Дело о колдуне - Лариса Куницына

— Что это был за ритуал? — спросил её Филбертус.

— Я плохо запомнила его. Всё происходило в каком-то сладковатом дыму, я выпила чашу странного вина и словно уснула наяву. Я увидела Тьери, который подошёл ко мне и взял за руку. Он признался мне в любви и даже поцеловал. На следующее утро я проснулась с головной болью, но была уверена, что обряд удался. И вскоре получила его первое письмо, в котором он признавался мне в любви, а мадам де Латур вдруг стала так любезна со мной. Эти письма, подарки и разговоры с ней убедили меня в том, что на самом деле Тьери полюбил меня и хочет жениться, но не может из-за своего незавидного положения. Вот если бы он стал графом… Мы часто говорили с ней об этом, и она заверяла меня, что я — подходящая партия для её сына и о лучшей супруге для него она и не мечтает. Я верила всему, что она говорила, и готова была на любые жертвы, лишь бы всё это сбылось.

— Это она велела вывести Жюльена на улицу, когда его похитили в первый раз? — спросил Марк.

— Да. Она не объяснила, что его попытаются убить, просто сказала, что так надо. Я догадывалась, в чём дело, но старалась не думать об этом. Когда хозяин ушёл по делам, я предложила Жюльену сходить в кондитерскую, и он с радостью согласился. Мы вышли через заднюю дверь в кухне, когда мадам отвлекла кухарку, свернули на улицу военных баронов и пошли в сторону кондитерской. Дальше вы знаете.

— А это что? — Марк выложил на стол травяные кубики, найденные в коробке у неё под кроватью.

— Мадам велела мне пойти в комнату господина Бернара, поджечь их, чтоб они дымили, и положить ему под кровать.

— Она сказала, зачем это нужно?

— Нет. Она и раньше заставляла меня это делать, и каждый раз у него случался приступ. В этот раз он умер.

— Кто открыл окно в его комнате?

— Не знаю, наверно, она.

— Ты утверждала, что не выходила из своей комнаты в день второго похищения, но Жюльен сказал, что это ты принесла ему кашу.

— Это была я. Мадам дала мне две бутылочки. Она снова отвлекла кухарку разговорами, и я вылила содержимое одной в котёл с рагу. Из второй я немного налила в кашу и отнесла Жюльену.

— Где эти бутылочки? — спросил Филбертус.

— Она забрала их обратно.

— Это она велела тебе говорить, что ваш хозяин — колдун и занимается чёрной магией в кузнечной башне? — задал вопрос Марк.

— Она всем приказала говорить так. Всем, кроме тех, кто, как она знала, полностью преданы хозяину.

— А что было на самом деле?

— Я ничего не знаю о том, что происходило в кузнечной башне. Мне было страшно подходить к ней. Но хозяин действительно вёл себя странно, когда выходил оттуда. Он был словно одурманен, и от него пахло так же, как пахли те травы, что я прятала под кроватью у господина Бернара.

Марк услышал всё, что его интересовало, и предоставил вести дальнейший допрос Филбертусу. Тот расспрашивал девушку о Садориме, о поведении дамы де Латур, о том, кому и какие распоряжения она давала и о других деталях, имеющих отношение к его расследованию. Марк слушал внимательно, всё больше убеждаясь, что настоящими злодеями в этой истории являются дама де Латур и колдун Садорим.

Когда Мари Резон увели, Марк обернулся к Филбертусу, пребывающему в задумчивости.

— Я полностью с тобой согласен, — наконец, очнувшись, кивнул маг. — И если б нам не нужно было временно оставить эту старую ведьму на воле, я бы прямо сейчас затащил её в Белую башню и подвесил к потолку!

— Уйми свой кровожадный пыл, — остановил его Марк. — Может, она и не колдунья, а лишь использовала этого колдуна в своих целях.

— Ты не веришь, что это демон? — прищурился Филбертус.

— Нет, иначе не возлагал бы такие надежды на его поимку. Я хорошо помню, с чего всё началось: некто в чёрной мантии вызывал тёмную сущность в заброшенном доме и готовил для него жертву. Разве демону нужны такие ухищрения, чтоб вызвать другого демона? Нет, это колдун, который о чём-то хотел попросить того, кто пришёл бы. Если бы он пришёл.

— Ты, кажется, сомневаешься и в том, что он колдун?

— Зачем одурманивать клиентов, если можешь просто продемонстрировать им силу своей магии? Мы везде натыкаемся на эти травы, дым которых вызывает видения.

— Давай поговорим с де Бельгардом, — после некоторого молчания предложил маг. — Со мной он говорить не желает, но, может, с тобой не откажется.

— Почему бы и нет, — кивнул Марк и велел стражнику привести барона.

Войдя в камеру для допросов, барон де Бельгард мрачно взглянул на Филбертуса и сдержанно кивнул Марку, после чего подошёл к стулу и сел. Вся его поза: прямая спина, расправленные плечи и упрямо наклонённая голова вкупе с суровым взглядом говорили о том, что он не намерен ни в чём признаваться. Однако Марка это не смутило. Он доброжелательно взглянул на барона и произнёс:

— Я решил сам поговорить с вами, ваша светлость, хотя в расследуемом мною деле вы выступаете как опекун жертвы похищения и не более того. Однако, как оказалось, это дело слишком тесно связано с тем, которое расследует граф Рошмор. Я имею в виду дело о колдовстве. Если честно, я с самого начала не слишком верил в вашу виновность, и последующие события сильно меня удивили. Я знаю вас как отважного воина, благородного рыцаря и верного сподвижника королей Сен-Марко, и для меня, как для человека, прошедшего не одну военную кампанию под их знамёнами, это является подтверждением самых высоких моральных качеств, несовместимых с преступными деяниями. И всё же слишком многие указывают на вас, как на колдуна, в том числе ваши родственники и слуги…

— Если вы о моём брате, то он сумасшедший! — резко перебил барон.

— Я заметил, — кивнул Марк. — Однако я говорю о вашей сестре, даме де Латур, которая живописала нам такие ужасы, что лучше не вспоминать об этом перед сном