Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

января 1938 года) и Разведывательное управление (до октября 1940 года). С мая 1939 по сентябрь 1941 года управление возглавлял контр-адмирал Н. И. Зуйков, а затем бывший начальник военно-гидрографической службы Тихоокеанского флота и военно-морской атташе СССР в Берлине капитан 1-го ранга М. А. Воронцов.

Увы, эта достаточно развитая к весне 1942 года система всех видов разведки не смогла разгадать германский план наступления на Кавказ (“Блау”). Не были приняты во внимание даже документы, захваченные в упавшем 19 июня 1942 года на советскую территорию немецком самолете. В литературе встречаются и иные оценки этого периода, высказываются мнения о том, что разведчики все же сумели вскрыть намерения командования вермахта, однако это верно лишь в частностях. Как и в ситуации с германским нападением на СССР, никакие отдельные успехи не имеют значения, если общая оценка обстановки произведена неверно. В результате прогноз Ставки ВГК, предсказывавший летнее наступление в направлении Москвы и несколько южнее, оказался ошибочным. В стремлении распылить силы немцев весной 1942 года Красная Армия начала одновременные наступления под Ленинградом, в районе Харькова и в Крыму, что, как известно, закончилось катастрофически. Уже в мае войска Южного фронта были вначале отброшены назад, а затем почти полностью разгромлены. Следует отметить, что главной причиной этого стал провал разведки, не сумевшей правильно определить силы и намерения вермахта, что, в свою очередь, не позволило Ставке принять адекватные решения по управлению войсками. Советское верховное главнокомандование и генеральный штаб ожидали летний удар на центральном участке фронта, однако ОКХ приняло иное решение, которое привело вермахт на рубежи Дона, Волги и предгорий Кавказа. Следует подчеркнуть, что столь плачевная ситуация относилась только к области стратегической разведки, оперативная и тактическая (войсковая) в этот период значительно повысили свою эффективность, в основном благодаря аэрофоторазведке и радиоразведке.

Военное командование осознавало неудовлетворительность работы разведки и пыталось принять соответствующие меры. Для начала в мае 1942 года появился приказ наркома обороны № 147263сс, в котором подводились итоги работы штабов отдельных дивизий, организовавших у себя войсковую агентурную разведку. Они оценивались весьма положительно, в связи с чем таковая отныне вменялась в обязанность всем разведотделам действовавших на фронте дивизий. В качестве агентов рекомендовалось забрасывать в немецкий тыл на глубину от 10 до 30 километров группы от трех до шести бойцов и командиров, переодетых в характерную для данной местности гражданскую одежду. Особо обращалось внимание на недопустимость подмены войсковой разведки действиями агентурных групп. Однако такая практика особый успех не принесла, и несколько месяцев спустя командование предприняло принципиальную и весьма неудачную попытку изменить создавшееся положение. 23 октября 1942 года появился приказ НКО № 00222 о реорганизации Главного разведывательного управления, гласивший:

“В целях упорядочения и улучшения работы военной разведки приказываю:

1. Выделить из состава Генерального штаба Красной Армии Главное разведывательное управление, подчинив его Народному комиссару обороны.

2. На Главное разведывательное управление Красной Армии возложить ведение агентурной разведки иностранных армий как за границей, так и на временно оккупированной противником территории СССР.

3. Войсковую разведку изъять из ведения Главного разведывательного управления.

4. Для руководства и организации работы войсковой разведки создать в составе Генерального штаба Красной Армии Управление войсковой разведки, подчинив ему разведотделы фронтов и армий.

Установить, что начальник Управления войсковой разведки Генштаба является одновременно заместителем начальника Генерального штаба Красной Армии.

Запретить Управлению войсковой разведки Генштаба Красной Армии и разведотделам фронтов и армий ведение агентурной разведки.

5. Дешифровальную службу Главного разведывательного управления передать в ведение НКВД СССР.

6. Выделить из состава Главного разведывательного управления Отдел центральной военной цензуры, сохранив его в системе Наркомата обороны как самостоятельный отдел.

<…>

8. Разрешить Главному разведывательному управлению Красной Армии создание на периферии вдали от штабов фронтов трех-четырех разведывательных групп, использовав для прикрытия их представительства Центрального штаба партизанского движения при военных советах фронтов”[384].

Приказ был инспирирован начальником политотдела ГРУ И. И. Ильичевым, давно желавшим возглавить разведку и наконец-то добившимся своего. Безусловно, не все положения приказа № 00222 были ошибочными. Вероятно, следует признать разумным разделение разведки за рубежом и непосредственно в зоне боевых действий. Вывод военной цензуры из ведения ГРУ также представляется полностью оправданным. Однако два других его основополагающих положения оказали буквально разрушительное воздействие на организацию сбора сведений о противнике на оперативном уровне. Радиоразведка, с таким трудом возобновленная в войсках, была вновь оторвана от них и наполовину передана в НКВД на формирование частей Специальной службы, где, естественно, ее военные аспекты опять утратили приоритет перед дипломатическими. Не менее фатальным оказался отрыв агентурной разведки от войск. Теперь ГРУ руководило агентурными операциями как за пределами СССР, так и на оккупированной территории, что лишило смысла разделение разведки на войсковую и стратегическую. Такое решение привело к созданию искусственной и нелепой ситуации, при которой собиравшиеся фронтовыми разведчиками данные попадали не к командованию фронтов, более всего нуждавшемуся в них, а в Москву, откуда все же направлялись по адресу, но со значительной задержкой. Кроме того, перевод часта офицеров разведки в УВР лишил их возможности руководить своей прежней фронтовой агентурой и поэтому повлек за собой многочисленные сбои в ее работе, вплоть до провалов. Оперативная агентурная разведка должна была теперь вестись с упоминавшихся в приказе баз ГРУ, и процесс передачи на какое-то время вообще приостановил сбор разведывательной информации с помощью агентурных методов. Командование фронтов лишилось оперативной информации из тыла противника, она поступала несвоевременно и далеко не всегда отвечала потребностям войск. Если раньше начальник штаба фронта среди прочих указаний мог ставить начальнику разведки конкретные задачи, то теперь такая возможность оказалась утраченной. Кроме того, подготовка агентов тоже велась теперь на двух базах в Москве, то есть весьма далеко от мест, где им предстояло действовать. В результате, несмотря на все старания качественно организовать учебный процесс, его проводили люди, весьма далекие от конкретных местных условий и не знавшие досконально обстановку на участках фронтов. Следствием такого решения стали опять-таки провалы.

Неудовлетворительной следует признать работу разведки и на первом этапе Сталинградской наступательной операции (19 ноября 1942 — 2 февраля 1943 года). По воспоминаниям К. К. Рокоссовского, “в кольце оказалось гитлеровцев значительно больше, чем мы предполагали. Сейчас трудно определить, кто повинен в этом просчете, т. к. операция по ликвидации окруженной группировки противника вначале проводилась войсками двух фронтов — Донского и Сталинградского. Фигурировала цифра 80–85 тысяч человек. Возможно, она относилась к той части войск, которая дислоцировалась против Донского фронта. Сейчас мы вдруг узнали, что после стольких боев наш противник насчитывает около 200 тысяч человек! Эта данные подтверждались всеми видами разведки и показаниями пленных”[385]. Информацию Рокоссовского, командовавшего