Волшебница по распределению - Валентина Алексеевна Савенко

перепончатом крыле, добавила лиловый штрих, сделав его почти реальным. Вызвала алую искру, скользнула по широкому плечу, осторожно коснулась лица. Лица, черты которого я никак не могла уловить!

Мелодия игриво танцевала вокруг нас. Подталкивая ближе, будто намекая, что, если подойти вплотную к сотканному из магии крылатому мужчине, я увижу, я смогу создать его лицо…

И я шагнула. Подняла голову, глядя в ускользающее, будто специально прячущееся от меня лицо.

Казалось, вот-вот оно мне покажется!

И тут крылатая фигура неожиданно наклонилась, моей щеки вполне осязаемо и очень осторожно коснулись когтистые пальцы. А потом накрыли веки, заставляя зажмуриться.

– Я не умею рисовать с закрытыми глазами…

Возмущение оборвалось на полуслове, потому что меня поцеловали.

Твердые губы накрыли мои, словно вихрь, ураган. Сметая, не давая опомниться, заставляя следовать за собой. Чувствовать себя былинкой на ветру, которую несет ветер. Ветер хоть и буйный, но не опасный. Как летняя гроза. И я тянулась к этой грозе…

И это было неправильно! Но так чудесно…

Поцелуй оборвался внезапно.

Пока я стояла, ошарашенно прижимая пальцы к губам и пытаясь выровнять дыхание, крылатый отодвинулся от меня. Мелодия стала стихать, а тщательно созданная мной из магии фигура – гаснуть.

– Кто ты? – прошептала я.

Нечисть не может испытывать к людям таких чувств, какие только что мне наглядно, до припухших губ, продемонстрировали! Мы для них другой вид. Как для нас собака или кот. Хотя Винс тоже выглядел не как человек, хотя был им.

– Ты в беде?

Крылатый насмешливо качнул головой.

– Ари? – прозвучал в голове удивленный голос Винса.

Откуда он взялся? Я же не…

Отброшенные за ненадобностью несколько светящихся черточек кучно болтались слева от меня, смутно напоминая Винса.

– Что происходит? С кем ты говоришь? – не унимался тот.

– Не знаю, – глядя, как исчезает крылатый, ответила я.

Голова закружилась, перед глазами начало двоиться. Опустившись на колени, я оперлась о пол ладонями. Что со мной? Мышцы мелко задрожали, локти подогнулись, и я свалилась на холодные каменные плиты.

– Ари, тебе плохо?

Как он вообще может со мной говорить?

– Ты что, вошла в храм? – обеспокоенно выпалил Винс.

– Я не вошла в храм, я упала с лестницы, – пробормотала я, борясь с накатывающими судорогами.

Вспыхнув всеми цветами магии, исчезла фигура крылатого, затем пропал Винс. Музыка стихла. А я потеряла сознание.

Очнулась в сияющем облаке лиловых огоньков под сердитое:

– Какая часть моих слов о «посидеть в кресле» была тебе непонятна?

Моргнув, я поняла, что вижу кадык на шее ловца и его гладко выбритый подбородок. Вид немного странный, потому что меня тащат вверх по лестнице на руках. И делают это быстро.

– Ари? – напомнил о себе мой носитель.

Или носильщик? Нет, судя по тому, как у меня трещала голова, – выносящий тела. Придумывать, с чего вдруг я, точно рыба на берегу, устроила пляски на полу, было сложно. Поэтому озвучила самый логичный вариант:

– Я думала, тут гидра.

Дамиан внимательно слушал.

– Я хотела ее нарисовать и… споткнулась.

И решила посидеть, полежать, подрыгаться.

– А потом мне стало плохо. Мне всегда плохо, если рядом сложные амулеты. Лекари говорят, непереносимость.

Точно! Где-то неподалеку от площадки появился сложный амулет! Вот меня и скрючило, как нежить в храме. Интересно, сколько еще в замке таких амулетов?

– Непереносимость? – В голосе Дамиана прозвучала насмешка.

– Да. А что? – Я с подозрением уставилась на подбородок ловца.

– Хорошо, – невразумительно ответил Дамиан, внося меня в спальню, – будем убирать твою непереносимость.

Он направился к кровати и сгрузил меня на одеяло.

– Как убирать? – пискнула я.

Попыталась встать, но Дамиан придавил меня ладонью. А потом и вовсе сел рядом. В зыбких теплых отсветах огня, пылавшего в камине, его лицо казалось ужасно суровым. Словно он едва сдерживался, чтобы не придушить меня к хаосу, тем самым избавив себя от проблем.

– Если не хочешь, чтобы я приступил к обязанностям горничной, лежи и не дергайся, – отрезал он.

Горничная-ловец меня категорически не устраивала. Особенно если вспомнить, что пару минут назад я целовалась непонятно с кем, сотканным из магии.

Я замерла, чинно сложив ладони на животе. Дамиан тут же убрал руку с моего плеча.

– Твоя непереносимость – ерунда. – Его глаза сверкнули лиловым пламенем хаоса.

Я бы поспорила.

– Лекари просто объяснили то, что не смогли увидеть, – продолжал он, с прищуром разглядывая меня.

Захотелось спрятаться под одеялом. Потому что именно так изучают лягушку, прежде чем сунуть ее в котел с зельем.

– На тебе стоит запрещающее клеймо мага. – Дамиан вытянул руку и шевельнул пальцами, будто исследовал что-то невидимое. – Ставили, похоже, с помощью родового амулета.

Клеймо? Клеймили преступников, чтобы проследить за исполнением приказов… Но я ведь не преступница!

– Кто-то не хотел, чтобы ты стала ведьмой. И был уверен, что сами силы не проснутся, а в храм ты точно не попадешь. – Дамиан наклонился ниже.

Теплое дыхание коснулось лица, я сглотнула, пытаясь собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Получилось.

– Но они проснулись, – пробормотала я. – И в храм я вошла. Как так?

– В любом заклинании есть просчет, – уклончиво ответил Дамиан, отодвигаясь. – Ты попала под воздействие нашего родового амулета, и он ослабил клеймо. Тебе повезло, что в замке есть артефакт, равный по силе тому, при помощи которого ставили печать. Когда мы познакомились, он был рядом с моим кабинетом. Я… кое-что проверял в защите замка.

– Если бы я не ввалилась к тебе первый раз, то не стала бы ведьмой?

– Не стала бы.

Но…

– В первую нашу встречу я чувствовала себя нормально! – озадаченно нахмурилась я. И сама же ответила: – Артефакт был рядом, но не впритык?

– Да, – подтвердил Дамиан.

– А сегодня я оказалась к нему ближе… Потому и грохнулась в обморок?

– Именно так. К тому же с клейма снялась маскировка, и я смог его увидеть.

Вот оно что… Многое прояснилось. Кроме причины появления того самого клейма!

– А как тот, кто ставил печать, понял, что во мне пробудятся силы ведьмы? Что во мне вообще пробудятся какие-либо силы?! Не на лбу же это написано, в конце концов?

– Скорее всего, автор клейма знает о твоей семье куда больше тебя. Во многих семьях дар наследуется по определенному алгоритму. Мать – человек, а кто отец?

Я неопределенно дернула плечами.

– Я об этом и говорю. Есть семьи, где магия передается ребенку только в том случае, если второй родитель обычный человек. Кому-то было очень важно, чтобы твоя унаследованная магия никогда не проявилась.

Ясно. Что ничего не ясно…

Дамиан снова что-то потрогал в воздухе у моего лица, кончики его пальцев