Солдат - Василий Сахаров

Ночь, огни костров — и с правого берега, по ходу нашего движения, забил прерывистыми сигналами мощный фонарь.

— Надо же, морзянка, — удивился комбат, расположившийся на палубе, — только непонятная какая-то.

— Это не морзянка, — ответил ему один из матросов палубной команды, разбирающий навесные борта, которые прикрывали нас во время похода от волн. — Это Морской Свод Сигналов, наши сигнальщики разберутся, что к чему, поднимайтесь наверх, — он кивнул на ходовой мостик, — товарищ майор.

Не знаю, что сигнальщики сказали нашему майору и о чём он переговаривался с другими комбатами по рации, но вскоре наша баржа стала замедлять ход. Матросы уже закончили снимать щиты, провернули лебёдку, которая должна была опустить носовую аппарель, и мы в лёгком здоровом мандраже от предстоящего боя скопились на палубе. Кто-то разгрузку подтягивал, кто-то РД ещё раз проверял, а кто-то, как я, просто смотрел на чёрную громаду горы, к которой мы подходили всё ближе и ближе.

Наконец, баржа остановилась, зажужжала электролебёдка, и к нам вышел комбат:

— Воины, сейчас десантируемся на берег. Делать всё четко, как учили. Только землю твердую под ногами почуете, сразу на гору карабкайтесь, там караимы засели, и наша задача — всех их в гробы вогнать. Задача ясна?

— Да!!! — проревели мы.

— Отлично! Не оплошайте, парни, да смотрите, перед морпехами и штурмовиками не опозорьтесь. Мы — лучшие! Спецназ, вперёд!

— Вперёд!

В наш крик вмешался громкий и басистый голос корабельного боцмана, по местным приколам, «дракона», уже опустившего аппарель в воду:

— Пошли!

Как горох из мешка мы посыпались в тёмную морскую воду.

Бух! Вода спеленала меня и холодом своим пронизала, казалось, насквозь. Крепко сжал рот, чтобы вода в него не попала, и, держа над собой автомат, преодолевая сопротивление упругой солёной массы, потопал к берегу, до которого было метров сто. Идти было трудно, но мы шли, кто-то спотыкался, ругался вполголоса матом, и вот основная масса бойцов достигла каменистого берега.

Только это случилось, как с горы ударило не менее десяти пулемётов, и сотни трассеров красиво озарили ночь своим сверканием. Караимы били по нашим кораблям, становящимся на якорь, но и те сразу ответили из своих артиллерийских комплексов и «Градов» БДК. Забахали корабельные орудия, завыли реактивные снаряды, на горе вспыхнули яркие цветки взрывов, и загорелось несколько строений, стоящих на самой вершине. Ориентир отличный, и для нас это то, что и нужно.

Раздался голос одного из офицеров:

— Не останавливаться! Не стоять! На штурм!

Подкинув РД на плечах, я зябко поёжился и пополз вверх, туда, где находится наш враг. Плевать на промокшую одежду, берцы, полные воды, и грязь вокруг от сотен людей, выползающих из моря. У меня есть цель и, значит, есть работа. Мы все правопреемники и наследники русской армии, продолжатели её славных дел, воюем не хуже, чем воевали наши предки, а потому — вперёд и только вперёд.

Минут через двадцать, ориентируясь по отсветам пожаров на горе, одним из первых я всё же выбираюсь на пологую вершину. Здесь уже кипит бой, и не успеваю я осмотреться, как на меня бросается бородатый караим в вязаной шерстяной шапке, обшитой зелёной ленточкой. В руках у него автомат, и он готов к бою. Всем телом я опрокидываюсь назад, на спину, на РД, должный смягчить удар о землю, и, уже в падении вскинув свой АКС, короткой очередью срубил противника. Бородатый караим рухнул как подкошенный, а меня разворачивает на бок, и в отсветах пламени от горящего деревянного дома я вижу, что совсем рядом со мной происходит рукопашная схватка. Невысокий паренёк в чёрном берете потерял своё оружие, мечется безоружный меж трёх караимов, которые никак не могут схватить его, и кричит:

— Братва, сюда! Полундра!

— Держись, братан! — кричу ему и вскакиваю на ноги.

Всего миг — и я влетаю в схватку. Что-то тёмное со свистом рассекает воздух и проносится у меня над головой, подставляю автомат и слышу скрежет металла о металл. Удар ногой в живот противника, один из караимов откатывается в сторону, и тут к нам с морпехом подходит подмога. Основная волна нашего десанта вышла на вершину и бородачей, мечтающих возродить Крымское ханство, уничтожают одного за другим.

Итак, гору, на которой происходили основные раскопки, мы зачистили. Пленников, сотен пять людей, в большинстве своём славян, освободили, они находились на противоположном склоне горы и не пострадали, и теперь предстояло продержаться ночь. Как сообщили шпионы СБ, совсем недалеко от места нашей высадки, в десяти километрах, находится основная армия местных боевиков, которые в любом случае уже спешат к нам. Предстоял бой, и нам необходимо было к нему подготовиться. По склонам горы, откуда ожидалось нападение, наставили растяжек, оборудовали несколько воронок снарядных под окопчики для боевого охранения, потушили пожары, демаскирующие нас, и заняли оборонительные позиции караимов. Всё, что можно было сделать, было сделано, и нам оставалось только ждать.

Эту самую первую нашу ночь на крымской земле я запомню навсегда. Десант, штурм, освобождение рабов — всё это памятно, но почему-то особо запомнился утренний бой. Караимы контратаковали наши оборонительные позиции в утренних сумерках, когда нападения мы уже и не ожидали. Ох, и терпеливые же они, черти, оказались — ползли к нам полночи, да так аккуратно, что ни одной растяжки не потревожили. Однако у кого-то из них не выдержали нервы, и с истошным криком «Алла!» один из молодых вражеских бойцов вскочил метрах в двадцати от нашего боевого охранения. Можно сказать, что эта несдержанность одного бойца ополовинила шансы на удачный исход боя для всего отряда караимов. Для нас — совершенно наоборот.

Воины в боевом охранении у нас все как на подбор ветераны, жизнью битые, что к чему, раздумывать не стали, а из всех стволов накрыли склон горы. Они молотили из всего, что у них имелось, а имелось у пятерых парней совсем немало: один ПКМ, один «Печенег», три «калаша» и гранат десятка два. Огненные смерчи понеслись от их окопчика, и воины караимов, понимавшие, что таиться уже смысла нет, вскакивали и тут же падали под этим смертельным огнём. Сразу же наше охранение поддержали другие боевые дозоры, а спустя всего несколько секунд и мы, все остальные бойцы, принимавшие участие в десанте. Взвились в небеса драгоценные осветительные ракеты, имевшиеся только у командиров рот, горный склон осветился бледным и несколько призрачным светом, и мы смогли увидеть нашего противника. По горе ползли не сотни, а как минимум пара тысяч людей.

Наш огонь останавливает всю эту массу вражеских бойцов, они стреляют нам в ответ, но в какой-то момент бой несколько затихает. Мы перезаряжаем оружие, а со стороны противника разносится громкий и уверенный протяжный голос:

— Ал-лах ак-бар!

Видимо, это местный боевой клич, причём психологически очень сильный. Все как один ещё секунду назад прятавшиеся от наших выстрелов караимы встают и устремляются на решительный штурм. Сейчас атакующие нас враги не были людьми, это была единая масса живых организмов, ведомых только инстинктом.