Моя дорогая служанка - Марина Серова

– Женечка! Родной! Как я рада, внучек!.. Фу! Что за запах! Так, давай быстро в ванную! Одежду положи в целлофановый пакет и обязательно туго завяжи его… Я потом постираю. А мы с вами, Татьяна, на кухню. Мойте руки… Сейчас я угощу вас таким отменным кофе!..

От моего любимого напитка я еще ни разу не отказывалась и потому с удовольствием прошла вслед за Серафимой Аркадьевной на кухню, где села за стол в ожидании угощения.

– А вы разве не на даче? – спросила я хозяйку.

– Ой, Татьяна! Да какая уж тут дача?.. Нет, я там была, съездила, все полила, потом вернулась. Поживешь тут на даче, как же! То зятя арестовали, то внука… Я вся испереживалась! И что за напасть на нашу семью?! Нет, как только эта распутница переступила порог квартиры моей дочери, так все и началось – все неприятности и эти самые напасти. Как я ругаю Маргариту за то, что она наняла ее!..

– Да, я вас понимаю, – согласилась я с Серафимой Аркадьевной. – Если бы не эта история с убийством вашей бывшей домработницы, жили бы вы сейчас спокойно на даче, на природе, поливали бы цветы и наслаждались заслуженным отдыхом…

Хозяйка налила в мою чашку ароматный кофе и поставила передо мной:

– Берите – вот сахар, шоколадное печенье… Нет, Маргарита сделала большую глупость, взяв ее… Но что теперь говорить об этом! Главное – и зятя, и внука оправдали! Мы все снова вместе! В ближайшие выходные поедем на дачу, сделаем там шашлык, будем сидеть у костра и пить чай с травами. У меня на даче растет столько лечебных трав – мята, душица, мелисса, чабрец… Я все это сушу: у меня на веранде висят пучки разных трав. Мы завариваем чай в самоваре – настоящем, сделанном еще до революции. Он достался мне в наследство от родителей…

Женина бабушка просто светилась от счастья. Однако я пришла сюда не кофе распивать, а выяснить один существенный для себя вопрос. И я, выбрав момент, задала его:

– Скажите, Серафима Аркадьевна, а вы лично как узнали о смерти вашей бывшей домработницы?

– Я? – Казалось, она растерялась от неожиданного вопроса. – А, я узнала, когда арестовали Виталия. Я тогда жила на даче. Маргарита позвонила мне и со слезами рассказала…

– Представляю, каково вам было услышать такое!.. Дочь, наверное, сразу приехала к вам…

– Зачем? Нет, ко мне на дачу она не приезжала.

– Но в самом начале месяца ведь кто-то приезжал к вам?

– Да никто… С чего вы взяли, что вообще кто-то приезжал? Нет, в этом году из моих детей на даче еще никто не был. Я сама отправилась в город, как только узнала про арест Виталия… Закрыла дачу, села на электричку и приехала. Я поняла, что в такую минуту должна быть рядом с дочерью, должна поддержать ее морально. Маргарита так любит Виталия! К тому же они прожили больше двадцати лет…

Серафима Аркадьевна горестно вздохнула и покачала головой:

– Как она переживала из-за него! Как плакала!.. Я приехала и тут же занялась хозяйством, мне уже было не до дачи… Татьяна, а почему вы задаете такие странные вопросы?

– Видите ли, Серафима Аркадьевна, я хочу выяснить для себя одну важную деталь…

– Зачем? Что еще нужно выяснять? Разве с освобождением Женечки весь этот кошмар не закончился?

Женщина смотрела на меня с недоумением и даже некоторым испугом.

Страшно не хотелось ее огорчать, тем более что бабушка-графиня была по-человечески симпатична мне. Но я не строила иллюзий в отношении ее дочери и потому предвидела, что неприятности в этой семье действительно еще не закончились.

– Серафима Аркадьевна, – осторожно начала я, – полиция пока так и не нашла преступника…

– Вы называете преступником человека, который освободил мир от этой воровки и распутницы?!

Женщина смотрела на меня с явным непониманием.

– Серафима Аркадьевна, поймите меня правильно. Я не спешу причислить вашу бывшую домработницу к лику святых, – ответила я, – но ведь она не убийца, не насильница. Вам не кажется, что смерть – это слишком суровое наказание для нее? И, между прочим, деньги из сейфа вашей дочери воровала не она.

– А вы откуда это знаете? – Серафима Аркадьевна вскинула свои тонкие, искусно подкрашенные брови.

– Ваш внук признался мне, что делал это сам. Для нее, но сам.

– Но это она толкнула Евгения на этот путь! Подумать только: воровать у собственных родителей ради какой-то… Татьяна, поймите, если бы не эта распутница, мальчик не стал бы таким! Я больше чем уверена: она просто окрутила его, как говорится, запудрила ему мозги. До встречи с ней наш мальчик был совершенно другим.

– Этого я не отрицаю. Более того, я согласна, что ваша домработница поступила в высшей степени непорядочно, заведя роман с обоими мужчинами. Виталий Яковлевич – женатый человек, а Евгений еще совсем юноша. Но тем не менее убивать ее вот так, без суда и следствия…

– Татьяна, может быть, все-таки хватит о ней? Давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Все-таки у нас радость: Женечку освободили! Я, кстати, так и не поблагодарила вас…

И Серафима Аркадьевна принялась рассыпаться в любезностях, восхвалять мой талант частного сыщика и вообще петь мне дифирамбы. Все это, конечно, было очень приятно слышать, но это уводило меня от того, зачем, собственно, я и приехала сюда: от выяснения, причастна ли мадам Удовиченко к смерти своей бывшей домработницы.

Я нашла в потоке слов женщины паузу и все-таки вставила туда свой вопрос:

– Как вы считаете, полиция, отпустив вашего внука, успокоится на этом?

Серафима Аркадьевна немного растерялась:

– Я не знаю… Я же не могу рассуждать, как полицейские… Боже мой, все никак не могу привыкнуть: столько лет была милиция, теперь стала полиция… Зачем вообще было нужно переименовывать это учреждение?

Я не успела ответить на ее, в общем-то, риторический вопрос, потому что в этот момент в кухню заглянул Евгений. Его лицо было гладко выбритым, его все еще влажные волосы были аккуратно зачесаны назад, и от него пахло дорогим парфюмом. Чистая домашняя майка и укороченные джинсы делали его похожим на мальчика-подростка.

– Ой, Женечка! – подхватилась бабушка. – Уже искупался? Сейчас я тебя покормлю… Я сегодня сготовила уху. Садись сюда. Татьяна, а вы будете уху? Из осетрины…

Признаюсь, долго уговаривать меня не пришлось, и вскоре мы с Евгением наперегонки уминали бабушкину уху, настолько ароматную и вкусную, что, казалось, ничего вкуснее я никогда и не ела.

После обеда (или, скорее, ужина, если судить по времени, приближающемуся к вечеру) я поняла, что злоупотреблять гостеприимством Серафимы Аркадьевны больше не стоит, поблагодарила женщину за угощение и попрощалась с ней и Евгением. Оставив бабушку и внука наедине, я отправилась восвояси.

Дома я, прежде всего, сделала себе кофейку, села в кресло, чтобы насладиться своим любимым напитком и выкурить сигаретку, а также поразмышлять о тех событиях, которые произошли в последнее время и произойдут, я уверена, в самом ближайшем будущем. Ведь это только наивная бабушка-графиня считает, что все плохое для ее семьи позади, но я-то знаю, кто следующий претендент на звание преступника!