лет. Ты думаешь, она все еще просто дружит с мальчиками? А это уже вполне зрелый мужчина. Наверняка они…

– Замолчи, Марина, – гаркнул Сергей Алексеевич, – прекрати так говорить о моей дочке!

– Что? Да я чистую правду говорю! Иначе и быть не может! Вот принесет тебе в подоле! Сразу предупреждаю, я нянчиться не буду!

– Заткнись, я сказал! – шарахнул по столу Ксешин отец. – Выжила девчонку из дома, а теперь еще и грязью поливаешь!

– Что ты орешь на меня?! Ты дождешься, уйду от тебя к Кольке-соседу!

– Да иди! Сил нет тебя слушать!

Марина поджала тонкие губы и, хлопнув дверью, скрылась в комнате, щелкнув замком.

– А-а-а! – застенал Сергей Алексеевич. – Чертовы бабы!

Потом встал и нехотя подошел к дверям комнаты.

Постучал:

– Марин, Мариша, ну ладно тебе, не обижайся. Ну прости, сгоряча я, не хотел тебя обидеть. За дочку переживаю.

– А чего за нее переживать? – смилостивилась Марина и открыла дверь. – Поди, как сыр в масле катается, вон какие мужики за ней бегают! А нам с тобой копейкой даже не поможет! – обиженно поджала она губы. – Ладно, пойдем обедать. Борщ у меня сегодня удался.

– Пойдем, Маришка, борщ у тебя и правда вкусный, – вздохнул Сергей Алексеевич, пусть балаболит, что хочет, мир в семье дороже.

Чертыхнулся. Что за жизнь? Наталья бросила его, дочки разбежались. Одна Маринка его любит, а потому надо ее беречь, какая бы языкастая не была.