Мировая девчонка - Фридрих Незнанский

— Фактически минут пятнадцать назад у нас с ним был разговор. Ну, я сказал, что жду здесь вас. А его дом — вон там, чуть подальше, на набережной. И жена его, Ирина Генриховна, с моим Васькой сейчас гуляет. Десятый босяку. Завтра опять родителя в школу вызывают. Короче, жду, говорю, чтобы отвезти девушку на край света, ты, мол, уж прости. Ну, что они с Васькой постоянно возятся. Я люблю сына, но отец, вижу, из меня… — Антон отрицательно повертел головой, — что-то не очень. Вы уж там как-нибудь, говорю, без меня, ребята, можете сегодня? А он спрашивает, кого конкретно везешь? Я отвечаю, что самое главное действующее лицо. Не Элку, разумеется. И вдруг он говорит: «Тепло от нее исходит? Ты почуял?» Ну, представляете, вот когда я недавно коснулся вашей щеки губами, то почувствовал прямо жар какой-то от… тебя. Не веришь?

Она смотрела на него и улыбалась.

— Честное слово. Я и отвечаю: а тебе откуда известно? Знаете, что он ответил? Засмеялся и говорит: я — опытный, старый, а еще — умный. И вот тебе мой совет: если от нее исходит тепло и ты это чувствуешь, обязательно согрейся. Иначе потом всю жизнь жалеть будешь… Представляете, Света? Ну, что прикажете мне теперь делать? — с дурашливой наивностью спросил Плетнев, поворачивая Светлану лицом к себе и беря ее обеими руками за локти.

Она посмотрела на него, снова мягко улыбнулась и сказала:

— В самом деле, пора перейти на «ты», Антон. А то у нас с тобой ни то, ни се получается.

Он напрягся, чуть сжал ее локти, испытывая просто невыносимое желание резко притянуть женщину к себе, но сдержался, разжал пальцы и предложил:

— Надо быстрей ехать, вот что, а то ведь еще готовить ужин… ты не против?

— Да, — негромко засмеялась она, — время летит удивительно быстро…

Дневное происшествие с непонятным образом потерявшимся удостоверением время от времени всплывало перед Плетневым, оставляя неприятный, более того, тревожный осадок. Антон уже успел внимательно осмотреть машину, но «корочек» не обнаружил. Мысленно проверял себя, где и что делал. И по всему выходило, что случайно обронить не мог нигде, оно должно было находиться в машине, точнее, в бардачке. Оно же именно в салоне и выпало из кармана, а он его в бардачок и сунул. И нет! Чертовщина какая-то! Женщины говорили, что к машине никто не подходил, но ведь — нет же! Фотография была наклеена, и фамилия с именем и отчеством указаны правильно. Зря так сделал, надо было хоть какой-нибудь оперативный псевдоним себе придумать, как у других… Ну, почему такой дурак?! Вот и ломай теперь себе голову…

Мысли сбил вопрос Светланы:

— А почему ж все-таки возникло само это понятие — тепло? Чем оно вызвано, Антон?

— Тут, я тебе скажу, может быть самое простое объяснение. Все дело в хорошо развитой интуиции.

— Не совсем понимаю…

— Сейчас проясню, — сказал Плетнев, отгоняя мысли об утерянном удостоверении. — Давай разберем ситуацию логически. Саша знал, чем я занимаюсь и с кем. Элка ему тоже прекрасно знакома, но о тебе он совершенно не в курсе, кроме той информации, которую получил от меня. Суть информации: две симпатичные раззявы стали жертвами профессиональных «кидал». Смысл операции — вернуть деньги, иначе… и так далее. Поэтому, когда я ему сказал, что ожидаю одну из девушек, — ну, извини, так уж я вас представляю, — чтобы отвезти ее домой, наверняка он мог спросить, кого из двух, верно? — Дождавшись кивка, продолжил, слегка хохотнув при этом: — Но с Элкой — все ясно, он спросил: «Она, что ли?», — я ответил: «Нет».

— А ведь она так хотела, чтобы ты поехал к ней обедать. Она и меня звала, но я не могла, ты знаешь…

— Знаю. Поэтому и я не мог. И когда Саша понял, что речь идет о тебе, ему, вероятно, уже по одной моей интонации стало понятно, почему возникла именно ты. Он, понимаешь ли, сыщик от Бога, как говорится. И уже по одной интонации, с какой ты упоминаешь, к примеру, имя человека, опытный сыщик может сделать точный вывод о твоем отношении к нему. Наверное, я так сказал про тебя, что Саша мог и сам почувствовать то тепло, которое я успел ощутить. Но, тем не менее, уточнил. А я подтвердил. Вот и вывод: согреться можно только рядом с тем человеком, который излучает тепло, а не поглощает чужое и вокруг себя распространяет один только холод. Элка, кстати, и не может излучать такого вот тихого, но пронизывающего тебя насквозь тепла, потому что она вся постоянно пылает… Ну, знаешь, видела, наверное, на стройках? Набросают здоровенную кучу из досок, палок, деревянных обломков, обрезков, стружки, потом подожгут, и огонь — до неба, а толку от него — никакого. Горит, пылает, трещит, искры во все стороны, а подойти и погреться невозможно. Понимаешь? Вот и суть ее огня мне представляется где-то в этом смысле…

— Ну, зачем ты так? — Антону показалось, что Светлана собиралась обидеться за подругу.

— А я разве плохо думаю или собираюсь ее обидеть? Да она — отличная, просто замечательная баба! Наоборот, если б мне захотелось вдруг оторваться, раскрутиться, ну, такое сотворить, чтоб дом качался, чтоб крики, стоны, вопли, визги и тэ дэ, то лучшей партнерши, я уверен, и нельзя придумать. Я про себя говорю, а не про кого-то другого. У другого — свои взгляды, принципы там, интересы, другой тип женщин нравится. Но мне сейчас меньше всего нужна раскрутка. Я, правда, по человеческому теплу соскучился. Пытался уже, но не получается почему-то. Скорей всего, сам дурак. А тут, понимаешь, так хорошо от тебя повеяло… Вот я и… — Его печальный взгляд выразил полнейшую безысходность: — Короче, — пых! — и бобик сдох.

— Смотри-ка, действительно как все просто, и не надо никакой огород городить… — задумчиво сказала, словно подвела итог, Светлана.

Она сидела, выпрямив спину и положив длинные, неподвижные пальцы на свою сумочку, неотрывно глядела перед собой. Антон исподтишка поглядывал на ее строгий профиль: сильная женщина.

— Но почему ж ты не соблазнился такими прекрасными Элкиными коленками? — спросила она с неожиданной язвинкой и повернула голову к Антону. — Она ж так старалась, прямо вся из себя лезла, я видела. И взгляд твой — тоже, между прочим, — она хитро хихикнула. — Так и прикипел! Скажешь, нет? Ну, скажи хоть раз правду.

— А чего коленки? — усмехнулся он. — Коленки очень хорошие. А я вот не видел, ты зачем-то закрываешь, но думаю, что твои, пожалуй, смотрятся гораздо лучше. Но вот зачем закрываешь, — это большой вопрос для меня. Стесняешься? Или что-то другое? Элка говорила, что ты многим мужикам отлуп хороший дала. Так это что, игра в строгую и недоступную барышню?

Она удивленно вскинула брови, и Плетнев заторопился, подумав, что она его неверно поняла.

— Нет, я хотел сказать, что и про мужа знаю, и про Игорька, естественно, но всему, как говорится, свое время, свой предел. И у тебя не всегда же было плохо? Или я не прав?

— Последним вопросом ты сам себе и ответил.

— Ох, бедненькая ты моя… — вздохнул Плетнев. — Это ж надо, чтоб на одни плечи, да столько сразу…

— У тебя ведь тоже было что-то подобное, жену потерял, да?