Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

степени их виновности. Впрочем, в этом же ключе действовали и другие посвященные в операцию должностные лица, от начальника местного УНКВД/УНКГБ до наркома госбезопасности СССР Меркулова. В период с 1941 по 1949 годы через “мельницу” было пропущено около 150 человек. Практически все они стали жертвами операции, превратившейся из проверочной контрразведывательной в провокационную и незаконную.

4. ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА

Весьма активно вело зафронтовую работу и Разведывательное управление генерального штаба Красной Армии. После описанных драматических событий первых месяцев войны, когда наспех подготовленные агенты забрасывались в тыл противника фактически на верную гибель, уровень работы военных разведчиков заметно вырос. Этому способствовала не только более тщательная подготовка агентуры, но и объективные обстоятельства. К началу 1942 года значительное количество окруженных групп и подразделений Красной Армии, не сдавшихся в плен, не сумевших пробиться через линию фронта, не разбежавшихся и не уничтоженных противником, перешли на положение партизанских отрядов. Они осели на местности, организовали обеспечение своей жизнедеятельности и постепенно выходили на контакт с командованием армий и фронтов. Некоторые сохранили радиоаппаратуру, и после установления связи и предварительных проверок к ним забрасывались офицеры разведки с шифрами и расписанием радиосеансов. Такие импровизированные партизаны уже вполне успешно управлялись из-за линии фронта и могли, в частности, решать задачи по сбору разведывательной информации в своем районе. Разгром германских войск под Москвой весьма поднял моральный дух как самих участников таких партизанских отрядов, так и местного населения, зачастую уже утратившего веру в возможность победы над оккупантами. Стало намного легче налаживать связь с местными жителями, получать от них снабжение и разведывательные данные. Период эйфории продлился до начала лета 1942 года, когда серия поражений вновь деморализовала население оккупированных территорий вплоть до окончания Сталинградской наступательной операции.

Командование уделяло серьезное внимание войсковой разведке, однако снежная зима 1941/1942 года заметно осложнила ее ведение. Спешно сформированные отряды лыжников перемещались быстро, но не могли скрыть свои следы и легко обнаруживались противником. Лыжные батальоны предназначались для ведения разведки на глубину до 100 километров, а на практике действовали значительно ближе. В этих условиях весьма возросла роль воздушной разведки, хотя из-за превосходства в воздухе люфтваффе над ВВС Красной Армии проводить ее было очень сложно. Однако авиационное командование постепенно научилось более тщательно учитывать интересы наземных войск и выделяло для целей разведки 10 % — 13 % самолетовылетов. Кроме того, все летчики были обязаны сообщать о замеченных частях противника. При этом радиус действия самолетов-разведчиков был совершенно недостаточен. Тактическая авиационная разведка велась на глубину от 30 до 60 километров, оперативная от 250 до 300 километров, а стратегическая — свыше 500 километров, хотя практически самолеты редко вылетали в районы, отдаленные более чем на 450 километров. Катастрофически не хватало авиационной фотоаппаратуры, в период битвы под Москвой ей были оборудованы лишь 3,2 % самолетов, а к концу 1942 года — 10,2 %[383]. В этих условиях повышалась роль визуальной разведки. Войска оборудовали разветвленную систему наблюдательных пунктов, позволяющую составлять карты обстановки перед своим передним краем. Важное место занимала специальная разведка, в ходе которой группы разведчиков проводили налеты, устраивали засады и захватывали контрольных пленных и документы. Развивалась и система организации диверсий, для осуществления которых формировались отдельные гвардейские батальоны минеров (ОГБМ). После периода некоторой неясности с тактикой их боевого использования был выработан оптимальный вариант применения одновременно на нескольких участках фронта. Слабейшим звеном являлась радиоразведка, практически отсутствовавшая в сколько-нибудь заметных масштабах до конца 1942 года. Формирование летом 1941 года нескольких отдельных радиодивизионов принципиально проблему не решало.

Самым положительным моментом в области войсковой и тактической разведки стало возросшее понимание ее роли командирами всех уровней вплоть до самого высшего. В результате новый Полевой устав 1942 года (ПУ-42) уже вменял организацию разведки в число одной из основных обязанностей штабов всех уровней. Фронты и армии отвечали за оперативную разведку, в том числе с использованием радиосредств, а части и соединения более низкого уровня — за тактическую. Любая разведка должна была проводиться по указаниям командира, а в его отсутствие начальник штаба определял задачи самостоятельно и лично ставил их перед начальником разведки, составлявшим план ее ведения на предстоящие 10–15 дней. Устанавливались такие важнейшие принципы как целевая направленность разведки и непрерывность ее ведения. В предвоенный период командующий армией получал разведывательную сводку 2–3 раза в день, а командир дивизии — каждые 3–4 часа, но опыт войны показал, что этого совершенно недостаточно. С 1942 года командующие армиями получали сводки каждые 2–3 часа, а командиры дивизий — каждые 1–2 часа.

Для ведения разведки в войсках создавались штатные части и подразделения. В военно-воздушных силах формировались разведывательные и разведывательно-корректировочные полки, в танковых армиях — отдельные мотоциклетные полки, в танковых и механизированных корпусах — отдельные разведывательные батальоны, в стрелковых корпусах — взводы конной и пешей разведки. В ведении фронтов появились отдельные радиодивизионы (ордн) особого (ОСНАЗ) и специального (СПЕЦНАЗ) назначения, соответственно занимавшиеся подслушиванием (перехватом) переговоров противника, пеленгацией и подавлением его станций, а также передачей дезинформационных радиограмм. Фронты и армии располагали также подразделениями инженерной, артиллерийской и химической разведки.

Такое внимание к этим вопросам диктовалось потребностями войны и явилось предметом особого внимания Государственного комитета обороны. В начале 1942 года ГКО рассмотрел вопрос о работе Разведывательного управления генштаба и отметил три наиболее существенных ее недостатка: организационная структура РУ не соответствовала условиям военного времени, генштаб не руководил управлением должным образом, отсутствовали отделы диверсий и войсковой разведки. Постановление ГКО послужило основой для приказа наркома обороны от 16 февраля 1942 года № 0033, согласно которому Разведывательное управление реорганизовывалось и становилось Главным разведывательным управлением генерального штаба Красной Армии (ГРУ ГШ КА). Его возглавил генерал-майор А. П. Панфилов, ранее занимавший должность заместителя начальника РУ, а структура выглядела следующим образом:

— 1-е управление (агентурное):

— 1-й отдел — германский;

— 2-й отдел — европейский;

— 3-й отдел — дальневосточный;

— 4-й отдел — ближневосточный;

— 5-й отдел — диверсионный;

— 6-й отдел — фронтовой, армейской и окружной разведки;

— 7-й отдел — оперативной техники;

— 8-й отдел — агентурной связи и радиоразведки;

— 2-е управление (информационное);

— 1-й отдел — германский

— 2-й отдел — европейский;

— 3-й отдел — дальневосточный;

— 4-й отдел — ближневосточный;

— 5-й отдел — редакционно-издательский;

— 6-й отдел — войсковой информации;

— 7-й отдел — дешифровальный;

— Политотдел;

— отдел внешних сношений;

— отдел специальной связи;

— отдел военной цензуры;

— контрольно-финансовый отдел.

— отдел материально-технического обеспечения;

М. А. Воронцов

Разведку в интересах военно-морского флота до 20 марта 1942 года осуществляло 1-е (разведывательное) управление НКВМФ, предшественниками которого являлись Разведывательный отдел (с