Смертник из рода Валевских. Книга 3 - Василий Михайлович Маханенко

я вошёл в комнату, готовый ко всему. Но нападать на меня никто не посмел. Два ярких представителя Шурганской империи смотрели на меня наполненными ужаса глазами. Можно было бы сказать, что огромными от ужаса, но раскосый разрез глаз не позволял использовать эту фразу. Карина лежала на кровати. Девушка была связана, но без сознания. Стоящие рядом с ней флаконы с какой-то жидкостью не оставляли иной трактовки — снотворное. Фарди мирно спит, не осознавая, что её похитили и утащили за тридевять земель от столицы.

— Кто такие? — спросил я, но выбить ответ из испуганных шурганцев не получилось. Они тряслись от страха, не смея даже слова молвить. Я уже решил активировать катары, чтобы разделаться с похитителями, как взгляд зацепился за странности — на шее этой парочки имелись рабские ошейники. Почти такие же, как на смертниках, только выполненные с большим изяществом. Размотав ноги Карине, я привязал верёвки к прикованному к ошейникам кольцам, после чего поднял девушку на руки и, даже не смотря, как отреагировала парочка на такие действия, вышел из комнаты. Накачанной с помощью «Червя» силы было столько, что я даже не заметил нагрузки, что тащил за собой. Шурганские рабы волочились за мной и хрипели, но я не собирался останавливаться, чтобы хоть как-то облегчить их страдания. Разумом я понимал, что совершаю не самое хорошее дело, но ничего поделать с этим не мог — какая-то часть моей человечности испарилась. Однако шурганцы оказались вполне ловкими ребятами — перед лестницей им удалось подняться на ноги. Так что шею никто из них не сломал. Однако и сопротивляться своей доле они не стали, покорно следуя за мной на привязи. Вновь никто не посмел меня остановить, так что пусть до дома я проделал без остановок.

— Макс, что с тобой? — испуганно спросила Алия, когда я, не сумев открыть калитку, легонько пнул её плечом. Дверца отлетела в сторону вместе со сломанным столбом, к которому крепилась. Люди, что к этому моменту наполнили задний двор, в ужасе разбежались.

— Этих нужно допросить. Карину разбудить. Меня сутки не трогать — иначе я всех поубиваю, — произнёс я, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не помчаться за беглецами. Хотелось заполучить новую порцию дармовой мощи, что дурманила мозги. Всесилие пьянило и окрыляло. То, что мне удавалось сохранить хоть какое-то подобие человечности — чудо, не иначе. Во всяком случае бороться с желанием пробежаться по деревне, окутывая «Червём» всех жителей, приходилось постоянно.

Алия кивнула и указала на воронку. Я понял девушку без слов и, положив Карину на землю, отвязал концы верёвки от пояса и одним прыжком преодолел, кажется, метров двадцать, скрывшись от наполненных страхом жителей деревни. Вот только спокойно просидеть мне не удалось — через десять минут меня накрыло так, что я на полном серьёзе начал думать о том, чтобы превратиться в истинного тёмного. Густав как-то рассказывал о таком явлении, как ломка, что случалась у некоторых вояк, особо падких на горячительное или запрещённые порошки. Я никогда не понимал этого термина, удивляясь тому, что люди не могли справиться с собственными желаниями и потакали телу. То, что со мной происходило весь следующий час, пока действовала закачанная сила, не иначе как ломкой назвать было нельзя. Кажется, я орал и даже проклинал весь свет. Но точно гарантировать это не могу — этот час стал для меня настоящим испытанием. Единственное, на что меня хватило — врубить «Лечебную ауру», хоть как-то облегчившую мои страдания.

Наваждение прошло резко, без раскачки. Я ощутил, что лежу на спине, смотрю на звёздное небо и не ощущаю той заёмной силы, что так пьянила. Повернув голову, я увидел Алию, что сидела на краю воронки.

— Кошмар какой-то, — честно признался я. — Откат такой, что я чуть не сдох. Хотелось поглощать и поглощать. Больше силы, больше могущества, больше всего.

— Но ты справился, — произнесла служительница странным тоном. — Ты смог побороть искушение. Я видела твоё лицо, когда ты принёс Карину и шурганцев. Ты на человека был похож только издали. У меня даже закрались сомнения, что ты стал тёмным. Настоящим тёмным.

— Были такие мысли, — не стал отнекиваться я. — Повторю — заёмная сила не просто пьянила, она подавляла волю, требуя больше и больше. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что у меня не осталось ничего человеческого. Но мне было на это абсолютно наплевать. Кажется, сегодня был первый и последний раз, когда я использовал этот символ. Ему нет места в нашем мире. Это… Это опасно. Что рабы говорят?

— Ты о тех двух несчастных, что от страха перед чудовищем двух слов нормально связать не могут? Пришлось постараться, чтобы их разговорить и, Макс, у нас действительно возникли определённые неприятности. Ты захватил личных слуг одного из девяти падишахов Шурганской империи. Не самые приближённые, конечно, слуги, но и далеко не последние в списке. Такие, за плохое обращение с которыми могут и ночную гильдию отправить. Их придётся отпустить, как только они на ноги станут.

— Вот сейчас вообще не понял. Как отпустить?

— Вот так отпустить. Крепости только конфликта с Шурганской империей не хватало.

— Не думал, что скажу такое — они держали графиню Фарди в плену! Что это, как не конфликт?

— Эти двое выполняли приказ своего господина. Их целью являлся ты. Безликий, как они назвали перевёртыша, получил приказ от падишаха притащить ему интересную игрушку, способную закрывать разломы высоких уровней. Тебя должны были доставить до Кострища, откуда ты караваном отправился бы в Шурганскую империю. Порой мне кажется, что люди куда хуже тёмных… От тварей хотя бы знаешь, чего ожидать.

— И несмотря на всё, что они тебе сказали, ты всё равно хочешь их отпустить?

— Когда ты убиваешь человека, который на тебя напал, ты в том числе ломаешь его меч и разрываешь броню? — спросила Алия. — Это рабы. Их задача — выполнять приказы. У них нет собственной воли, нет собственных мыслей, желаний. Только исполнение приказов своего господина.

— Давай себе их оставим? — тут же предложил я. — Как военный трофей. Когда я убиваю противника, у которого хороший меч, то забираю оружие себе. Если родственники убитого захотят вернуть меч, они заплатят компенсацию. Чем эта ситуация отличается? Я не хочу никого отпускать. Крепость, к слову, здесь не при чём. Это воля борона Валевского. Будущего барона.

— Это опасно,