Красный понедельник - Инна Тронина

– Ты же сам не одобрял метод грубого давления. Девчонка не должна страдать из-за всего такого. Мы говорили только о своих делах. Да и откуда ей было знать про батю, если её мать ни о чём не подозревала?

Ян выглянул за дверь – их никто не подслушивал. Правда, в ритуальном комплексе могла стоять спецаппаратура, и поэтому братья беседовали шёпотом.

– Да если бы «Чёрная Вдова» про такое знала… Нас самих уже похоронили бы давно! – Влад задыхался. Ему хотелось поскорее выйти на воздух.

– Действительно, странная история. Я пока не имею точных данных. Но и в то, что это тебе просто приснилось, не верю.

– А что? В жизни бывает всякое. Самое-то главное, что это – не клевета, а чистая правда, которая по определению не может быть злом.

– Ладно, теперь нам уже о другом надо думать.

Ян обнял младшего брата за плечи, как равного, и подвёл его к окну. Солнце вламывалось сквозь чисто вымытые стёкла, светило братьям в глаза. Ян достал тёмные очки. Влад, поглаживая бинты на руке, поморщился и отвернулся.

– Я уже потерял папу и Феликса. Ужасно не хочу лишиться ещё и вас с мамой. Поэтому прошу никогда, нигде и никому не рассказывать о случившемся. И о том, что тебе якобы приснилось. Ни единого намёка не допускай, понял? Если «Чёрная Вдова» всё узнает, она нас не пощадит. Её сын погиб случайно, и мы тоже можем… Схватываешь?

– Схватил уже, куда денешься!

Влад понимал, что рано или поздно Эрика расскажет обо всём матери, несмотря на то, что их враг покончил с собой. А, может, охрана уже доложила Дарье о разговоре Влада и Эрики? Самойлов был в курсе, и каждое слово, произнесённое в гостиной, он должен прилежно зафиксировать. Теперь узнать бы одно – удовлетворится Дарья Ходза тем, что уже произошло, или потребует большего?

– И вообще, Влад, нам жить здесь. А мне – ещё и делать деньги. Наша репутация должна быть безупречна. За границей мы вообще никому не нужны. Это всё блеф – о колоссальных возможностях денег. Там фирмачи всегда интересуются, каким образом нажит капитал. И самая хрень получится, если мои иностранные партнёры узнают, чем занимался прежде наш отец, и откуда у него появилось состояние…

Дверь тихо отворилась, и в зал вошёл личный шофёр Романа Шибаева Игорь Гомозов. Сегодня он должен был в последний раз провезти по московским улицам своего шефа, и поэтому очень волновался.

– Каролина Вацлавна ждёт. Пора уже. – Гомозов показал глазами на печальную толпу в соседнем зале. – Присоединяйтесь.

– Идём. – Ян подождал, когда Игорь выйдет. – Итак, Влад, наш отец покончил с собой из-за проблем с бизнесом. И до конца своих дней даже в мыслях не выдвигай других версий. Кем отец был на самом деле, уже неважно. Все своим грехи он унёс с собой. Последней жертвой Валентина Вашедского стал Роман Шибаев. А дважды человека казнить нельзя, кем бы он ни был.

– Он-то как раз умирал дважды, – возразил Влад. – Помнишь, на бабушкиной даче? Ладно, идём, а то люди нервничают.

…Бесконечная вереница провожающих двигалась к Каролине, Яну и Владу, сидевшим на бархатных стульях около гроба. Из всех четырёх углов зала лилась негромкая печальная музыка. Влад не всматривался в холёные лица скорбящих, не слушал сочувственных слов, которые говорились в основном матери. Каролину целовали в щёки, подносили к губам её руку, затянутую в чёрную кружевную перчатку. И лишь когда по ковровой дорожке к членам семьи Шибаева подошли женщина и девочка-подросток, все трое встрепенулись.

Дарья смотрела на Каролину без тени злорадства. Наоборот, её полные слёз глаза выражали самое настоящее горе. Оркестр играл великолепно. То и дело вступал слаженный хор. Вероятно, это производило на «Чёрную Вдову» сильное впечатление. Стены зала, и без того огромного, казалось, раздвигались, и потолок поднимался вверх.

– Выражаю вам свои соболезнования, Каролина. Я понимаю вас, как никто другой. – Дарья взяла руки безутешной женщины в свои и через несколько секунд отпустила их. – Да, с этим трудно жить. Трудно, но всё-таки можно. Держитесь, ведь у вас дети, и вы теперь должны думать только о них.

– Я, наверное, уже не смогу подняться. Простите…

Каролина снова залилась слезами. Она уже успела несколько раз просмотреть плёнку и поэтому старалась понять, на что сейчас намекает «Чёрная Вдова». Знает ли она всю правду о Шибаеве-Вашедском? И если знает, то что станет делать? Оставит в покое детей своего врага или захочет отомстить и им?..

– За что простить? Вы ни в чём не виноваты, – глухо сказала Дарья и перешла к Яну.

Каролина вздрогнула – значит, ей всё известно. Только вот как давно? И что будет дальше? Скорее всего, Дарье достаточно увидеть убийцу мужа с сыном в гробу, а его детей она в своих врагах числить не станет.

Влад не обращал никакого внимания на происходящее в зале. Он видел только медные волосы госпожи Ходза, её стильное глухое платье до пола; вдыхал запах горьковатых дорогих духов. Да, похоже, мать Эрики всё уже знает; а плачет от избытка чувств. От радости ведь тоже на глазах выступают слёзы, и от волнения – как вот сейчас. С тех пор, как застрелился отец, Влад ждал этой минуты и панически боялся её.

Девочка, одетая в ту же водолазку и широкие брюки-юбку, с креповой ленточкой в волосах, остановилась напротив Влада. Тот с огромным трудом заставил себя посмотреть ей в лицо. В том, что приглашённые на похороны разговаривали с родственниками покойного, не было ничего странного. И у детей появилась возможность перекинуться парой слов.

– Ты всё рассказал отцу?

– Да. И тем убил его.

– Он убил себя сам, а ты ни в чём не виноват. Прощай.

– Прощай.

Влад почувствовал невероятное облегчение, поняв, что больше не любит Эрику Ходза, не хочет её видеть. В то же время он прекрасно понимал, что желать добра его отцу эта девочка никак не могла. «Ты ни в чём не виноват…» Те же самые слова Дарья сказала Каролине. Это и был ответ семьи Ходза семье Шибаевых-Вашедских. Значит, всё закончилось. Отныне Каролина, Ян и Владислав могли спать спокойно.

А на Ваганьковском кладбище вовсю шли приготовления. Милиционеры и стриженые ребята обеспечивали порядок, указывали, кому и где ставить машины. Публика готовилась к торжественному действу, которое должно было закончиться без драк, разборок и новых трупов. Землекопы уже успели выложить дно ямы кирпичами, устлать его еловыми ветками и перекурить в ожидании усопшего, прощание с которым слишком уж затянулось. А поскольку Шибаева хоронили ровно через неделю после гибели, казалось, что он никак не может расстаться с белым светом.

Хлынул и быстро прошёл холодный дождь, вновь выглянуло солнце. Мокрые аллеи кладбища, заваленные цветами вперемешку с еловыми лапами, стали приветливее и наряднее. Из церкви доносилось пение – тонкое, воющее, тоскливое. Супруг Ольги Ивановны Карпенко что-то произносил скороговоркой, махал кадилом, распространяя вокруг запах ладана. Он провозглашал вечную память киллеру и детоубийце, наложившему на себя руки, и называл того убиенным рабом Божиим Романом. А после, покачивая кадилом, он направился впереди процессии; провожающие Шибаева толпой двинулись следом.