Жестокая одержимость - С. Массери

с Уиллоу тоже заходим внутрь, и я иду за Грейсоном по коридору. Когда он с безошибочной точностью находит мою комнату, это заставляет меня задуматься: не он ли приложил руку к ее первому разгрому.

– Видишь что-нибудь знакомое? – спрашиваю я, опираясь на дверной косяк, но он продолжает осматривать все вокруг, как это делала я в его комнате.

Сегодня утром я проснулась в постели Грейсона одна. Я не думаю, что между нами снова что-то произошло, хоть и не помню остаток ночи. В один момент я кончаю от его пальцев, а в другой засыпаю и оказываюсь в его постели, разбуженная утренним солнцем, проникающим сквозь окно.

Очевидно, он обращает внимание на детали, которые я предпочла бы скрыть. На предметы, сброшенные с моего стола на пол, среди которых виднеется стеклянная подставка для глобуса. Подойдя к ней, он осторожно поднимает ее, взвешивает в руке и возвращает на прежнее место на комоде, а затем приступает к сбору рассыпанных бумаг, которые складывает в аккуратную стопку на краю стола.

– Не думаю, что это сделал ваш грабитель. – Он продолжает разбираться с наведенным мною бардаком, и я задумываюсь, не перфекционист ли он.

Грейсон складывает мои тетради в стопку от самой большой до самой маленькой, а затем встает на колени и забирается под кровать. Вынырнув оттуда, он бросает мне стеклянный шарик, который укатился туда вчера вечером. Миниатюрный глобус. Рассматривая его, я замечаю, что с него облупилось еще больше краски, и теперь зеленые рельефные линии, обозначающие долины и горные вершины, потускнели и стали темными.

Этот трехмерный мир был для мамы целой вселенной в миниатюре. Она часто крутила его в руках по ночам и говорила, что у нее не будет возможности увидеть весь мир, а глобус – это лучшее, что она может себе позволить.

– Этот глобус важен для тебя?

Я качаю головой и ставлю его на подставку. Я намеренно отстраняюсь от глобуса, который пробуждает во мне воспоминания, – и, по сути, от Грейсона. Я решительно отказываюсь предоставлять ему дополнительную информацию о себе, и единственное, что мне хочется узнать, это где он провел прошедшую ночь?

Почему он не поднял этот вопрос?

Мое тело охвачено усталостью, горло раздирает боль, а дискомфорт в ноге усиливается, вероятно, вследствие больших волнений и напряжения. К тому же температура на улице упала, и поэтому мы вынуждены носить куртки, шапки и перчатки. В ближайшем будущем нас ждет много снега.

Я нахожу Нокса, Джейкоба и Уиллоу в гостиной. Нокс, замечая меня, пожимает плечами.

– Мы не нашли ничего полезного, – говорит он извиняющимся тоном. – Мне жаль.

– Что нам делать? – спрашивает Уиллоу, обращаясь к Джейкобу, переминающемуся с ноги на ногу. – Еще не поздно позвонить в полицию?

– Вообще-то Вайолет должна была позвонить им еще вчера, – говорит он, и я вздрагиваю. – Мой папа начальник полиции, и я знаю, что в таких случаях важно действовать незамедлительно, потому что потом все зацепки теряются, а мы уже затоптали всю квартиру, понимаете?

– Он был в перчатках, – вздыхаю я. – Но я понимаю, что ты имеешь в виду.

– В следующий раз мы все сделаем правильно, – с готовностью говорит он, но в этот момент из моей комнаты, качая головой, выходит Грейсон.

– В ее спальне нет ничего необычного.

Внезапно Уиллоу принимает решение за всех нас.

– Вы можете идти, – говорит она ребятам, глядя на Нокса.

Я не думаю, что Нокс был настолько галантен, что проспал всю ночь на диване. У нее такой же вид, как и у меня прошлой ночью, и часть меня гордится ею. Она заслуживает развлечений, хоть никогда к ним не стремилась. Она всегда хотела обязательств, а большинство парней в колледже, по их же словам, не решаются связывать себя ими.

Уиллоу всегда говорила о том, как мне повезло с Джеком, но теперь я понимаю, что удача не имела к этому никакого отношения. Нам обоим просто было удобно.

– Хорошо, – соглашается Нокс. – Но если тебе что-то понадобится, ты позвонишь в полицию и нам, – напутствует он, и Грейсон что-то бормочет в знак согласия.

Когда они уходят, Уиллоу запирает за ними дверь, а я направляюсь в свою комнату и ложусь на кровать. Я устала, голодна и отчаянно нуждаюсь в еще одном душе, хотя мне кажется, что я просто хочу проспать еще миллион лет.

Через какое-то время Уиллоу присоединяется ко мне на кровати и ложится рядом.

– Выкладывай, – говорит она, и сначала я собираюсь все отрицать, но в итоге рассказываю ей обо всем, что произошло со мной вчера, включая даже самые постыдные моменты, связанные со Стилом и играми в раздевалке.

Я опускаю только самые неприятные подробности. Например, как они оба кончили мне на лицо.

– Боже, – шепчет Уиллоу. – Неудивительно, что ты устала.

– Ага, – соглашаюсь я.

После этого разговора мы ненадолго засыпаем и просыпаемся от звонка ее телефона. Она тянется за мобильником, который лежит позади нее, и, нащупав его, подносит к своему лицу. Уиллоу открывает на нем входящее сообщение, а затем бросает его между нами экраном вниз.

– Теперь мне стало любопытно, – говорю я, хватая телефон прежде, чем Уиллоу успевает меня остановить.

Я просматриваю сообщение от Мэдисон, той самой девушки из танцевальной команды, которая прошлой ночью играла в хоккей с миндалинами Джейкоба.

Мэдисон: Пэрис злится на Вайолет, потому что она первая обратила внимание на Грейсона, а я не знаю, как ее успокоить. Она хорошо относится к Вайолет, но, похоже, чувствует себя оскорбленной, ведь последние несколько недель Грейсон и Пэрис были вместе.

Я бросаю телефон обратно на кровать, и Уиллоу вздрагивает.

– Я не знала об этом, – говорит она. – Я видела их вместе один-единственный раз в ночь твоего возвращения.

– Все в порядке, я больше не состою в танцевальной команде.

О черт!

Я резко сажусь и хватаю Уиллоу за руку.

– Вчера вечером мне написала мама и сказала, что с ней связывалась Мия Джармейн, директор балетной труппы Краун-Пойнта.

– Сучка! – визжит Уиллоу, тоже садясь на кровати. – Почему ты так долго ждала, чтобы рассказать мне об этом?

– Прости, я забыла. Прошлой ночью произошло слишком многое, – смеюсь я и, взяв свой телефон, откидываюсь к изголовью.

Я набираю номер Мии, буквально задерживая дыхание, а Уиллоу подсаживается поближе ко мне. Я включаю громкую связь, чтобы избавить подругу от страданий, иначе мне придется повторить ей весь разговор.

Гудки повторяются дважды, прежде чем раздается щелчок и кто-то берет трубку.

– Офис Мии Джармейн. Это Сильви, чем я могу вам помочь?

– Привет, Сильви, – говорю я, чувствуя, как потеют