Белое дело в России: 1917-1919 гг. - Василий Цветков

Показательно, что до момента избрания Учредительного Собрания Эстонии (апрель 1919 г.) Белое дело на Северо-Западе, даже при отсутствии признания

независимости республики, пользовалось очевидными симпатиями со стороны эстонских центристов и консерваторов. Мансырев как председатель Русского Совета отмечал, что ему «приходилось беседовать и с Пятсом, и с генералом Лайдонером о разных русских обстоятельствах» и он «мог засвидетельствовать, что оба эти лица не только не относились враждебно к русским интересам, но всячески шли навстречу их удовлетворению, стремясь сглаживать возникавшие шероховатости, умерять пыл не в меру ретивых местных представителей власти, наконец, посильно удовлетворять всякие ходатайства о помощи военным частям». После же выборов эстонской Конституанты, большинство в которой получили социал-демократы и социалисты-революционеры, кабинет Пятса ушел в отставку. На смену ему пришел кабинет во главе с «умеренным трудовиком» О. Штрандманом, в котором ключевой пост министра внутренних дел занимал А. Геллат – бывший начальник милиции Ревеля, назначенный на эту должность в 1917 г. городским Советом рабочих и солдатских депутатов. По точному замечанию Мансырева, эстонские социал-демократы с большим недоверием относились к «русским белым», сочувствовали большевикам и были готовы начать переговоры с главой советского НКИД Чичериным, но одновременно с этим отличались «крайним шовинизмом». Как и в Финляндии отставка Маннергейма и приход к власти социал-демократов, так и в Эстонии отставка Пятса весьма негативно сказались на создании единого «антибольшевистского фронта». Несмотря на это, фактически по инициативе самого Лайдонера, а не с санкции правительства Эстонии, ожидавшего «международного признания», 1-я и 2-я эстонские дивизии участвовали в осеннем «походе на Петроград» и прикрывали фланги Северо-Западной армии со стороны Пскова и балтийского побережья. При оценке отношений с Эстонией летом – осенью 1919 г., очевидно, нужно учитывать произошедшие перемены в ее политическом руководстве. В мае Русский Совет повторно обратился к Юденичу с предложением опереться на «общественность» в деле организации гражданского управления, предложив краткую политическую программу, суть которой сводилась к «сотрудничеству» военной и гражданской власти, прокламированию демократических лозунгов, восстановлению «законности и правопорядка» и т. д. (см. приложение № 19). Проект, предложенный Русским Советом, можно было бы считать начальным вариантом политической программы будущего Северо-Западного правительства. Но само правительство «образовалось» в необычной, можно сказать экстремальной, ситуации.

11 августа 1919 г. члены Политического Совещания (без Юденича, который в это время находился на фронте) были приглашены в английское консульство в Ревеле. «Финляндскую группу» представляли Карташов, Лианозов, генерал Суворов, Кузьмин-Караваев, Иванов, а также присяжный поверенный, последний председатель Центрального военно-промышленного комитета, член СГО-Ра М. С. Маргулиес (член масонской ложи «Великий Восток Франции») и начальник Отдела внешних сношений при штабе Главкома фронта полковник К. А. Крузенштерн. «Псковско-ревельскую» группу составили К. А. Александров, В. Л. Горн и М.М. Филиппео. Маргулиес так описал этот процесс «формирования правительства». Глава британской военной миссии генерал Ф. Марч (бывший британский военный атташе при российском наместнике Кавказа графе Воронцове-Дашкове), сменивший в этой должности доверенного представителя Черчилля генерала Гоффа, обратился к собравшимся: «Положение Северо-Западной армии катастрофическое. Без совместных действий с эстонцами продолжать операцию на Петроград невозможно. Эстонцы требуют для совместных действий предварительного признания независимости Эстонии. Русские сами ни на чем между собой сговориться не могут. Русские только говорят и спорят. Довольно слов, нужно дело! Я Вас пригласил и вижу перед собой самых выдающихся русских людей, собранных без различия партий и политических воззрений. Союзники считают необходимым создать правительство Северо-Западной области России, не выходя из этой комнаты. Теперь 6 с четвертью часов, я вам даю время до 7 часов… Если правительство не будет к 7 часам образовано, то всякая помощь со стороны союзников будет сейчас же прекращена. Мы вас будем бросать» (21).

Образованное таким ультимативным со стороны британского командования способом, Северо-Западное правительство возглавил Лианозов. Военным министром стал Юденич, морским – его близкий соратник, контр-адмирал В. К. Пилкин (они считались «правыми»). Лианозов считался политиком, склонным к компромиссам, и поэтому как нельзя лучше подходил для коалиционного кабинета. В коллегии министров предполагалось трое кадетов (Кедрин (министр юстиции), Александров (министр внутренних дел, в окончательный состав правительства не вошел) и Эри). В состав вошли два правых эсера (Богданов и Пешков (состоял членом юго-западного обкома партии, однако позднее вышел из его состава)), основатель радикально-федералистической партии (1905 г.) Маргулиес, двое сторонников группы «Единство» (Горн и Иванов (министр без портфеля). Иванов (в окончательный состав правительства не вошел), например, был хорошо известен своей приверженностью к идее независимости Эстонии еще в период работы в Ревеле в качестве редактора газеты «Свободная Россия».

Иванов получил известность также благодаря письму адмиралу Колчаку, направленному в Омск 11 февраля 1919 г. В нем безапелляционно утверждались те же тезисы, что и в программе Народной партии. Иванов отмечал, что «на Северо-Западе России решающим центром, от которого зависит положение и жизнь нашего фронта, является эстонское правительство, возглавляемое г-ном Пятсом», и с этим правительством достигнуты «наилучшие отношения». «Не видя возможности скорой помощи Сибирской армии Петрограду», нужно было принимать самостоятельные решения, не только считаясь с «признанием принципа самоопределения Эстонии», но и руководствуясь важностью «директориального», а не «диктаторского» способа управления («государственная власть… должна основываться на общественных началах и представляться в форме Директории»). «Судить вам в Сибири, что здесь нужно и что недопустимо, – заявлял Иванов, – положительно невозможно». «С гельсингфорсской группой, возглавляемой Юденичем и состоящей из кучки крупных капиталистов, однако в настоящее время безденежных, мы все время в связи, но объединение наше с ним замедляется реакционными настроениями этой группы и тягой ее к военной диктатуре, с каковой внутри России можно идти только для повторения Скоропадчины и уже, конечно, без помощи Финляндии и Эстонии». В возникших позднее противоречиях между политическим и военным руководством белого Северо-Запада нужно учитывать и стремление «псковско-ревельской группы» к власти, созданной на основе «взаимодействия с общественностью» и несомненным отчуждением от «Гельсингфорс-цев». Колчак не ответил на обращение Иванова, и его контакты в отношении

Северо-Запада, проходившие почти исключительно через Сазонова и Юденича, лучше всего свидетельствовали о готовности соблюдать сугубо формальные принципы организации единой российской военной и гражданской власти (отношения через всероссийского министра иностранных дел и назначенного из Ставки Главнокомандующего фронтом). Гораздо важнее было фактическое утверждение на Северо-Западе лозунгов «демократического курса», отразившегося впоследствии в программе Северо-Западного правительства. Правоцентристский вектор политической программы уходил в прошлое. Большинство теперь имели представители «демократической общественности» (Горн, Богданов, Пешков, Евсеев, Маргулиес, Эйшинский, Филиппео). Как отмечал в своем дневнике Юденич, ему рекомендовали поддержать введение в состав министерской коллегии Б. В. Савинкова, для придания ей дополнительного «политического веса».