Мой (не)выносимый сосед - Ана Сакру

В ответ тишина. Естественно.

Краткая инструкция, как на ровном месте почувствовать себя дурой. О, как я ненавидела себя теперь за эти несчастные смайлы!

И что это за непреодолимая мания – улыбаться Лютику даже в телефоне.

За последний смайл было стыдно особенно. Хоть бы свою бесячую точку в ответ прислал.

Может я тогда бы додумалась попросить Сашку меня встретить, а не неслась бы сейчас по узким темным коридорам, злясь на себя.

Последний поворот, и я наконец влетаю в нужную рекреацию. Здесь уже половина нашей заочной группы. Разбились на кружки по четыре- пять человек и заняли все низкие подоконники в длинном как баварская сосиска коридоре.

Мой ищущий взгляд выхватывает знакомые лица и застывает, когда натыкается на Сашкины совершенно равнодушные глаза.

Их безэмоциональное выражение настолько мне непривычно, что я на секунду теряюсь.

Уверена, что на наш холодильник Сашка смотрит с большим энтузиазмом, чем на меня сейчас. Да он вчера даже картофельным очисткам лениво улыбался, а тут…

Будто просто заметил, что на стене за мной штукатурка треснула. Не беда конечно, но и радоваться нечему. Или та трещина – я…

Попытавшись сморгнуть это странное ощущение, машу ему рукой, вежливо улыбнувшись. Он отворачивается, говорит что-то парню, Антону кажется, с которым до этого болтал, и, подхватив мою зеленую папку с подоконника, пересекает рекреацию.

– Привет, – переминаюсь с ноги на ногу, нервно одергивая великоватую мне Кирину юбку- брюки.

Сашка кивает всё с таким же совершенно каменным выражением лица. Протягивает папку.

– Спасибо, что принес, – откашливаюсь, забирая. Хочется сгореть на месте от непонятной неловкости.

– Пожалуйста, – изволит глухо ответить.

Скользит быстрым взглядом вниз- вверх по моей фигуре и останавливается на лице.

– Переоделась даже. Тебе идет, – выдает будто робот механический.

Просто факт. Сейчас зима – ты переоделась – Голод – всадник Апокалипсиса.

Непроизвольно тут же одергиваю блузку с достаточно глубокой V-образной горловиной, хотя Сашка вроде бы и не смотрит туда…Но кожа все равно горит, розовея.

– Спасибо. Это…

Я хочу сказать, что это одежда Киры, и что ночевала я у подруг – мне вдруг кажется жизненно важным это сказать.

Но в этот момент какой-то парень огибает меня и с размаху лупит Сашку по плечу, забирая всё его внимание.

– Санек, здорово!

– Здоров, – Лютик отворачивается от меня и уходит с одногрупником, больше обернувшись.

– А мне пора, – зачем-то растерянно сообщаю его удаляющейся спине, прежде чем покинуть рекреацию и понестись с курсовой на кафедру.

Хорошо, что приходится бежать. Сбитое дыхание, пылающее лицо и сердце, больно бухающее в горле, списываю именно на это.

На пару я все-таки опаздываю. Буквально на каких-то несколько жалких секунд, но все же. Стучусь и тут же влетаю в аудиторию, пытаясь состроить скорбное выражение на лице. Вжимаюсь лопатками в массивную дверь под тяжелым взглядом Юрия Рудольфовича.

– Керефова, опять? – цедит он с раздражением.

– На кафедре задержали. Извините, здравствуйте, можно? – лепечу покаянно.

– Хватит оправдывать свою безалаберность вашей неумной общественной активностью. Проходите, – машет в сторону дальнего ряда, – Но если завтра так же явитесь на зачет, можете за оценкой даже не подходить, ясно?

– Ясно. Спасибо, – киваю рассеянно, потому что в этот момент разглядываю компанию, занявшую правую сторону заднего ряда.

Марат вроде бы, Антон, Лида Киселева и… Сашка. Сейчас в упор смотрит на меня, впрочем, как и все в аудитории. И взгляд такой же как у всех. Внимательный, но отстраненный. Я – просто опоздавшая, ворующая лишнюю минуту у преподавателя.

Отворачиваюсь. Прохожу к свободным местам. Сердце опять как-то болезненно, поднывая, бьется. Я начинаю уставать от этих муторных ощущений, хочу от них избавиться – страдать и рефлексировать вообще не в моем характере. Но как?! Не тогда, когда мне стоит только чуть повернуть голову, и я тут же взглядом наткнусь на НЕГО, с вежливо -дружелюбным лицом слушая, что ему там нашептывает улыбающееся Лидка.

У-у-у, а она хороша конечно. Тут как тут уже…Коза.

Мне приходится сесть на тот же ряд, что и им. Уткнуться в конспекты и поднимать голову только на доску, когда там что-то соизволит написать Юрий Рудольфович. Правая сторона лица немеет от желания сделать ее как можно более равнодушной. В аудитории тихо -тихо, только скрип ручек – завтра же зачет, и никто не хочет выводить из себя нашего нервного преподавателя.

И потому я особо хорошо улавливаю каждое движение на находящихся от меня правую руку стульях. Не пропускаю ни один приглушенный смешок, шепотом брошенное слово, кажется, даже взгляды чувствую. В основном это парни шушукаются между собой, но бывает и Лидка тоже.

Она сидит крайней, рядом с Сашкой, и будто специально каждый раз пригибается к нему, когда хочет им что-то сказать. Кладет как бы между прочим руку Лютику на локоть или плечо. И у меня жжет аналогичное место на теле. Она убирает руку от него, а меня все равно продолжает потряхивать от ревности, на которую никаких прав у меня нет!

И это убивает больше всего. Я не должна это все чувствовать, но разве можно себе просто запретить?!

С трудом досиживаю до перерыва и первое, что делаю – переношу свои вещи на единственный свободный стул в первом ряду. Лучше я буду сгорать от неизвестности, что у них там происходит, чем точно знать, что Киселева спокойно может его трогать, а я – нет!

***

На перерыве половина ребят высыпает в рекреацию, и я вместе с ними. Присоединяюсь к кружку мало знакомых девчонок – болтаем ни о чем. Лютик со своей компанией остаются в аудитории, что меня должно бы абсолютно устраивать, но…

Я слышу взрывы беспечного смеха, доносящиеся оттуда, и каждый раз мне кажется, что это именно Сашка ржет. Я так внимательно прислушиваюсь внутри себя, только создавая видимость, что увлечена общим разговором, что, когда чужая рука ложится мне на плечо, это оказывается полной неожиданностью.

Вздрагиваю и оборачиваюсь. Арсений.

– Привет, напугал, – прикладываю руки в груди, переводя дух и облегченно улыбаясь.

– Привет, Лиза, – ладонь с моего плеча перемещается на талию и там остается.

Арс тянется к моим губам, и я даже не уворачиваюсь. Легкий, ничего не значащий поцелуй, который я бы могла подарить и Владе. Не Лешке конечно ее, но…

– Девчонки тебя переодели? Тебе очень идет. Только ты будто строже, старше стала, – улыбается Арс, бегло оглядев меня.

– Это Кирины шмотки, ты же знаешь – у нее весь гардероб такой, – отмахиваюсь, пока Арс теснит меня к единственному свободному в рекреации подоконнику, – На меня оказывается все-таки попала кола того мужика.