Особые поручения - Даниэль Дакар

Френсис Кемпбелл осекся на полуслове и с насмешливым любопытством уставился на поднесенный к его носу кулак, затянутый в тонкую шелковую перчатку. Из кулака торжественно и недвусмысленно поднимался вверх средний палец.

— Ну вот, пожалуйста! — шутливо всплеснул руками посол Бельтайна, оглядываясь на наслаждающегося зрелищем великого князя, неодобрительно качающего головой адмирала Сазонова и невесть как присоединившегося к маленькой группе Хуана Вальдеса. — Полюбуйтесь! Классическое использование своего положения в неподобающих целях. В данный момент майор Гамильтон старше меня по званию, вот и… А я ведь еще помню те благословенные времена, когда я лично отправлял этого кадета на гауптвахту!

— У майора Гамильтон были проблемы с дисциплиной? — Константин изо всех сил старался не расхохотаться. Получалось так себе.

— Это у дисциплины были проблемы со мной! — высокомерно бросила Мэри, но руку, впрочем, все же опустила. — Кстати, сэр, вы не помните, по какому случаю тогда пришлось вмешаться именно вам? Обычно такие вопросы решались на уровне взводных наставников.

— Честно говоря… за давностью лет… вы подрались, Мэри, подрались у меня на глазах, но вот с кем… С Филипс, что ли? Точно, с Филипс.

— А, — она облегченно махнула рукой, — тогда понятно. С Филипс я дралась регулярно. Странное дело: вроде бы с мозгами у нее все было в порядке, она даже на Картане училась, а вот втолковать ей, что меня задирать не стоит, не удавалось довольно долго. Только курсу к восьмому она попритихла. Хотя… Я сейчас лукавлю, сэр. Как минимум в пятидесяти процентах случаев зачинщицей любого безобразия с моим участием выступала именно я.

— Боже мой, Мэри, что вы такое говорите? Ради всего святого — зачем вам это понадобилось?! — ошарашенный Кемпбелл поперхнулся шампанским и закашлялся. Мэри участливо похлопала его по спине.

— Чтобы попасть на гауптвахту, разумеется! — Константин мысленно поаплодировал выражению полнейшей невинности на ее лице. Менее сдержанный в проявлениях эмоций Вальдес смотрел на Мэри с нескрываемым восторгом. Вспомнивший, должно быть, что-то свое адмирал Сазонов улыбался то ли грустно, то ли растроганно — не разобрать. — Мне надо было учиться, причем учиться как можно быстрее, пока принципалом был старый О'Киф. А на гауптвахте были терминалы. В отличие от придурков, на которых приходилось отвлекаться. Это вы почему-то считали изоляцию от коллектива наказанием, а по мне так было в самый раз.

Закончив беседу этим изящным пассажем, Мэри слегка поклонилась и смешалась с толпой, улыбаясь, говоря и выслушивая комплименты и стараясь сделать так, чтобы каждому гостю досталось хоть немного ее внимания. Как ни крути, но в данный момент она выполняла (в первый и хоть бы уж в последний раз!) обязанности хозяйки приема, поскольку Кемпбелл был холост. Ничего, уже завтра она станет подданной Российской империи и пускай Старший как хочет, так и ищет, на кого свалить все эти нескончаемые реверансы. Без нее, господа. Дальше — без нее. Вон, пусть хоть Софию припряжет. А что? Самое милое дело. Тем более что бабушка Френсису, похоже, симпатична и эта самая симпатия ничего общего не имеет с ее заслугами боевого пилота. София только послушница, в случае чего монастырь возражать не станет… Удивляясь тому, куда повернули ее мысли, Мэри совсем уже было собралась присоединиться к Терри Малоуну, который в полном одиночестве курил возле кадки со штамбовой розой, как вдруг…

— И все-таки вы совершенно напрасно решили принять имперское подданство, мисс Гамильтон, — раздавшийся за спиной голос тетки Лидии был так сладок, что сомневаться не приходилось — сейчас Мэри услышит какую-нибудь гадость.

— Почему же? — она резко развернулась на каблуках, вглядываясь в лицо той из новых родственниц, без которой вполне могла бы обойтись. С другой стороны, только деготь дает в полной мере оценить вкус меда…

— Как гражданка Бельтайна вы значите хоть что-то. По крайней мере, до тех пор, пока его посольство нуждается в ваших консультациях. Кроме того, то, что прощается невежественной иностранке, для русской подданной непозволительно. Вам придется самым тщательным образом следить за своим поведением, а в том, что вы на это способны, я сомневаюсь.

— Следить за поведением? Чем же это, скажите на милость, вам, Лидия Николаевна, не нравится мое поведение? И какое вам до него дело? — Мэри вдруг почувствовала настоятельную необходимость «перечеркнуть t».

— Мисс Гамильтон, — Лидия глядела на нее подчеркнуто покровительственно, как и подобало, с ее точки зрения, аристократке, снизошедшей до разговора с чернью, — должна ли я вам напоминать, что любая ваша выходка отразится на членах вашей семьи? Опрометчивое решение моего брата — к счастью, не реализованное — жениться на вашей матери не дает вам права ставить под удар все то, чего удалось добиться семье Сазоновых. Кстати, на вашем месте я не строила бы иллюзий: покойный Александр не был глупцом и, думаю, даже останься он в живых, свадьба не состоялась бы.

Тетушка картинно развела руками.

— Мужчины из достойных семей не женятся на женщинах того сорта, к которому принадлежат представительницы Линии Гамильтон. Ваше темное прошлое, уж поверьте, никогда не позволит вам занять положение, на которое вы столь бесцеремонно смеете претендовать после того, как согласились на сентиментальное предложение моего батюшки войти в семью Сазоновых. Моя точка зрения, кстати, блестяще подтверждается тем неопровержимым фактом, что контр-адмирал Корсаков даже не соблаговолил появиться на вашем первом балу. Конечно, это было не слишком учтиво с его стороны, но что ему еще оставалось? Авантюристкам вроде вас и вашей матери не место в приличном обществе, что и дал ясно понять один из ваших любовников.

Лидия, вполголоса выдавшая эту сентенцию с приторной улыбкой, развернулась, чтобы уйти, но не тут-то было. Негодная девчонка каким-то непостижимым образом оказалась у нее на пути и теперь стояла, скрестив на груди руки и меряя графиню Денисову тяжелым, ничего хорошего не сулящим взглядом.

— Я выслушала вашу точку зрения, сударыня, а теперь вы выслушаете мою, — понижать голос Мэри и не подумала. Лязгающие интонации в нем, как с неудовольствием и почти со страхом отметила Лидия, изрядно отдавали казармой. Вокруг них внезапно образовалось пустое пространство, разговоры затихали. Кажется, к ним сквозь толпу проталкивался ее муж, но проклятые серо-голубые глаза, горящие угольями сазоновские глаза на сазоновском лице, держали цепко, не давая отвернуться.

— Вы можете говорить все что угодно обо мне, — продолжила Мэри, — возможно, ничего лучшего я не заслуживаю. Но тех, кто мне дорог, извольте оставить в покое. Иначе, клянусь, вы пожалеете о том, что вообще родились на свет. Усвойте раз и навсегда: если вы еще раз посмеете в таком тоне говорить о моей матери либо о ком-то, кого я считаю своими друзьями, я вспомню, что в моем темном прошлом есть и служба в полиции. И тогда я выверну наизнанку все ваши шкафы и вытряхну на свет божий все скелеты, которые там прячутся. Вам ясно?

Голос Мэри, который — проверено! — вполне мог, не срываясь на крик, накрыть почти любой из кабаков Бастиона Марико, звучал сейчас в ушах Лидии похоронным колоколом.