Третий удар. «Зверобои» из будущего - Федор Вихрев

Вот тебе и сказочки, подумалось мне. Это что же — забери я тот листик около бани — и тоже был бы в категории «уничтожить при угрозе захвата»?

— Но до этого дело не дойдет. Спецгруппа имеет спецподготовку, и все они сами это знают, — продолжал полковник. — Третья задача: в случае гибели товарища Ивановой — обеспечить эвакуацию тела. За исключением случая, не медицинским языком выражаясь, а по-человечески, — если на куски разорвет. Во всех иных случаях — выносить и вывозить. Обращаться осторожно, как со спящей принцессой, каждые три часа регистрировать состояние тела. Зачем — не спрашивай, и знал бы — не сказал бы, у тебя и так из-за этой третьей задачи отдельная подписка о неразглашении. Вопросы?

— Район рейда, срок работы?

— Точный район узнаете от майора Ивановой в самолете, секретность. В полосе ответственности фронта. Срок — до выполнения основной задачи. Задачу опять-таки узнаете на месте.

Угу, значит, сухпайка выбить дней на семь. И озаботиться трофейным оружием, чтоб боеприпасами можно было на месте разжиться. Но вот на хрена меня ротным ставили, если все равно улетать? А вот спрошу.

— Товарищ полковник! В чем смысл моего назначения ротным? И кто будет командовать ротой в действительности?

— По ряду причин нужно, чтоб вся внутренняя документация по этому делу адресовалась на имя командира второй разведывательной роты отдельного разведбатальона. Зачем — вам знать не нужно. Кроме того, это позволит вам забрать из роты бойцов без оформления дополнительных бумаг. Ротой будет командовать ваш формальный заместитель, через недельку-другую переведем вас в мой отдел в Штабе фронта. Еще вопросы?

— Где могу получить необходимые документы и снаряжение?

— Документы вам сейчас выдадут, примете дела в роте и встанете на довольствие в канцелярии батальона. Так, ознакомьтесь вот с этими документами и подпишите на каждом листе «Ознакомлен», дату и подпись.

Я бегло просмотрел две (сразу!) подписки о неразглашении и приказ об установлении мне соответствующего уровня допуска, подписал. Лейтенант с повязкой дежурного по штабу принес мое предписание.

— Разрешите идти?

— Идите. Не позднее 19.00 поступить в распоряжение командира спецгруппы. Они будут ждать вас на аэродроме, около ангара номер 4.

— Есть! — Козырнуть, разворот через левое плечо, строевым на выход. Душит злость и обида, но выказывать неуместно, разве что так — подчеркнуто соблюдая букву Устава.

Надо же, размечтался — строевая командная должность, реальная работа. Тьфу. Вместо нормального командования ротой — пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что. Да еще и под командованием взбалмошной дамочки. Надо же, мало что диверсант — так еще и инструктор, педагог. Сухомлинская, млин! Какой из нее диверсант — не знаю, наверное, хороший, но как командир она мне со своими нервишками никакого доверия не внушает.

Подбор группы. По-хорошему — дня три надо, даже в СВОЕЙ роте. А в чужой — и подавно. А надо за полдня все провернуть. И в командование вступить (на всякий случай — всерьез, хоть бегло, мало ли), и на довольствие встать, и снаряжение у бойцов осмотреть-проверить, и себе добыть, и об огневой мощи позаботиться, если сами не догадались — добыть постараться MG-34 и к нему хотя бы пяток «улиток» с пятидесятипатронными лентами. И россыпью патронов, на первое время, пока трофеями не разживемся. И сухой паек. И НЗ. И еще триста тридцать три задачи. И все — до 19.00. С «ефрейторским зазором» и дорогой до ангара (который еще найти надо) — до 18.00. Б…! Не хватает злости!

* * *

Бойцы немного вернули в норму. Четверо — сержант, ефрейтор и двое рядовых. Сержант — за сорок, бывший охотник-следопыт. Остальные — призыв прошлого и начала этого года. Переживем. Паек на три дня — пополнить. Вооружились чем? АВТ-41 у сержанта, два ППШ-41, один ППС. Два «нагана», «маузер» 26-го года, трофейный «вальтер». Гранаты. Интересно, о чем думал мой предшественник? Что два-три дня повоюет — и домой?

Нашел в третьей роте вожделенный MG. Пришлось надавить на ротного через комбата, чего в нормальной обстановке делать бы не стал. Четыре «улитки» к нему, еще две нашлись в нашей роте. Приказал поменять ППШ на МП-38. Наша машинка мощнее, но к трофею с патронами будет проще.

Сержант обрадовал — говорит, ротный подбирал людей, работавших в районе Ровно, и в прошлом рейде они сделали две закладки, включая консервы и цинк патронов к MG-34. А вот это уже совсем хорошо!

Успел все, кроме как пообедать. Зато каким-то чудом выгрыз из хомяка на складе лишнюю банку тушенки, в столовой добыл полбуханки хлеба и сушеную рыбину. Что-то забыл, что-то явно забыл или не заметил, важное что-то, но что — не пойму. Голова кругом. Ладно, если касается группы — вспомню и сделаю. Если касается роты — сделает заместитель.

Ага, а вот и спецгруппа. Сидят, расслабились, на солнышке греются. Ага, как же! Вон — явно часовые, оружие под рукой, у остальных тоже. А где же командирша? Ага, вон, дрыхнет себе, пока я тут бегаю, как бобик последний! Так, капитан! Взять себя в руки! Она не виновата, что тебя на замену сунули. И прошлое недоразумение — забыть. Мало ли что там было. Если ОНА забыть согласится.

— Здравия желаю, товарищ «сержант» Иванова. Мякишев Семен Борисович, командир приданной вам разведгруппы в составе четырех человек.

Адольф

Адольф вел свой «Мессершмитт» на высоте около трех километров вдоль железной дороги. В голове вихрем неслись воспоминания. Испания, первый сбитый республиканец. Тяжелая ничья в бою двух новеньких «мессеров» против оставшейся в одиночестве «Крысы». Калейдоскопом пролетели, сливаясь в один, вылеты над Ла-Маншем. Личная встреча с фюрером. Назначение на командную должность. И укоры Геринга при каждой встрече за гибель племянника. Хотя в последнем случае винить Адольфа было не в чем: Петер сам нарвался на турели «Бленхеймов». А потом началась вся эта нервотрепка с одиночным русским бомбардировщиком, чувствовавшим себя в германском небе полновластным хозяином. Тогда-то, во время очередного приступа бешенства у рейхсмаршала авиации, Адольф Галланд и лишился своей должности. Но, возможно, это и к лучшему. Сейчас он инспектор без определенных обязанностей. И может позволить себе вылеты в свое удовольствие в сопровождении трех опытных ведомых.

— Ахтунг! Роялен! — закричал связист наземной стации наведения.

* * *

Адольф брел по пыльной дороге почти так же, как полчаса назад. Перед глазами мелькали те же воспоминания. Те же трое ведомых шли рядом. Только вдруг немецкий ас понял, что именно заставило его прыгать еще до того, как снаряды русских ЛаГГов разнесли на мелкие детали его «Мессершмитт». Почерк маневра ведущего пары «роялей» до боли напомнил «Крысу» из испанского неба.

* * *

Полковник Шестаков положил трубку телефона. Устало встал из-за стола, потянулся, подошел к двери и, выглянув из землянки, крикнул: «Старшего сержанта Рычагова ко мне!»

Через пять минут бывший генерал стоял перед Львом.