Капля света - Ольга Егорова

Это случилось в начале лета. Был выходной, я решила устроить дома генеральную уборку, а Настя у себя в комнате готовилась к экзамену по физике. Закончив мыть окно ни кухне, я решила немного передохнуть и пошла посмотреть, как там у Насти с физикой обстоят дела. Зашла к ней в комнату и вижу: Настя лежит на диване, в руке какая-то фотография.

— Фотографии рассматриваешь. А как же физика?

— Физику я уже закончила. Пять минут назад.

Я подошла ближе, взяла из ее рук фотографию. Увидела Настю, сидящую на зеленой траве рядом с каким-то парнем. Высокий, симпатичный, И сразу видно, гораздо взрослее Насти. Лет, наверное, на десять старше.

— Кто это? — полюбопытствовала я, стараясь ничем не выдать волнения в голосе. Плохо у меня это получалось, ничего не могла с собой поделать: от всех этих бесконечных Настиных любовных приключений меня в жар бросало.

Она почему-то молчала. И это ее молчание еще сильнее меня разозлило:

— Черт возьми, этот дяденька вообще в курсе, что ты несовершеннолетняя? Что он в тюрьму может загреметь, если…

— Успокойся, мамочка. Это никакой не дяденька. Это Сережка.

— Твой Сережка тебе в отцы годится!

— Неправда, ~ спокойно возразила она. — Он всего лишь на девять лет меня старше. Мужчина не способен стать отцом в девять лет.

— И что? И что у вас с ним? Серьезно? Давно?

— Серьезно, — ответила она как-то тихо. — Очень серьезно, ты даже не представляешь, насколько. И достаточно давно. Мы еще осенью познакомились.

— Ничего себе, — присвистнула я. — Впервые от тебя такое слышу. Настя, ты меня пугаешь.

— Не пугайся, мамочка. Ну что в этом страшного? Когда все серьезно — это же хорошо. А он для меня человек очень близкий. Такой же близкий, как и ты. Вот, собственно, и все., .

Эти ее слови меня окончательно добили. Не хотелось мириться с тем, что какой-то там Сережка стал вдруг для Насти моей таким же близким, как и я. Это был удар ниже пояса. А она добавила:

— Правда, Лерка, не переживай. Пока я с ним — со мной ничего не случится. Все будет хорошо, пока он рядом…

Я перевернула фотографию и увидела надпись «Кнопке от меня».

Отдала фотографию Насте и больше ничего не сказала. Настроение у меня в тот день было отвратительное…

Но со временем я успокоилась, перестала ревновать сестру. Настя стала теперь достаточно часто, уходя, предупреждать: «Я к Сережке». Или: «Мы с Сережкой в кино». Домой возвращалась всегда вовремя, настроение было у нее хорошее, и я как-то незаметно для себя смирилась с существованием в жизни моей сестры этого Сережки, который — что поделать! — стал для нее таким же близким, как и я.

— Познакомила бы меня со своим Сережкой, — как-то раз попросила я Настю.

— Познакомлю, обязательно, — пообещала Настя. Был конец июня…

— Какие-то проблемы? — поинтересовалась Веника.

Теперь он смотрел на нее, как на инопланетное существо, непонятно каким образом приземлившееся прямо рядом с ним. Кажется, в первый раз в жизни он видел эту девушку с ярко накрашенными глазами.

— Да, кажется, проблемы, — ответил, лихорадочно соображая, что же ему теперь делать. Жоркины слова вообще в голове не умещались. Что за фантастика, что за бред? Откуда он мог узнать про Светлану? В самом деле, не в новостях ведь. Откуда?

— Помощь нужна? — снова настойчиво воскресла из небытия его знакомая.

— Вряд ли ты сможешь мне помочь. Ты лучше иди. Иди домой. Мне сейчас все равно некогда…

— Жаль. — вздохнула она. — Ты мне понравился.

Они стояли неподалеку от остановки. Увидев подъезжающий автобус, Сергей вдруг понял, что ему нужно делать. Ему нужно сесть в этот автобус и мчаться к Жорику. Из-под земли достать Жорика и выпытать у него эту странную тайну. Автобус остановился. Сергей рванул с места.

— Эй! — окликнула его Вероника.

Он, даже не оборачиваясь, бросил на ходу:

— Я тебе позвоню!

И вскочил на подножку. Потом только до него дошло, что телефона этой Вероники он не знает. Вздохнул: правда, неудобно получилось. Но почти сразу забыл про Веронику, снова мысли вернулись на круги своя, застучало сердце. «Только бы он был дома. Только бы застать его…»

Достал из кармана телефон и снова начал набирать Жоркин номер. Но мобильник по-прежнему был отключен, он догадался и позвонил Жорику домой. Трубку снял младший Жоркин брат и сообщил, что тога нет дома. Сергей растерялся, потом только сообразил, где Жорика найти можно. Суббота ведь. Традиционная холостяцкая пирушка. Совсем из головы вылетело…

Он вышел из автобуса, пересел на другой. Через двадцать минут, которые показались вечностью, уже нажимал на кнопку звонка. Жорик открыл с видом оскорбленной невинности. Не произнес ни слова.

— Ладно, чего ты надулся, как девица красная. Чего я тебе такого сказал?

Сергей прошел в комнату, и сердце заныло: ведь вчера еще здесь было… Даже не верилось, что в этой убогой комнатке с дырами на обоях и практически полным отсутствием мебели, могло случиться с ним такое. Хотя, собственно, ведь и не было ничего. Даже чай попить не успели.

— Жорка! — позвал Сергей. — Ты где там?

Жорик появился в дверном проеме с нахмуренными бровями.

— Ты иногда раздражаешь, Серый. У тебя, знаешь ли, психика не вполне устойчивая.

— Поверим словам опытного психиатра. Давай только отложим на потом сеанс психоанализа, а сейчас ты мне скажи: откуда узнал про нее?

— Про кого? — невозмутимо уточнил приятель.

— Ну не придуривайся же ты, я тебя прошу! Про Свету, которая здесь была вчера! Откуда ты про нее узнал?

Жорик вдруг расхохотался:

—Ну ты, Серый, даешь! Впервые в жизни тебя в таком состоянии наблюдаю. Видать, сильно она тебя зацепила, эта Света…

— Зацепила. Сильно, — с трудом сдерживая бешенство, проговорил Сергей. — Ты даже не представляешь, как зацепила. Не тяни душу…

— Ладно уж, чего там. С кем не бывает, — благожелательно отцветил Жорик и принялся рыться в карманах. — Она тебе записку в двери оставила, вот откуда я про нее узнал. Там, кстати, не написано было, для кого. Так что можешь спрятать кулаки — я не виноват, что мне ее прочитать пришлось. Да там нет ничего особенного, в этой записке…

Жорик извлек наконец из кармана помятый белый лист. Протянул его Сергею.

Он развернул помятую бумагу и увидел буквы, написанные синими чернилами. Крупный детский почерк, немного нестройный, неуверенный.

«Сережа», — прочитал он, и забытая радость, в возвращение которой так отчаянно хотелось верить, захлестнула его с головой, и снова прочитал «Сережа», услышал ее голос, отчетливо вспомнил: насмешливый взгляд, тень от ресниц на бледной щеке.