Психология стресса - Леонид Александрович Китаев-Смык

психические процессы при экстремальных акустических воздействиях, лишенных семантического содержания.

Акустические воздействия большой интенсивности могут оказывать разрушающее действие на ткани организма, вызывая клинические проявления стресса [94, 160, 236].

Звуковые сигналы, не достигающие разрушительной силы, могут вызывать стрессовое состояние за счет своих информационных характеристик. И это не только такие сигналы, как, например, словесные стрессогенные сообщения или другие звуковые условные сигналы тревоги и опасности. Могут стать экстремальными неожиданные или непривычные для субъекта акустические воздействия, в том числе воздействия неожиданной, непривычной громкости.

Можно предполагать, что экстремальное влияние неожиданного и громкого звука как сигнала, предвещающего опасность, сформировалось в процессе биологической эволюции. Такие воздействия, видимо, "включают" находящиеся всегда "наготове" сформированные филогенетически программы защитного реагирования [123]. Вероятность их "включения", форма и интенсивность возникающего при этом адаптивного реагирования зависят не только от внешних, акустических факторов, но и от биологической и психологической "готовности" субъекта к тем или иным адаптивным проявлениям, т. е. от степени астенизации, невротизма, тревожности и т. п.

Эффект неожиданности необходим для придания стрессогенного эффекта негромким акустическим сигналам. Громкие могут обладать экстремальностью, кроме того, за счет своей "непривычной" интенсивности. В.М. Мирзоевым и др. [198, 199] показано, что для определенного типа людей при достаточно большой громкости акустические сигналы "ударного типа" могут оставаться пугающими, стрессогенными после большого числа повторений.

К экстремальным акустическим сигналам следует отнести эмоциогенные звуки, сходные по своим частотно-тембровым характеристикам с некоторыми биологически значимыми звуками (крик ребенка, стон раненого и т. п.).

На протяжении последнего десятилетия проблеме экстремального действия на человека акустических воздействий ударного типа уделено особенно много внимания в связи с возрастанием их значения как неблагоприятного экологического фактора [293]. Изучено их воздействие на различные физиологические системы организма [27, 44, 63, 74, 154, 169, 198, 199, 235, 251, 257]. Вместе с тем до настоящего времени сравнительно мало исследований посвящается психологическим последствиям звукового стрессора [397, 549 и др.]. В этих работах обращалось внимание главным образом на отрицательные психологические эффекты при его продолжительном действии. Исследования влияний на психическую сферу звуковых воздействий "ударного" типа сравнительно немногочисленны и не позволяют составить достаточно полное представление о психических, эмоциональных и т. п. реакциях на эти влияния.

Основной задачей изложенных ниже экспериментальных исследований являлось определение особенностей эмоционально-двигательной активности в структуре поведенческих реакций в ответ на короткое экстремальное акустическое воздействие (исследования проводились совместно с Ю.М. Забродиным). При таком воздействии изучалась способность человека к интеллектуальной деятельности в 1-й серии экспериментов и поведенческие реакции во время бега – во 2-й. Учитывая тот факт, что ритмические сигналы различной модальности в отличие от однократных и непрерывных оказывают особое стрессогенное, затормаживающее (ступорогенное) действие (107, 418 и др.), нами был использован в качестве стрессора прерывистый звук – повторяющиеся акустические стимулы. Устройство, использованное в качестве их генератора, при каждой серии стимулов извергало выхлопные газы и вспышки огня. Так как испытуемые находились в непосредственной близости от него, то для них стрессогенным фактором могла явиться мнимая опасность этих выхлопов. Громкость каждого звукового стимула была в диапазоне от 120 до 130 децибелл, продолжительность 0,01 с. Стимулы предъявлялись с частотой 10 раз в сек. и повторялись не более 30 раз на протяжении одного воздействия.

Проведены две серии экспериментов. В первой серии испытуемые сидели в экспериментальной кабине на разных расстояниях от генератора звука и были заняты выполнением корректурной пробы (в ряде случае выполнением других психологических тестовых заданий).

Занятость испытуемого мыслительной деятельностью отвлекала его от ожидания звукового воздействия, способствуя тем относительной неожиданности этого воздействия. В экспериментах первой серии испытуемые размещались на разных расстояниях от генератора звуковых импульсов.

Если в первой серии экспериментов экстремальное воздействие оказывалось на относительно неподвижного (сидящего) человека, то во второй серии аналогичное воздействие оказывалось на испытуемых во время бега, т. е. при интенсивной мышечной нагрузке.

Эксперименты второй серии проводились следующим образом. Испытуемому предлагалось возможно быстрее бежать в течение 12–15 минут в направлении экспериментальной кабины. Вбежав во входную дверь, испытуемый должен был, не останавливаясь, пробежать через кабину. В тот момент, когда он наступал на пол кабины, включалось акустическое воздействие, прекращающееся только после прекращения давления на пол, т. е. в момент выхода испытуемого из кабины. Испытуемые были оповещены о возможном возникновении звука, но, чем обусловлены его начало и конец, они не знали. Таким образом, звуковое воздействие было для них сравнительно неожиданным.

В экспериментах первой серии принимали участие 46 человек, большинство неоднократно (до пяти раз). Эксперименты второй серии проводились однократно с каждым из 17 участвовавших в ней испытуемых. В экспериментах (до начала и после окончания звукового воздействия) регистрировались частота пульса и дыхания, величина артериального давления, проводилась кистевая и становая динамометрия.

В экспериментах первой серии в начале первого акустического воздействия у большинства испытуемых (у 36 человек) была отмечена кратковременная, развивающаяся на протяжении около 0,2 с. рефлекторная двигательная реакция в виде "вздрагивания" (резкого сокращения большинства соматических мышц). В разных частях тела могло доминировать сокращение либо мышц-сгибателей, либо разгибателей, в зависимости отчего проявлялся соответственно сгибательный (флексорный) либо разгибательный (экстензорный) тип движения.

У 19 человек в начале первой звуковой экспозиции возникала частичная экстензия конечностей (легкий взмах руками и "подскакивание" на стуле) и туловища (выпрямление спины, поднимание головы). Эта реакция сразу же сменялась флексорным движением, в результате которого испытуемые оказывались в позе "съежившись": сидя согнувшись, вобрав голову в плечи с прижатыми к телу согнутыми в локтях руками. У 22 испытуемых флексорная реакция с принятием указанной позы возникала в начале первого воздействия, минуя экстензорную реакцию. "Вздрагивание" у 5 человек происходило в виде флексии туловища и рук при частичной экстензии нижних конечностей: человек слегка подскакивал на стуле, прижав при этом согнутые руки к туловищу. В ряде случаев движение по типу "вздрагивания" отчетливо проявлялось только в какой-либо одной части тела (руки, голова). После "вздрагивания" испытуемые в большинстве случаев замирали в позе "съежившись", сохраняя такое положение при продолжающемся воздействии и часто некоторое время после его окончания.

У 10 испытуемых не удалось обнаружить проявлений рефлекторной двигательной реакции по типу "вздрагивания". Трое из них при опросе сообщили, что в момент акустического воздействия они испытали своеобразное внутреннее "вздрагивание", "внутри тела все вздрогнуло и напряглось" (из отчета испыт. Ж.). Один испытуемый (П.) рассказал, что очень боится всяких громких, резких звуков. Со страхом он ожидал звукового воздействия в описываемом эксперименте. "…В ожидании все напряглось внутри. Когда грохнуло, волна болезненного напряжения разлилась по всему телу. Было неприятно до боли, и в то же время какое-то удовлетворение вроде радости, потому что не очень-то и