Сборник рассказов - Макс Акиньшин

— Ай-ле! — выдохнул примар и вновь подумал про брата Геу.

День проезда инспекции был изначально хмурым. С неба падал липкий дождик. Но ко времени визита облака благостно раздвинулись. Теплое солнце осветило селян в праздничных нарядах, и начинающего было отчаиваться из-за погоды примара. Все было готово давно. Но гости опаздывали на два часа. Время тянулось томительно и чтобы как-то развлечь собравшихся баба Родика начала читать новый номер «Ридерс дайджест».

Написано было про новую моду французов на слуг филиппинцев. В статье говорилось, что один непритязательный филиппинец заменял в быту пять французов.

— Так и есть: «Пять французов..»! — торжественно заявила баба Родика, подслеповато шарясь в лаковых страницах. Общество зашумело. Если один молдаванин был как два француза, то на круг выходило, что один филиппинец был вроде двух с половиной молдаван.

— А чем кормить? Кормить то их чем? Может, они только бананы едят? Где на них бананов напасешься? — сомневался Дорел Мутяну, вытирая проступавший под набирающим силу солнцем пот. Не смотря на эти сомнения, идея понравилась всем, и последующие месяцы почтальон Антоний таскал груды писем адресованных на Филиппины. Откликов не было. Лишь дядьке Димитру пришел ответ с просьбой выслать деньги на переезд подписанный

«Прысылай быстрей, я уже в пути. Гия Кварацхелия». Отправленные пятнадцать лей сгинули, где-то между Молдавией и Филиппинами. А непритязательный слуга, заменяющий два с половиной молдаванина, так и не прибыл.

— Едут! Едут! — закричал мчавшийся по улице быстроногий Гугуце, которого отправили на разведку. — Министр едут!

Пыль вздымалась тяжелыми клубами из-под босых ног.

— Смотри мальчик, не ошибись! — инструктировал его утром Антип — сначала посмотри кто там, в машине, чтоб не обмануться. А потом сразу беги на площадь. Мы на тебя надеемся.

Кто сидел в машинах Гугуце не рассмотрел, стекла были заклеены черным. И неслись они быстро. Но и так все было понятно.

— Единение! Поддержка! — грянул примар стоя в «уазике» со снятой крышей и все затянули «Алунелул». «Попрошу школу построить»- неожиданно подумал он, — «и стадион».

По площади пронеслись пять черных машин, и скрылись за поворотом. На этом инспекция была завершена. Целый блестящий мир, ворвавшись в сонное село с грохотом и музыкой пронесся мимо, мелькнув единением, поддержкой и прочими благостями.

— Модернизация! Инновации! — безнадежно крикнул вслед уносимому стадиону Антип Кучару. Пыль, поднятая проехавшими, смешалась с теплым воздухом, и оседать на землю не спешила, перекрашивая машину примара и его самого, грустного как Муссолини, в желтый.

— Решили не останавливаться, — констатировал Дорел Мутяну и подул в густые усы. — По важным делам спешат видимо.

— Спешат, э-кхе. — пробормотал примар. — Что с вином будем делать? С поросенком?

— Потребим? — предложил Дорел.

— Ай-ле, — согласилось все, потому что, единение единением, а до следующей инспекции поросенок мог бы пропасть, а вина и так хотелось уже два часа. Так начались праздник и чествования.

Старт дал сам Антип, спустившись на землю, он тряхнул пыльной головой и выдул целый наградной эмалированный ковшик с надписью «Ими гордитЬся район». Тот был полон вина тетки Йоланы. У стола мгновенно образовалась толпа. А Баба Родика взобралась на место примара и затянула веселую песню из журнала, слепо собирая слова со страниц:

Ридум, ридум ог рекур уфир сандин

Ренур сол а бак виз Арнарфелл

Хер а реики ер маргур охреинн андинн

Ур сви фер аз скиггия а йокулсвелл

В природе над селом летало нечто светлое и поддерживающее. Засыпающее солнце грело головы и души. А Гугуце хватив втихую красного, представлял себя едущим через село в черной непрозрачной машине и подтягивал бабе Родике:

Хей! Хей! Хей! Хаут а голти тоа!

Все шумели. Дорел Мутяну сварливо доказывал, что против молдаванина филиппинец это пшик.

— Говно — эти филиппинцы! Бананы они жрут, я тебе говорю! А где у нас бананы!?

С владельцем единственного в селе ларька соглашались. Но потихоньку спрашивали у почтальона Антония, сколько будет стоить отправить письмо на Филиппины. Пьянеющий Антоний, одетый по случаю проезда начальства в официальный мундир, заляпанный свиным жиром, важно дул губы и делал вид, что считает. На самом деле он разглядывал крепкий зад и ноги сестры Гугуце Аурики. Та дразнила его, называя — господин почтальон.

— Люди, гляньте Геу! Геу вернулся!

— Геу, привет!

— Ай-ле, Геу, как дела?!

Увлеченные праздником они пропустили триумфальное возвращение брата примара, появившегося из полутьмы, царившей на западе.

Полтора листа гипсокартона обернутого в цветастую пленку от утеплителя несли Геу как крылья — ангела. А сам странник устало шагал по дороге.

— Здравствуйте, люди! — в изнеможении поздоровался он и заплакал. Слезы бороздили небритые пыльные щеки блудного сына. Он вытирал их бейсболкой украденной в Пфальце у обедавших дальнобойщиков.

— Ай-ле!

— Геу!

— Не плачь, Геу!

— Ты в Молдавии, Геу! — утешало его общество.

Но путник плакал. Плакал и пил вино тетки Йоланы из наградного ковшика примара. Нектар наполнял его, растворяя грусть. Перед глазами плыл виноградный туман. Вокруг кружились люди и просили бабу Родику рассказать за Шарлемань. Гугуце сидел в уазике примара и жал педали попердывая губами. Он ехал в Александру- чел- Бун за абрикосами. Геу же пил холодное красное и грустил об оставленных в Португалии двух направляющих на двадцать семь. Его хлопали по плечу и кричали: «Ай-ле, Геу, спой Алунелул!». Он пел, и ему подтягивали. Сам Элвис Пресли выскочил из темнеющих вишен. Хлопнув вина у стола, он зажевал его куском поросенка.

— Ты в Молдавии, Геу! — весело произнес король рок-н-рола и растворился в желтом порошке тетки Йоланы.

— Алунелуул! — неслось над селом, над кладбищем в земле которого до сих пор тикала заводная нога деда Александра, над ангелами примеривающими полтора листа гипсокартона на спины, над грустным Муссолини- примаром, над всей Молдавией и миром. Из оврага за праздником грустно наблюдала фигура в оранжевом скафандре. Было тепло.

Корова абрикосовой масти (2020)

На реке хорошо. Вода игриво шлепает борт нашей лайбы. Звук от этого получается такой веселый,