Дорога миров - Владимир Поляков

только диковинок и реликвий, что как в этом замке, так и в Ватикане. Это действительно важно. Объяснения… Как только вернётесь, а я закончу разговор с отцом.

— Ты знаешь, что делаешь, брат, — а голос уже твёрдый. Решительный, как и полагается венценосной особе.

— Хуана, дорогая моя, — обнимаю и целую прекрасную испанку. — Всё будет в порядке, так или иначе. Мама, — просто объятие. — Джоффре. Просто постарайтесьнемного отстраниться, веря в лучшее и не впадая в черную тоску. Вы ведь понимаете, что я из кожи вон вылезу, но сделаю всё возможное и даже немного невозможного.

Разные голоса, отличающиеся друг от друга слова, но все трое понимали — так и есть, никакого лукавства и тем более откровенной лжи от меня сейчас не исходит. Среди своих это в принципе недопустимо, а собравшиеся тут были именно своими, без каких-либо исключений.

Ах да, чуть было не забыл!

— Римляне, да и прочие, люди простые. Они видели, что мы вернулись с триумфом, порадовались, глядя на то, как мы вступили в ворота Вечного Города и прошлись по улицам. Но одного вида мало, нужны и празднества. С щедрыми угощениями, развлечениями, дарами всем и каждому. Пусть разноцветье праздника выбьет из их голов самые малые сомнения в том, что у нас, Борджиа, всё обстоит не так хорошо, как могло бы. Хуана, матушка. Понимаю, что прошу многого, но попробуйте помочь тем, кто будет организовывать праздник для горожан. Ну а ты, Джоффре… Бдительность лишней не бывает, так что ещё раз обойди нашу главную цитадель, проверь, как и чем дышат находящиеся в ней. Просто смотри, слушай, но делать что-либо сейчас не надо.

Всех озадачил. Равно как и получил подтверждение, что озадаченные займутся поручениями, а не будут постоянно находиться близ больного отца, супруга и кем там Родриго Борджиа приходится остальным, даже голову ломать неохота. Да, рядом с больным всегда должен быть кто-либо из близких, но «кто-либо» и «все сразу» — это, знаете ли, большое и важное отличие. Более того, столпившиеся, не отлипающие от постели родственники вполне могут навести больного на мысль, что дела совсем плохи. Особенно такого знатного параноика и циника как Родриго Борджиа. Лучше уж если с ним рядом будет один из близких, причём смена пусть происходит в рваном ритме и хаотическом порядке, ну а остальные — только если сам захочет.

Однако сейчас мне по любому нужно его увидеть. Именно сейчас, ведь остальные члены рода/клана озадачены теми либо иными поручениями, ни одно из которых не является бессмысленным. Просто значимость каждого разная, только и всего. Но пока…

Ловлю себя на мысли о том, что непроизвольно откладываю момент, когда придётся зайти туда, в комнату, где, в данный момент находясь в обществе пары действительно хороших, избавленных от недавно господствующих околорелигиозных бредней докторов, лежит один из влиятельнейших людей мира, к тому же мне отнюдь не чужой человек.

Почему так? Эх, все мы родом если и не из детства, то из своего прошлого. Я тут ни разу не исключение. Смерть от инсульта — вот то, что случилось с моим отцом. Не мгновенная, а отсроченная на несколько недель, проведённых тем в реанимации одной из лучших больниц. Не того города, где он в то время находился, в одной из лучших германских клиник, куда его доставили в специальном реанимационном боксе, но… Костлявая с косой всё равно его забрала. Да и в сознание он так и не пришёл. Больно было, жуть. Мне больно было видеть сильного, недавно ещё полного сил, несмотря на переваливший за восьмой десяток лет возраст, человека, который просто лежал и смотрел в потолок. Ничего толком не понимая, не осознавая. И чувствовать, что никакие деньги и связи не в состоянии изменить эту жуткую ситуацию, что некого даже пристрелить из числа виновников. Не было их, виновных, да и лечили его всеми мыслимыми средствами. Просто не повезло, просто организм решил таким образом «подшутить» над своим хозяином.

Мда, память. Эта жуть случилась за три с половиной года до того, как я оказался в этом мире. Три с половиной там, почти полтора десятка лет тут, но всё, словно вчера. И очень не хочется видеть пусть не отца, но человека, ставшего другом и сподвижником — искренне считающим меня своим родным сыном, но тут уж так карта легла — в не столь тяжёлом, но напоминающем о случившемся с отцом состоянии. А надо! Только и оставалось, что загнать всплывшие тяжёлые воспоминания обратно в глубины памяти, сделать первый шаг. Затем ещё один, ещё и, отворив дверь, оказаться в комнатах, где находились сейчас хлопочущие врачи. «Предбанник», за которым расположилась и та самая комната с Родриго Борджиа, по прежнему остающимся Папой Римским Александром VI.

* * *

— Здравия тебе, отец, — приветствую больного и вижу притом, что тот полностью понимает и, более того, вполне способен двигаться, хоть и с ограничениями левых руки и ноги. — Гадостная ситуация, понимаю, но и из неё есть выход. Апоплексический удар далеко не всегда приговор, да и врачи у тебя не чета тем, которые «лечили» предыдущих понтификов. Делают всё, что могут и умеют, работают не только за звонкие монеты, но и за идеалы.

— Т-твои… воспит… танники.

Присаживаюсь на край кровати, благо она большая, места с избытком хватает.Вокруг сейчас никого, даже дежурного врачевателя попросил удалиться, против чего тот и пискнуть не решился. Тут дело даже не в моём императорском и сыновнем по отношению к больному статусе, а в двух совершенно иных причинах: сейчас Родриго Борджиа был в стабильном состоянии, а также всем было известно, что меня отнюдь не просто так прозвали «аптекарем Сатаны». Яды, лекарства от оспы и сифилиса, использование дурманящих средств как обезболивающих, обеззараживание при операциях и не только, новые инструменты для хирургов и многое иное. Пришлось двигать медицину вперёд по простой причине — а ну как со мной что-то случится! А доверять хоть по минимуму тому, что я увидел по прибытии сюда, в данном времени/реальности… Нафиг, я не мазохист и не самоубийца.

Надо отметить, за прошедшие годы изменилось очень и очень многое. Новые лекарства. Отсутствие псевдоврачебного шарлатанства и мракобесия. Доказательство природы болезней опять же, чему сильно способствовало создание первых микроскопов. Используя оные достижения оптики, что логично, легко получалось увидеть различных микробов, появляющихся в определённых условиях, местах и так далее. После подобных исследований уже никак не получалось свалить болезни на «гнев