Профи из «Вымпела» - Сергей Москвин

В прихожей вновь послышались шаркающие шаги. Хозяин дома возвращался обратно. Но сейчас он был не один. Следом за ним в комнату вошел более молодой бородатый мужчина в грязных и мятых джинсах и такой же мятой рубашке навыпуск, прикрывающей заткнутый за пояс пистолет. В руках он держал направленный в пол израильский пистолет-пулемет «узи». Остановившись на пороге, новый гость внимательно оглядел трех арабов, расположившихся по разным углам комнаты, после чего перевел взгляд на Гамида и спросил:

– Долог ваш путь?

– Аллах указал нам дорогу, – произнес Гамид ответную фразу заранее обговоренного по спутниковому телефону пароля.

Гость кивнул и вновь скрылся в прихожей. Через несколько секунд скрипнула входная дверь – посланец эмира вышел из дома. Гамид внутренне подобрался. Контакт состоялся, значит, сейчас он снова увидит Басаева, с которым не виделся с декабря прошлого года, когда по просьбе Верховного эмира отправился на переговоры с функционерами «Братьев мусульман» и других исламских организаций, оказывающих финансовую помощь в борьбе с неверными.

Гамид повернулся к переминающемуся с ноги на ногу хозяину:

– Накрой на стол. К нам прибыл военный эмир.

Он сознательно опустил звание «Верховный», которое после смерти Хаттаба присвоил себе Басаев. По мнению представителей мусульманских организаций, с которыми встречался Гамид, настала пора заменить окончательно дискредитировавшего себя бездействием Басаева более молодым и энергичным лидером, в чем Гамид был с ними полностью согласен.

Басаев появился в сопровождении все того же бородатого охранника в мятой рубашке и джинсах. Хромая сильнее обычного, Басаев вошел в комнату и тяжело опустился на угодливо поданный хозяином стул. Не в пример ему, недавно вернувшийся из-за границы Гамид выглядел бодрым и отдохнувшим. Он широко улыбнулся Басаеву, обнажив четыре внешне не отличимых от коренных зубов зубных протеза, имплантированных в катарской клинике, и, отдавая дань прошлым заслугам Шамиля, крепко обнял военного эмира.

Перехватив обращенный на арабов пристальный взгляд Басаева, Гамид поспешил представить своих спутников:

– Али, Хасан. А у этого, – он указал на третьего араба, – слишком сложное имя, поэтому я называю его по-нашему Иса. Они не говорят по-чеченски, только по-арабски да немного по-русски.

Все трое арабов никак не выразили своего отношения к военному эмиру Ичкерии, продолжая молча и, как показалось Басаеву, равнодушно рассматривать его. Несмотря на внешние отличия, все трое были чем-то неуловимо похожи. Возможно, сухим мускулистым телосложением или одинаковыми, внешне расслабленными позами, а возможно, холодными, ничего не выражающими глазами. Басаеву, некогда заставившему самого российского премьера унизительно заискивать перед ним, стало неуютно под пустыми взглядами арабов, и он непроизвольно сглотнул. Гамадов же, напротив, буквально лучился приветливостью и радушием.

– О делах поговорим позже. Сначала отметим нашу встречу, – не переставая улыбаться, предложил он. – Пойдем. Хозяин уже должен был накрыть стол.

С этими словами Гамид протянул Басаеву руку, чтобы всем присутствующим стало ясно, что эмир нуждается в помощи. Но Басаев, очевидно, понял скрытый смысл этого жеста, потому что поднялся со стула и самостоятельно прошел в соседнюю комнату, где суетящиеся женщины под присмотром хозяина заканчивали накрывать на стол.

За ужином эмир держался скованно и даже ел мало. Присутствие за столом трех прибывших вместе с Гамадовым арабских боевиков действовало на него угнетающе. Он с нетерпением ждал наступления момента, когда Гамадов наконец закончит вести положенные исламскими обычаями пустые разговоры и перейдет к рассказу о результатах своего пребывания за границей. Но тот говорил о чем угодно, только не о деле. От упомянутых им древневосточных традиций он внезапно перешел к рассказу о Катаре, описывая, какая это замечательная страна. Оказывается, он вовсе не сидел безвылазно в Азербайджане, а за это время успел побывать в Катаре, а может, и еще где. Но как он туда попал и с кем общался? У Басаева накапливалось все больше вопросов к Гамадову, но увлеченный своим повествованием рассказчик, похоже, не собирался давать ответы.

В конце концов Басаев не выдержал:

– Все, о чем ты говоришь, интересно отправляющимся на отдых туристам. А я воин! Поэтому ответь мне: тебе удалось встретиться с нужными людьми?!

Прежде чем ответить, Гамид бросил выразительный взгляд на хозяина дома, и тот сейчас же поднялся из-за стола и вышел из комнаты, оставив своих гостей наедине друг с другом. Гамид повернулся к Басаеву:

– Я встречался с...

Он назвал имена нескольких известных Басаеву функционеров организации «Братья мусульмане», при упоминании которых Басаев нетерпеливо завозился на месте, ожидая продолжения. Но Гамид лишь молча скосил глаза, указал Басаеву на его телохранителя. Эмир понимающе кивнул и отправил охранника за дверь. Следом за ним, по приказу Гамида, комнату покинули и прибывшие вместе с ним арабы. То, что они считают своим командиром Гамадова, неприятно задело самолюбие Басаева. Но, заинтригованный предстоящим рассказом собеседника, он отбросил обиду.

Уступая нетерпению Басаева, Гамид перегнулся к нему через стол и, понизив голос до шепота, произнес:

– Все наши зарубежные друзья чрезвычайно высоко оценили владикавказскую акцию.

При этом он сознательно умолчал о том, что круг лиц, отметивших безусловный успех организованной им диверсии во владикавказском военном госпитале, был несколько шире названных Басаеву ранее. Шамилю вовсе не обязательно знать о его встрече в Катаре с самим шейхом Абу Саяхом, духовным лидером «Братьев мусульман» и главой фонда «Аль Харамейн», через который «Братья мусульмане» и другие исламские организации перечисляют средства воюющим на Кавказе боевикам.

Услышав о высокой оценке инвесторов, Басаев расплылся в довольной улыбке и, протянув вперед руку, одобрительно похлопал Гамида по плечу:

– Я не ошибся в тебе. Значит, они дадут деньги на продолжение нашей борьбы?

Гамид утвердительно кивнул. Если бы Шамиль знал о сути его разговора с Абу Саяхом, он не был бы столь благодушен.

– «Братья мусульмане» предоставят нам всю необходимую финансовую помощь при нашей готовности продолжить войну с кафирами до победного конца, которую нам нужно доказать сокрушительным ударом в самое сердце русских.

Басаев недоуменно сдвинул брови, пораженный произошедшей с Гамадовым переменой. Прежде его деловой партнер по нефтяному бизнесу руководствовался исключительно прагматическими соображениями. Заявления же о братской помощи всех мусульман друг другу и призывы к священной борьбе с неверными вызывали у него лишь скептическую улыбку.

– Русские настолько привыкли к своей войне на Кавказе, что наши отдельные мелкие диверсии уже не производят на них впечатления, – продолжал между тем Гамид. – Только масштабная акция в центре России с максимально большим числом жертв заставит их дрожать от страха, а заодно и продемонстрирует всем зарубежным друзьям эффективность методов нашей борьбы.