Не герой - Андрей Максимушкин

Пройдет лет десять, и будет Владмир солидным посадским, будет по выходным и праздникам выезжать за город со своей благоверной супругой, малолетними отпрысками, будет выгружать из самохода корзины со снедью, раскладные стулья, походную жаровню, половички и коврики. Пока жена накрывает стол, посидеть с удочкой на берегу реки, перекинуться парой слов с такими же солидными, с брюшком и осоловелым взглядом, посадскими, медленно потягивать брагу и думать о несложившейся жизни.

Впереди столько перспектив! Весь мир нараспашку! Все дороги открыты! Наверное, сложись ситуация немного иначе, не попади они под удар кайсацкого рейда, Владмир и не задумывался бы о смысле своей жизни. Жил бы спокойно, делал карьеру, растил детей, дом бы построил в пригороде. Не получается, те несколько дней с автоматом на плече изменили его, открыли в нем новые грани характера.

Вспомнились слова Гната о них, провальцах: «Не у всех, но есть среди них воинская кровь, может даже, кто и боярского рода». Вспомнились одобрительные взгляды казаков после той короткой стычки на берегу безымянной речки, когда Владмир впервые пролил чужую кровь. Такие вещи не забываются, они меняют человека.

Поздно вечером, вернувшись домой, Владмир серьезно начал думать о том, чтобы бросить все и пойти к воеводе наниматься в армию. В Вендии не было обязательной военной службы. Считалось, что она – дело добровольное, приличествующее людям воинского рода, по собственной воле принимавшим на себя право и обязанность защищать земляков. Но при этом кастовых ограничений для новобранцев не существовало. Любой взрослый свободный венд мог наняться в армию. И даже сделать военную карьеру. Правда, для людей невоинского рода лучше всего было начинать службу в пограничной страже или на дальних заставах.

Чудины жили в лесу, сеяли на вырубках хлеб, сажали картошку, брюкву, репу, другие овощи. Коров, свиней держали, птицы у них было много. На заводике масло, творог, ряженку делали. Иногда в Сторогор ездили. Так ближайший вендский город назывался. Пятьдесят верст по грунтовке. Жили своей замкнутой общиной, с чужими не очень контачили, свои обычаи хранили, своим богам молились.

Все это Василию рассказал Тергай, тот самый крестьянин, владевший, хотя и плоховато, вендской речью. Второй мужик отмалчивался. Василий понял только, что того зовут Журавом и он очень уважаемый человек, вроде старейшины или депутата.

Наладив отношения с местными, молодой человек раскрыл сумку и предложил селянам разделить трапезу. Те не стали отнекиваться. Тергай сходил к трактору, принес из кабины сверток и глиняный кувшин. На импровизированной скатерти появились хлеб, сыр, пироги с рыбой, вареная картошка в мундире. Из кувшина налили темный шипучий квас.

Вспомнив свой первый день в этом мире и встречу с казаками на Ежаве, Васёк разломил одну из своих лепешек и протянул новым знакомым. В ответ его угостили ломтем душистого ржаного хлеба. Ели чудины молча, с серьезными лицами. Василий задал пару вопросов, но, получив в ответ только молчаливые кивки Тергая, прекратил попытки. Видимо, здесь не принято разговаривать за трапезой.

Однако по виду мужиков можно было понять, что лесное копченое мясо им понравилось, ели с удовольствием, не то что куски пресной резиновой лепешки, которую они сжевали только из вежливости, чтоб не оскорбить казака. Василию же пришлись по вкусу рыбные пироги и сыр. Сто лет такой вкуснятины не едал, забыл, как хлеб выглядит.

Васёк потянулся за картофелиной и услышал тихое шипение. Молодой человек резко повернулся на звук, одновременно подтягивая ноги под себя. Так и есть. К Жураву подползала гадюка. И что ей не сиделось под корягой? Что ее понесло на открытое пространство, да еще к людям?

Между змеей и человеком меньше метра. Окрикнуть Журава, так мужик испугается, дернется, змея на него бросится. Она и так уже подобралась, голову приподняла.

– Твою мать!!! – Василий вскочил на ноги, оттолкнул Журава и прыгнул на змею.

Тяжелый армейский ботинок точнехонько пришелся по змеиной головке, вдавил ее в землю. Туловище гадюки в бессильной злобе обвилось вокруг ноги, хлестнуло по лодыжке, но это уже агония.

Мужики сначала не поняли, в чем дело. Журав только ойкнул, отлетая в сторону. Тергай вскочил на ноги. Крикнул что-то непонятное.

– Вот и все, шипеть не будет, – удовлетворенно проговорил Василий, отшвырнув дохлую гадюку в кусты.

А змеюка крупная, ни разу таких не видел, метра полтора будет, толстая, как шланг. Даже удивительно, как ее удалось одним ударом убить.

– Спаситель. Хабулай! – прозвучал за спиной изумленный возглас.

Оба мужика низко поклонились Васе и отступили назад на негнущихся ногах. Молодой человек не узнал своих новых знакомых – лица бледные, плечи опущены, во взглядах застыл смешанный с удивлением страх. Такое ощущение, будто они только что узрели настоящее чудо. Студент даже обернулся. Что это так на чудинов подействовало? Змей, что ли, никогда не видели? Быть такого не может! В лесу их немало, и на полянах попадаются.

– Хабулай Василий, будь нашим гость, просим тебя в наш дом. Живи рядом с нами, будь нам старший брат и заступником, – низко поклонившись, произнес Тергай.

Старший добавил несколько рифмованных фраз на своем языке.

– Волох Журав говорил: придет на чудь неведомый человек, похожий на венда, но не венд, похожий на казака, но не казак, похожий на лешего-ворса, но не ворс, а человек плоть от плоти, кровь от крови. Спасет он старого волоха от козней Злого Шайтана, от смерти мучительная, убьет слугу Шайтана и станет старший в нашем роду. Назовут его Хабулай Спаситель. Будет он защита нашего рода. В один великий день, неведомый ни пресветлому Инмару, ни другие боги, ни люди, нагрянет беда, но Хабулай спасет наш род, выведет его к солнцу. Спасет чудь и сам уйдет, вернется к богам или отправится на закат, на чудесный остров Буян к роду железных людей, ругами называют. Куда именно, мы неведомо. Волох, поведавший это, был очень стар и умер, рассказывая нашим дедам о Хабулае.

– Офигеть, не встать, – пробормотал Василий.

Молодой человек сразу ухватил суть, понял, что получит немало выгод и привилегий, оказавшись тем самым легендарным Хабулаем. Здесь главное не переборщить, не надо строить из себя наикрутейшего героя, гнуть пальцы веером и слишком явно обременять добродушных наивных дикарей своим спасительством, но и быть лохом тоже не надо. Раз признали в вышедшем из леса бродяге своего Хабулая, так пусть накормят, приютят да приоденут героя, чтоб не стыдно было перед людьми показаться.

– Давайте вернемся к обеду, – с этими словами молодой человек опустился на траву и взял половинку пирога. – А вы что стоите? Присаживайтесь, – он похлопал по траве.

Воля спасителя священна – чудины хоть и с некоторой опаской, но послушались Василия, вернулись к скатерти.

Молодой человек неторопливо жевал пирог, запивал квасом и думал: куда он попал и что за странные люди эти чудь?