Свиданий не будет - Фридрих Незнанский

– Ну а что дальше?

– Ну укололся, дурак. Решил по-честному, на себе проверить.

– Да, наверное, действительно у вашего приятеля не все с головой в порядке.

– А разве гении – это совсем нормальные люди? У него мозг компьютерный, он страницами информацию запоминает. «Золотого теленка» и «Четвертый позвонок», Лермонтова всего наизусть. Ну, это потому, что он на Михал Юрьевича похож… Но, конечно, после этого случая с новым наркотиком – а его еще несколько однокурсников попробовали – он едва ноги из Москвы унес. Хотя он ведь не только наркоту гнал, он и антинаркотические какие-то составы разрабатывал. Теперь вот прозябает на родине. Работает, смешно сказать, лаборантом на мясокомбинате!

– Как вижу, и напитки идентифицирует.

– Не смейтесь! Он действительно, как настоящий химик, составы любых веществ распознает, как собака запахи. К тому же здесь для него действительно ничего сложного нет! Подумаешь! Он не пьет, но из профессионального интереса, конечно, с составами знакомится.

– Но все же – что это за ваши местные творения?

– А это уже отдельная история. Кстати, Женька мне кое-что в ней прояснил. У нас в области сейчас губернатор кто? – обратился Володя к Гордееву.

– Пока не имею чести знать.

– Татюшкин? – не очень уверенно произнесла Лида.

– Верно, Татюшкин Всеволод Филиппович. Но Татюшкин Всеволод Филиппович появился в губернаторском кресле не так давно. А до него губернатором был Еремеичев Карл Иванович.

– Странное какое сочетание, – удивился Гордеев.

– А Еремеичев объяснял во время предвыборной кампании. Родитель так его назвал в честь основоположника. Кстати, Карл Иванович это обыгрывал. Говорил: Карл Маркс готовил могильщиков капитализма, а я буду его, капитализма, укротителем и цивилизатором гидры капитала. Он наш, из наших краев, из Лукашина, есть такой городок на севере области. Вот и перестроил Еремеичев тамошний ликеро-водочный заводишко в современное производство. Вода прекрасная, леса у нас тоже не совсем оскудели…

– Понятно, – сказал Гордеев. – И анис в ваших лесах растет…

– А вы не смейтесь. Лукашинская водка и в Москве продавалась. Это ведь «Басаргинской» она называется, ну, ради прославления нашей области, что ли. Карл Иванович ведь губернатором был, отцом края.

– Значит, ставить капитализм на службу народу он начал с водки?

– А почему нет? Водку-то в Лукашине делали хорошую. Эта серия «Басаргинских» была из двенадцати сортов!

Гордеев присвистнул.

– Да. Но самое интересное – в другом. Когда Карл Иванович пролетел на последних выборах и победил Татюшкин, первое, что он сделал, – стал сворачивать водочное производство в Лукашине.

– Истовый борец за трезвость? Он случайно не горбачевец-лигачевец?!

– У него спросите. Я-то думаю, что нет. Все гораздо проще, я бы сказал: по-марксистски. За деянием стоят материальные интересы. Ведь Всеволод Филиппович тоже местный. Только из другого района. Но и в его Вежинске тоже был захудалый винный заводик. Правда, водичка здесь похуже, возле алюминиевого-то комбината, а технологи, наверное, поленивее. Но зато экономисты у товарища Татюшкина оказались прыткие. Стали трясти лукашинское производство, проверки, налоговая инспекция, санитарная… Производство сократили, ассортимент. Словом, область наводнена теперь вежинской водкой, а народ бегает за лукашинской, как за сувениром.

– То есть исчезла хорошая водочка?

– Можно сказать, что да. Ну, в Лукашино, конечно, она есть. А в Усть-Басаргине только в каких-то магазинчиках частных, да и то с опаской. В ресторанах кое-где. Боятся коммерсанты!

– А у вас в Булавинске?

– Так вот Женька-то мне и объяснил, что постоянно водка эта продается только в одном месте…

– Так-так, – нетерпеливо произнес Гордеев.

– В буфете при столовой городского управления внутренних дел. Буфет закрытый.

– А ваш Рыбалич откуда узнал?

– Так он же лаборант мясокомбината! И хотя сейчас вроде спеццехов нет, но как бы и есть. Ну, чтоб в колбасный фарш какая-никакая мышка не попала или крыска…

– Тьфу, Иноземцев! – поморщилась Лида. – Какие гадости!

– Зато правдивые, – не смутился Володя. – Ну, Женька и в этот буфет однажды попал, как экспедитор от спецпроизводства ездил, что ли. Вот там все это продается. Есть еще, он говорил, магазин при мэрии, но в нем ничего лукашинского нет. Наш Сергей Максимович субординацию блюдет строго и огорчать Всеволода Филипповича, если он вдруг нагрянет в гости к «крестнику», не намерен.

– Да, Володя, – с воодушевлением сказал Гордеев, – ваш рассказ произвел на меня большое впечатление. Настолько большое, что сформулировать резюме по нему я смогу только наутро. – Он встал. – Позвольте откланяться, господа. Надеюсь, в эту ночь и вплоть до нашей встречи ничего не произойдет. Как вы помните, завтра у нас будет немало дел. Вы ждете нас к завтраку? – Обратился он к Лиде.

– Конечно. В десять утра вас устроит?

– Очень гуманно.

– Я провожу вас, – предложил Володя.

– Да я, в общем, неплохо ориентируюсь на местности.

– Не сомневаюсь. Но все же вы гостите в нашем городе только первый день и, как говорил Остап Бендер, согласно законов гостеприимства…

– Бендер ли это говорил? – усомнился Юрий Петрович. – Ну, хорошо, пойдемте. В первый и в последний раз.

Женщина счастлива и достигает всего, чего она может желать, когда она обворожит мужчину.

Л. Толстой. Крейцерова соната, XIV

До гостиницы они добрались без приключений. Правда, Володя вел Гордеева в темноте какими-то немыслимыми дворами и проулками, после чего они вдруг оказались с тыльной стороны «Стрежня». Они стали было обходить полутемное здание, двигаясь к парадному входу, но Юрий Петрович остановил Володю возле угла, в тени посаженных здесь елей.

– Все. До номера – два шага. Спасибо, Володя, за все. – Он крепко пожал сильную ладонь Иноземцева. – С таким помощником, как вы, я в успехе дела не сомневаюсь. Надеюсь, и обратно вы доберетесь без нежелательных приключений. До завтра.

– До завтра, – хмыкнул Володя и пропал в булавинской ночи.

«Что это такое я ему сказал! – вдруг пришло в голову господину адвокату. – „…доберетесь обратно…“. Получается, я намекнул ему, что думаю: он направляет стопы, так сказать, к Лиде… А может, я и вправду так думаю? В соответствии с теориями господ Фрейда и Юнга?!»

В гостинице было пустынно – только два охранника с автоматами при входе, проверившие у Юрия Петровича карточку гостя, да в полумраке холла сидела на диване парочка. Из-за закрытых дверей гостиничного ресторана слышалась довольно дурно исполнявшаяся песня «Гляжу в озера синие…».