Сверкающая надежда - София Лилли

выключила телевизор и пошла к лестнице.

— Я больше никогда не буду с тобой разговаривать, если ты будешь издеваться надо мной.

Я покачал головой и подождал, пока она исчезнет на лестнице, и я смогу пойти в подвал.

Это оказалось проще, чем я думал.

Все мои хоккейные коньки были спрятаны в подвале. Мама всегда хранила все аккуратно в коробках. Начиная с моих первых хоккейных коньков и заканчивая моими майками всех размеров и цветов, которые накопились за эти годы.

Это запомнилось мне с тех пор, как мама с папой разошлись, и вот как это было. Все было в беспорядке и в каких-то потрепанных коробках.

Это был абсолютный беспорядок.

Я достал коньки восьмого размера, надеясь, что они подойдут Луне.

Коньки были защищены защитой, и я надеялся, что они все еще острые и будут хорошо скользить по льду.

Потом я понял, что понятия не имею, умеет ли Луна кататься. Я почти ничего не знал о ней, кроме того, что она изучала спортивный менеджмент и журналистику, любила какао так же, как и я, делала заметки во время триллера и ненавидела бассейн в плавательном зале.

Я уже ждал ее в своем джипе и ненадолго обратился к мобильному телефону, где попросил у друзей ключ от ледовой арены.

ЭНЕРГИЯ БОЛЬШИХ ГОРНЫХ ПОРОД

УЭСТОН

Ключ от ледовой арены находится там же, где и всегда?

КРОЛИК КАРТЕР

Хочешь показать девушке свою личную хоккейную клюшку?

УЭСТОН

Заткнись, блядь, хоть раз.

Просто скажи мне, где ключ.

ПОТЕРЯННЫЙ СЫН

Разве ты не занимаешься чем-то подобным, когда тепло?

САХАРНЫЙ ПАПОЧКА ЧАРЛЬЗ

Осторожно. Твой член замерзнет.

ПОТЕРЯННЫЙ СЫН

Похоже, у тебя есть опыт в этом деле.

КРОЛИК КАРТЕР

И мы будем играть в хоккей, где ты занимался сексом?

Уф.

УЭСТОН

Кто-нибудь может ответить на этот вопрос за меня?

ПОТЕРЯННЫЙ СЫН

Лежит под камнем, как всегда.

САХАРНЫЙ ПАПОЧКА ЧАРЛЬЗ

Прежде чем трахаться на льду, у меня есть здравый смысл. Душевые тоже работают.

УЭСТОН

Согласен!

КРОЛИК КАРТЕР

Ты извращенец.

ПОТЕРЯННЫЙ СЫН

После возвращения из Нью-Йорка Чарльз сошел с ума от разбитого сердца.

УЭСТОН

Чарльзу срочно нужны мозги в его пустой голове.

САХАРНЫЙ ПАПОЧКА ЧАРЛЬЗ

Мне нужна голова!

Я поставил телефон на беззвучный режим и заставил его исчезнуть в центральной консоли. Фонари на переднем дворе, которые включались автоматически при движении, замерцали, когда Луна вышла.

22. Луна

Я была в замешательстве.

Не только потому, что Уэстон вез меня Бог знает куда, но и потому, что я просто пошла на это, не думая и не обсуждая. Я сидела с ним в машине, хотя поклялась, что больше никогда этого не сделаю.

Это хорошо сработало.

— Ты готова?

— Не совсем, но разве у меня есть выбор? — Нервно сказала я.

Уэстон выехал с подъездной дорожки, и между нами воцарилась тишина. Возможно, действовало правило, что я никогда больше не сяду в его машину до того, что произошло прошлой ночью.

Я не знала, что произошло внутри меня, когда мы оба оказались в той маленькой кладовке, и он начал прикасаться ко мне.

Я не хотела даже вспоминать об этом, не говоря уже о том, чтобы думать об этом, потому что у меня не было бы ответа.

Возможно, пришло время признаться себе в некоторых вещах. Маршрут, по которому мы ехали, показался мне знакомым.

— Ты собираешься рассказать мне, почему мы едем в колледж?

— Я хочу тебе кое-что показать.

— Мы найдем это в кампусе? — Спросила я, сбитая с толку.

— Доверься мне, Хейзел Баг.

Он произнес эти слова с такой легкостью, и у меня без колебаний возникло ощущение, что я могу ему доверять.

Большую часть времени мы оба спорили, но сейчас, в машине, мы просто молчали, и нам не о чем было говорить.

Я тоже не знала, что сказать.

Мне было неловко еще и потому, что я была уверена, что он все еще помнит, что именно произошло на вечеринке.

С тех пор я старалась говорить себе, что не скажу, что мне нравится, как Уэстон прикасается ко мне, но мне приходилось ориентироваться на то, что флирт и поцелуи — это большая часть его характера.

Все, что произошло, ничего не значило.

Я даже не знала, откуда взялась мысль, что я вдруг так увлеклась им, и эта ненависть взорвалась, как ракета, оставив прекрасные искры.

Уэстон был из тех людей, которые, в каком бы состоянии они ни находились, точно знали, что делают и как легко могут повлиять на кого-то. В нем было столько силы, и я поддалась на это.

Я вышла из его джипа и обошла вокруг машины.

— Ты собираешься сказать мне, что мы здесь делаем?

— Перестань быть такой любопытной. Это раздражает.

Уэстон достал из багажника свою спортивную сумку и закрыл машину ключом.

Я стала лучше понимать, что мы будем делать, когда он приблизился к ледовой арене. Мы шли мимо главного входа, но у этого здания был боковой вход, который не был виден издалека из-за высоких кустов.

Вдруг он остановился, и я, стараясь не наступить в одну из выбоин в земле, чуть не врезалась в его спину.

Мы стояли перед высоким старым проволочным забором, где Уэстон отогнул несколько ограждений в сторону и пролез через дыру.

— Уэстон, что это будет?

— Подожди, и перестань задавать столько вопросов.

Никогда в жизни я бы не подумала, что в субботу вечером, после вечеринки в честь Хэллоуина в центре кампуса, я буду идти между кустами и деревьями через сломанный забор, чтобы попасть на ледовую арену.

Он протянул руку, я ухватилась за нее и шагнула через дыру в проволочном заборе.

Мы подошли к двери, которую только что установили на место.

— Извини.

Он резко отпустил мою руку и провел ею по волосам, после чего нагнулся и достал из-под одного из кирпичей ключ, чтобы отпереть дверь.

Что мы здесь делали?

Я не могла вымолвить и слова, так как была ошеломлена этой ситуацией и сомневалась во всех негативных мыслях и чувствах по отношению к нему.

Если я считаю его таким плохим, то почему я здесь?

Мы вошли на арену и оказались в темном коридоре, пока Уэстон не включил фонарик на своем телефоне, и я последовала за ним, пока мы не оказались в раздевалке.

— Ты умеешь кататься?

Он закрыл дверь в раздевалку и залил темное помещение светом, который он включил.

— Ты не серьезно?

— Не задавай