Почти идеальная семья - Рина Осинкина

отклонение от правил, и сегодня она восседала на рабочем месте в хлопковом платье в черно-белую клетку и с рукавами чуть выше локтя. Платье было, естественно, прямого силуэта и, естественно, ниже колена. Вырез – умеренное каре. Все очень четко и очень достойно.

В дверь постучали, и в комнату, не дождавшись приглашения, вошел молодой субъект. Субъект был одет в бесформенную белую фуфайку навыпуск, широкие бежевые штаны, сантиметров на десять не доходящие до тощих щиколоток. Измятые. Кстати, он был без носков. Носить обувь без носков – признак если не вызова обществу, то уж бескультурья, это точно.

Вероника про него сразу все поняла.

Если бы она встретила такого на улице, то безошибочно признала бы в нем студента. А студент может появиться в «Скворечнике» только по одной причине – если он курьер.

Вероника Грушина, надменно приподняв брови, холодно взглянула на безносочного курьера, выразив таким образом и вопрос, и досадливое недоумение.

Однако оказалось, что она ошиблась. Это был не курьер. Хотя Вероника абсолютно была уверена, что курьер. Но это был судебный пристав.

– Ты понимаешь, Кость, она такая крыса, что так просто ничего мне не выложит. А унижаться и упрашивать ее мне не хочется. Тем более что результат, скорее всего, все равно будет нулевой. Информировать ее, что Воропаев дома не ночует, я не хочу. Я и тебе не призналась бы, но мне больше обратиться не к кому. Стыдно потому что. Не трепись языком, лады?

– Ну, Воропаев дает… – покрутил головой Костик. – Слушай, Лер, а может, случилось с ним что? Ну, в смысле, несчастный случай какой? Авария на дороге, то-се… Ты хоть больницы обзванивала?

– Ты мне еще в морги позвонить надоумь! – испытывая некоторый стыд, огрызнулась Валерия.

– В морг ты всегда позвонить успеешь. Ну а в больницы ты звонила? Да ладно, можешь не отвечать. Понял, не дурак. Все вы, тетки, одинаковые. Женская гордость и все такое… Первым делом паритесь, чтобы вам рогов не наставили. И если выяснится, что мужик все это время в реанимации валялся, так это вам даже вроде десерта будет. Или вроде подарка.

– Знаешь что?! – возмутилась Валерия. – Если бы ты был на моем месте, то про больницы тоже не вспомнил. Тебя помочь попросили, а ты вместо этого мне мозги выносишь со своими нравоучениями!.. Все равно что дед старый.

– Да ладно, не заводись. Попробую что-нибудь сделать, – примирительно сказал Костик. – Давай уже, езжай. Меня время жмет. Как, говоришь, эту змеищу звать?

И Лера, посмотрев на него с благодарностью, потянулась к замку зажигания.

«Змеища» превзошла все его ожидания, хоть Бурова, живописуя Лёнину секретаршу, не стеснялась в эпитетах. Все речевки, придуманные Костиком по дороге, жалко повизгивая, поджали хвосты и исчезли за горизонтом. Развести на разговор эту жилистую дракониху будет непросто. Никакой лирикой такую не проймешь, и на жалость она не купится.

Дракониха смотрела на вошедшего сверлящим взглядом, поджав неодобрительно тонкие губы, пауза затягивалась. Пора было хоть что-то говорить, если он не хотел провалить миссию.

Костик подумал: «Да какого фига?!», и его понесло:

– Директор на месте? Мне с ним переговорить необходимо. По государственному делу. Конфиденциально. Если он, конечно, Воропаев Леонид Николаевич.

Что Воропаева на месте нет, Костику было известно доподлинно. Перед тем как направиться на дело, он под Лерину диктовку набрал номер «Скворечника» и пообщался с «крысой», выслушав подробную информацию о том, что Леонид Николаевич отсутствует и что отсутствовать он будет в течение двух следующих недель, поскольку с понедельника находится в очередном отпуске, но некоторые вопросы можно решить с ней, Вероникой Грушиной как заместителем.

Мысль о предварительном звонке осенила Костяна. Вдруг Леонид обнаружится в конторе за письменным столом или где-то поблизости на производстве? И не потребуется тогда никаких эскапад, и поедет Костик по своим делам, куда и планировал ехать, обогащенный купюрами на бочонок пива, а Лера прямым ходом отправится разбираться со своим мужиком.

– Хотелось бы, – вздохнув, проговорила Валерия.

Самой Лере Костик звонить отсоветовал, поскольку шансы на положительный результат все же были невелики.

– Она ж тебя по голосу определит, сто пудов. И прочухает, что ты не в курсах, где благоверный, – наставительным тоном произнес он. – Тебе оно надо?

Лера решила с ним не спорить. Тем более если Грушина ее и впрямь опознает, Лерин звонок может ее насторожить, и тогда Костяну труднее будет выполнить дело. А Лере было очень, ну, просто очень необходимо, чтобы обаятельный нахал смог втереться в доверие к мужниной секретарше, с которой у самой Буровой отношения не сложились. Втереться и раздобыть нужную информацию.

Два года назад, после первого же визита молодой жены босса в «Скворечник», его секретарша моментально и навсегда Бурову возненавидела. Вот так, ни больше ни меньше, Лера в этом разбиралась. Вследствие чего данная секретарша усвоила по отношению к Валерии крайне недружелюбный способ общения, начхав на общепринятое представление, что перед женой «первого лица» следует мести хвостом и заваривать кофе.

Презрев инстинкт самосохранения, Грушина нащупала приемы, при помощи которых можно было довести до кипения громкоголосую самозванку, мнящую себя крутой.

Во-первых, разговаривать с ней следует односложно, цедя слова и отвернув голову в сторону. Так Вероника демонстрировала, насколько самозванку презирает.

Во-вторых, многозначительно ухмыляться, но это уже глядя в глаза, что, безусловно, граничило с хамством, но все же таковым не являлось.

В-третьих, хороший результат можно получить, если ее вопросы пропускать мимо ушей или не понимать, о чем спрашивает.

Эффект от всего комплекса мер достигался ярчайший, и Вероника Степановна торжествовала.

Лера не была дурой и сразу поняла, что на хороших отношениях с много о себе возомнившей телефонисткой следует поставить жирный крест. На первый план вышла задача как-то нахалку скрутить, чтобы та больше не вздумала перечить, но не все оказалось так просто.

Первые же попытки поставить Грушину на место бесславно провалились. Выяснилось, что с этой верткой рептилией прямолинейность Валерии буксовала.

Грушина умела ловко балансировать на грани приличий, и Лере трудно было придраться к чему-то предметно. А секретарша, выслушав очередную претензию, задирала удивленно брови и невозмутимым тоном просила уточнить, где Валерии видятся нарушения должностных инструкций, а если таковых нет, то о чем вообще им разговаривать.

Очень хотелось двинуть гадине по гладкой башке файловой папкой, схваченной с ее же стола. Или шарахнуть органайзером по компьютерной клавиатуре, и чтобы мышь, дребезжа, свалилась на пол, таща за собой хвост шнура, а остатки кофе выплеснулись змеище на юбку. И рявкнуть так, чтобы стеклопакеты в окнах загудели: «Что ты мне тут рожи корчишь?!»