Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира - Ирина Никитина

Ирина: У тебя всегда очень продуман внешний облик, в нём есть какая-то идея. Как ты подбираешь одежду?

Мизия: Идея? В любой одежде содержится какая-то идея, одежда всегда что-то говорит о нас. Даже у людей, которые выглядят очень небрежно. Думаю, да, есть идея. Сегодня это о Вертинском, но и обычно, пожалуй, да, я сообщаю своим внешним видом какую-то небольшую информацию.

Ирина: А ещё ты фанатка обуви, да?

Мизия: О, да, да, я обожаю обувь. Могу купить не для того, чтобы носить, а чтобы просто поставить на полку. И эта обувь стоит у меня потому, что она мне нравится. Мне нравятся зонтики, веера, всякие раскрывающиеся штуки. Как выразился Пабло Неруда, я сосуществую с предметами. Я не коллекционер и не собираю коллекций из моих предметов, но они мне нравятся.

Ирина: Это, наверное, выглядит очень эклектично?

Мизия: Да, мой дом выглядит как кунсткамера. И в голове у меня то же самое. Представь себе, у меня дома есть такие маленькие алтари, как в церкви. Каждый – свой мир, свой микрокосмос. У меня несколько таких микрокосмосов. Я люблю их, потому что эти вещи отовсюду, и они навевают мне хорошие воспоминания.

Ирина: Ты католичка?

Мизия: Нет, я агностик. Это означает, что я не знаю, есть ли Бог или его нет. Очень хотелось бы, чтобы был, но… Я обычно называю себя непрактикующим агностиком. Потому что агностики, они ничего не делают. У меня дома мой алтарь со святыми со всего мира: японское божество, Бэнтэн-сан, это богиня одиноких, богиня артистов, игроков, актёров, Дева Мария Гваделупская – очень сильное божество, Йеманжа из Бразилии. И я говорю им: все вместе помогите мне и защитите. Я не прошу у них многого, но, когда возвращаюсь с гастролей, говорю им спасибо.

Ирина: Благодарить, по-моему, важнее, чем просить.

Мизия: Они знают, что мне нужно. И еще у меня висят фотографии. К примеру, актер Робин Уильямс. Ты знаешь Робина Уильямса? У меня есть фотография – Робин Уильямс в детстве – я люблю этого человека. Это пример человека, который выглядит очень радостно, такой хи-хи, ха-ха, но внутри у него трагическая пустота. Там же у меня есть фотографии друзей, моей семьи, не обязательно тех, кто уже умер, также и тех, кто жив. Я думаю, мне хочется, чтобы мои святые защитили и их. Кроме того, у меня есть французские духи, которыми я сама не пользуюсь, но нюхаю их, когда чувствую ностальгию, достаю их, и – ммм, да. У меня есть друзья по всему миру. И они очень важны для меня.

Ирина: У тебя замечательные видеоклипы. Как ты их создаешь?

Мизия: В первую очередь, я обожаю кино, и меня пригласил сниматься Джон Туртурро. Это был его единственный видеоклип. Он очень любит музыку, очень близок к музыке, он рассказывал мне, что его мама много пела. Он пригласил меня участвовать в съёмках своего фильма о неаполитанской музыке. Я люблю Неаполь. Это город моего сердца. Он начинает свой фильм с фразы: «Есть на Земле места, куда не хочется возвращаться. А есть Неаполь». Этот город действительно как музыкальная шкатулка всего мира. По-моему, это выражение Майлса Дейвиса: «музыкальная шкатулка мира». И вот я снялась в этом фильме в качестве иностранной артистки, которая любит петь неаполитанские песни. До меня что-то похожее делала Амалия. Но я согласилась не из-за Амалии, а из-за моих личных отношений с этим городом. После съёмок мы остались с Джоном в очень добрых отношениях. Я попросила его срежиссировать клип на одну мою песню. Я поехала в Нью-Йорк, в Куинс, и мы сняли клип. Он получился очень красивым.

Ирина: Ты снималась в кино только один раз?

Мизия: Нет, ещё Патрис Леконт снял для меня видеоклип. Потом моя большая подруга, великая актриса и режиссёр, Мария де Медейрос также сделала видеоклип из альбома «Para Amalia» («Для Амалии»). Это был прекрасный клип, снятый в замке, стоящем посреди реки. Чудесно. Замок символизировал моё сердце. Очень красиво.

Ирина: Мизия, как возникают названия твоих альбомов? Они такие утонченные.

Мизия: Да они все просто так как-то появляются. Иногда – скажу по секрету – это происходит в самолёте, если мне нечем больше заняться. Я бываю тогда очень креативна.

Ирина: Это потому, что ты паришь на высоте 10 000 метров.

Мизия: Ах, вот в чём секрет! Всегда искала объяснение! Какие только идеи мне не приходили в голову. Я очень люблю читать, но в самолётах я не читаю. В дороге я не читаю. И на меня периодически снисходит озарение: о, отличная мысль! И я записываю. Так вот названия и получаются. Например, «Delikatessen (café concerto)» («Концерт в кафе деликатесов»). Там у меня фортепиано и голос, а идея пришла из фильма Чарли Чаплина, помнишь, где он ест свои ботинки, потому что он голоден и есть нечего. В то время на юг Европы как раз пришёл кризис, появились проблемы у всех, включая артистов. А я вообще паникерша, люблю драматизировать. И как-то раз я подумала, что же будет с нами?! Я представила себе, что однажды открываю холодильник, а там пусто. А моя обувь – ни за что! Я не буду есть свою обувь. Это святое! Никогда! И тогда я решила – я могу составить музыкальное меню, песенное. И я стала составлять меню из песен себе на пропитание: некоторые пойдут в качестве закусок, некоторые в виде десерта, некоторые станут основным блюдом. Так появился этот альбом, который я очень люблю – «Концерт в кафе деликатесов». А последняя моя запись – это даже не альбом, а компиляция под названием «От первого фаду до последнего танго». Там сорок песен из 12 других альбомов.

Ирина: Да, каждая твоя запись – это нечто совершенно особенное, к примеру – альбом «Ритуалы». Что это слово означает для тебя?

Мизия: Это как раз и означает момент выхода на сцену. Я вообще воспринимаю фаду как своего рода ритуал. По крайней мере, мои концерты фаду таковы. Когда я говорю фаду, я имею в виду себя. В том смысле, как в Португалии говорят: «У каждого фадишта свой фаду». То есть я действительно исполняю фаду так, как мне видится и представляется этот жанр. Я использую тексты очень хороших поэтов, и я должна быть очень осторожна и уважительна, не могу скатываться до банальностей. Внутри альбома «Ритуалы» есть вкладка с фотографией, где я мою волосы. Очень красивые фото. Это и есть своего рода ритуал очищения. И иногда после концерта аудитория рыдает. Но это хорошие слёзы. Слёзы катарсиса. Таков ритуал фаду. Это как греческая трагедия – есть хор, он поёт о главном. Я тоже пою о самых важных человеческих чувствах в такой очищенной форме. Такова была идея этого альбома. А ещё это был единственный альбом, который я записала в традиционном составе с тремя гитарами. Там нет современных аранжировок. Всё очень традиционно, как ритуал в домах фаду. Именно поэтому альбом называется «Ritual» («Ритуал»).

Ирина: Но у тебя есть и записи в сопровождении только фортепьяно.

Мизия: Да, в этом нет ничего нового. Когда зародился фаду, им постепенно начали интересоваться аристократы. Высшее общество сказало: о, экзотика, ты смотри! И они начали исполнять фаду в салонах. Аристократки учились играть на португальской гитаре, но в салонах фаду исполняли под фортепьяно. А у меня первый опыт был под аккомпанемент величайшей Марии Жуан Пиреш.