Изо всех сил - Алексей Николаевич Котов

обоими руками.

– Любочка, вы самый трезво мыслящий человек, которого я знаю. Но вам нужно отдохнуть, – Федор Петрович, наконец, улыбнулся в ответ. – У меня есть на примете прекрасный санаторий с видом на озеро. Когда вы вернетесь, вам нужно будет немного поработать с рукописью Нади Васильевой. Возможно, потребуется техническая корректировка, но не более того. Вы всегда отлично работали с начинающими авторами.

– Но не с теми, которым платят авансом пятьдесят тысяч долларов за первую рукопись.

– Вы, наверное, удивитесь еще больше, Любочка, если узнаете, что я заплатил эти деньги только за два слова.

– За какие два слова?!

– Идите, пакуйте чемодан, Любочка, и не задавайте лишних вопросов. Кстати, загляните в кассу, там вас ждет приятный финансовый сюрприз.

7.

Надя с ужасом смотрела на чистый лист бумаги и грызла авторучку. В голове было пусто, как в старой, рассохшейся бочке.

«Не смогу, Боже мой, я же просто не смогу, – пульсировала одна единственная мысль. – Никогда не смогу!..»

Надя резко встала. Она долго бродила по комнате, изредка бросая жалкие взгляды на чистый лист.

«Заплакать, что ли?..» – Надя остановилась и потрогала глаза. Они были сухими и горячими.

«А может быть съесть чего-нибудь?»

Резкий звонок в прихожей застал молодую женщину на пути к холодильнику.

За дверью стоял Федор Петрович.

– Извините, Наденька, я украл ваш записки, – он протянул растерявшейся и смущенной хозяйке толстую тетрадь. – Знаете, я долго не мог расстаться с ними, потому что ни разу в жизни не читал ничего более удивительного и замечательного.

Петр Федорович старомодно поклонился, приподнял шляпу и вдруг стал похож на обаятельного бегемота с добрыми глазами.

Надя прижала тетрадку к груди и покраснела до кончиков волос.

– Удачи вам, Надежда!

Федор Петрович быстро пошел по порожкам вниз.

8.

Стрелка часов показывали половину второго ночи…

Надя сидела за столом и листала возвращенную шефом тетрадь. Записки были написаны разными чернилами, разным, в зависимости от настроения, подчерком, и состояли только из одной, бесконечно повторяющейся фразы – «Жизнь прекрасна». Иногда конец фразы украшал толстый и оптимистичный восклицательный знак, иногда рука, выводившая буквы, делала фразу дрожащее неумелой и в ее конце стояло многоточие, но чаще всего за ней следовала простая точка.

Надя перевернула страницу…

«Жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна… Жизнь прекрасна! – не отрываясь, читала она. – Жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна…»

Надя улыбнулась и вдруг вспомнила лицо маленького Миши. Она провела ладонью по лицу и поняла, что плачет.

«Жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна!..»

Фраза была похожа на весеннюю капель, способную пробить метровую толщу старого, темного льда… Надя писала свои записки последние полгода каждый день. Она писала их, когда ее горе становилось совсем черным. Очень часто Надя не понимала смысла этой бесконечно повторяющейся фразы и просто верила в нее, как верят в восход солнца завтрашним утром.

«Жизнь прекрасна… Жизнь прекрасна!»

Она исписала всю тетрадку до конца.

«Боже, как же это глупо, – Надя засмеялась и вдруг почувствовала огромное облегчение. – Глупо, глупо!..»

Она отодвинула в сторону тетрадку и склонилась над чистым листом бумаги. Авторучка быстро вывела первые строчки:

«Профессор Мишкин сел в кресло возле камина.

– Итак, друзья мои, – он улыбнулся и обвел глазами собравшихся, – сегодня мы не будем выяснять, какой балбес вдруг счел, что я похож на обаятельного бегемота с добрыми глазами. Лучше я расскажу вам одну удивительную, смешную и просто замечательную историю похожую на сказку. Садитесь поудобнее, и слушайте. Итак, это случилось не так давно…»

Часы пробили два раза. Но Надежда их не слышала. Она улыбалась и работала…

Неведомая земля

– Здравствуй, мама!.. Это моя жена Наташа.

Впрочем, я не уверен, что сказал тогда именно эти слова. Скорее всего, прозвучала другая фраза, – ведь до свадьбы была еще неделя. Но одно я знаю наверняка: пока я говорил, Наташка испытывала жгучее желание спрятаться за моей спиной. Не стоит обвинять ее в трусости – у моей мамы был властный взгляд и сильный голос. Она всегда была полновластной хозяйкой в своем доме. Теперь же маме предстояло жить вместе со снохой, и она постаралась сразу расставить все точки над «и». Правда, мама не могла знать, что смотрит на девушку, которая будет ухаживать за ней последние пять с половиной лет ее жизни во время страшной болезни. Но Наташка справилась с этим… Она смогла пройти через испытание, перед которым пасуют, казалось бы, куда более сильные характеры.

Когда я приходил с работы, Наташка наливала мне борщ, садилась рядом и смотрела на меня. А мама присаживалась возле двери на кухню и смотрела на Наташку. Иногда мама делала замечания снохе, что-то типа «ты хлеба мало нарезала» или «а вот котлет нужно две штуки положить». Наташке было трудно привыкать к новой жизни. Несколько раз она тихо плакала по ночам. Утром я находил какую-нибудь малозначительную причину и кричал на маму. Мама гордо вскидывала голову, с каким-то насмешливым любопытством, словно впервые видела, рассматривала меня и молча уходила в свою комнату…

На Наташкины письма я натолкнулся через пару недель после свадьбы. Полиэтиленовый пакет лежал на верхней полке шкафа. Я сразу понял, что это за письма… Это была переписка Наташки с ее бывшим парнем: ее письма и письма к ней. Когда жених Наташки пришел из армии, он вернул ей письма и женился на другой.

Я не очень удачно взялся за пакет, часть писем рассыпалась. В комнату тут же вошла мама.

Я собрал листки бумаги и сунул пакет в дальний угол шкафа.

– Могла бы помочь Наташке с уборкой, – недовольно буркнул я матери.

Мама промолчала. Я понял, что она натолкнулась на письма раньше. Но мама ни за что не тронула бы Наташкину переписку без меня.

Я спросил:

– Ну, что ты так смотришь?!

Мама отвела глаза и чему-то усмехнулась.

Потом пришла из магазина Наташка. Она что-то долго объясняла маме, – кажется, речь шла о взбесившихся ценах – но та снова молчала. Хотя вряд ли Наташка могла бы упрекнуть свекровь в таком грехе, как молчаливость. Уж что-что, а поговорить и покомандовать она умела!..

Я забыл о письмах… Просто забыл и все. И я вспомнил о них только через месяц, когда мама вдруг решила сама подмести пол в нашей комнате. Была суббота, и Наташки снова отправилась по магазинам с врученным ей списком.

Пакет с письмами лежал возле шкафа на полу.

– Сам вывалился, – пояснила мама.

Я поднял пакет, а мама подвинула мне веником одно отлетевшее в сторону письмо.

Она сказала:

– Тебе