Папины дочки - Тасмина Перри

Рождество, наши дни

Он опаздывал, и мелодичный бой дедовских часов напомнил ему, что опоздание это было весьма серьезным. Сестрички Бэлкон не привыкли ждать так долго. Наверное, они то и дело поглядывали на свои часы и удивлялись его дерзости: ведь они могли бы гораздо эффективнее распорядиться своим драгоценным временем, вместо того чтобы тратить его на какое-то глупое ожидание. Их отец умер, им нужно было поскорее похоронить его и жить дальше — жить той блестящей и наполненной радостями жизнью, для которой они были созданы.

Кейт Бэлкон наблюдала, как за окнами Хантсфорд-Касла сгущаются сумерки и на подоконник тихо падает снег. В начале подъездной аллеи она увидела два ярких огонька.

— Он приехал.

Через несколько минут тяжелая дубовая дверь столовой со скрипом отворилась и в комнату вошел Дэвид Лофтус, худощавый подтянутый мужчина со слишком близко посаженными глазами.

— Добрый вечер, мистер Лофтус, — произнесла Кейт, пожав его руку, сухую и жесткую, с желтыми, как у всякого заядлого курильщика, пальцами. — Это Дэвид Лофтус, папин друг, — представила она его сестрам, — писатель.

Он живет за городом, насколько мне известно. Присаживайтесь, Дэвид.

Вместо того чтобы последовать ее предложению, Лофтус прошел прямо к камину, в котором ярко пылал огонь, и протянул к нему озябшие руки.

— Мерзкая погодка — заметил он, кивнув в сторону окна, — еле доехали. Вы знаете, что у ворот толчется дюжина репортеров?

Венис Бэлкон кивнула в ответ:

— Они рассчитывают на сенсацию.

— А вас это удивляет? — отозвался Лофтус с сарказмом в голосе. — Вы же знаменитости. Любой из этих шакалов многое отдал бы за то, чтобы оказаться в этой комнате.

Улыбка исчезла с его лица, когда он медленно обвел взглядом огромное помещение. Оно производило поистине грандиозное впечатление, особенно камин в валлийском стиле и шкафы с массивными рядами книг в кожаных переплетах. Лофтус поднял голову и посмотрел на расписной потолок, покрытый густой сетью трещин. Твердыня потихоньку ветшала, так же как и само семейство Бэлкон.

— Ну так считайте, что вам повезло: вы здесь. И что же вы хотите? — Серена Бэлкон не скрывала своего недовольства и нетерпения. Даже при ее артистическом темпераменте она находила, что нынешнее Рождество выдалось слишком уж драматичным. Это она обнаружила отца наутро после бала. Он упал в ров, окружавший замок. Барон был мертв, лежал с открытым ртом и промерз до посинения. Как раз в тот момент, когда Дэвид Лофтус смотрел на нее, эта неприятная картина стояла у нее перед глазами.

«Какой же восхитительной она могла бы быть на экране», — подумал Лофтус. В целом он именно такими и представлял четырех дочерей лорда Освальда Бэлкона — роскошными блондинками, благоухавшими дорогими духами. Каждая из них была уверена в своем превосходстве надо всеми прочими смертными. Ему выпал счастливый шанс, и он мог сполна насладиться своим триумфом, глядя на них теперь.

Не спрашивая разрешения, он взял графин из муранского стекла и плеснул себе в стакан немного виски небрежным, ловким жестом знающего себе цену адвоката. Камилла Бэлкон, пристально наблюдавшая за ним, прекрасно понимала, что он намеренно растягивает удовольствие, заставляя их ждать. Она сама нередко делала так же, выступая в суде.

— Полагаю, полиция уже прочесала все вокруг? — поинтересовался Лофтус, глотнув виски.

— Вас это касается? — спросила Камилла; ее голос прозвучал немного приглушенно из-за подавленного раздражения.

— Освальд был моим другом, — пояснил Лофтус. Его губы, влажные от виски, блеснули в отблесках пламени.

— Освальд был нашим отцом, — твердо произнесла Камилла.

Лофтус подошел к окну, глядя, как по белому снегу, покрывавшему землю, потянулись длинные ночные тени.

— И что же они сказали? Несчастный случай?

Сестры переглянулись, в их глазах сквозило смятение — видимо, они не знали, как лучше ответить.

— Да, именно так, — произнесла Кейт. — Он упал со стены, любуясь фейерверком.

— Упал? — переспросил Дэвид, удивленно подняв брови.

Камилла ответила ему гневным взглядом.

— Что вы хотите сказать?..

Но Лофтус не дал ей закончить.

— Вы наверняка знаете, что многие желали смерти вашему отцу.

— Возможно, его недолюбливали за тяжелый характер, — возразила Кейт, — но смерти ему вряд ли кто-то мог желать.

— Тяжелый? Это так называется? — Он поднес стакан ко рту и допил виски. — Половина из тех, кто знал вашего отца, его ненавидели. Не думаю, что он случайно упал со стены. Его столкнули. Определенно так. — Он помолчал несколько мгновений. — Я считаю, что вашего отца убили.

Полено в камине с треском обвалилось, прогорев посередине, но ни одна из сестер не шелохнулась. Они смотрели на него, словно лишившись дара речи.

— Скажу больше, — закончил Лофтус. — Его убила одна из его дочерей.

Десятью месяцами ранее

Знаменитая Серена Бэлкон полулежала в шезлонге на палубе египетской яхты «Мамония», любуясь изгибами своего совершенного тела, прикрытого только розовым купальником от Диор, и лениво потягивая мохито. «Замечательно!» — думала она, улыбаясь и глядя на белые паруса, колыхавшиеся на ветру подобно крыльям гигантской бабочки. Еще недавно она сомневалась, стоит ли ей принять предложение своего друга, дизайнера Романа Лифея и отправиться в двухдневный круиз из Эдфу в Луксор. На сотню других приглашений на презентации, вечера и приемы она ответила вежливыми отказами за исключением тех, от которых нельзя было отвертеться. Но эта поездка обещала нечто особенное. Приглашения были разосланы только тридцати ближайшим друзьям Романа, а Серене к тому же была предоставлена так называемая каюта Клеопатры — изящно отделанное помещение в кормовой части, откуда открывался замечательный вид на побережье. Теперь Серена оценила все преимущества своего нынешнего положения — все шло как надо.

— Потрясающе, правда? — воскликнул Том Арчер, перегнувшись через борт яхты и всматриваясь в мутно-желтоватую воду. Том был одним из самых известных английских актеров и весьма привлекательным мужчиной. Серена гордилась своим выбором.

— Напоминает романы Агаты Кристи, — скептически отозвалась Серена, надвинув на лоб широкополую шляпу, чтобы защитить лицо от слишком горячих солнечных лучей. — Будь поосторожнее, это все-таки Нил и здесь, кажется, водятся пираньи или еще какая-то гадость; я не собираюсь прыгать и вытаскивать тебя, если свалишься.