Ночь самой дорогой любви - Лиза Бетт

— Сейчас и проверим…

Прищур пьяных глаз, улыбка гиены.

Я отвернула голову, стараясь вдохнуть свежего воздуха в грудь, но способность дышать пропала, когда одна из пуговиц сорвалась в снег. Вторая, третья… Генка убрал нож, пальто разошлось, открывая тело, скрытое теперь лишь тонкой тканью платья. Дрожь усилилась, заставив всхлипнуть от страха.

Лезвие уперлось мне в щеку и я почувствовала жжение, а затем теплую каплю, скатившуюся по коже.

— Знаешь, что я сделаю с тобой?

Ком в горле мешал сглотнуть. Слова застряли в районе глотки, откуда смог вырваться лишь очередной всхлип.

Жжение усилилось, заставляя вжаться в обжигающий холод железной двери за спиной.

— Отвечай, сука.

Короткий кивок и мир вокруг начал расплываться от застлавших глаза слез. Безумный смех прокатился по подворотне, растворившись в прохладном зимнем воздухе.

— Пожалуйста, не надо… — фраза оборвалась, когда металл наручников коснулся запястий. Щелчок. Мой панический взгляд на руки. Какого хрена, откуда? Сутенер осклабился, но промолчал.

Влажные мозолистые руки на мох бедрах заставили дернуться, но назад было некуда, поэтому попытка не удалась, неся с собой лишь боль от удара копчиком о металл.

Я с шумом втянула воздух, пытаясь успокоить колотящееся сердце, но это не помогло, грудную клетку уже ломило от ударов, отдающихся где-то в горле.

Юбка задрана до талии, оголяя кожу, покрытую мурашками от порыва ветра.

Меня резко развернули и ткнули носом в железную дверь. Рука на шее заставила взвыть от боли. Щека пульсировала, кожу жгло в том месте, где по порезу стекали горячие слезы.

Пальто сдвинул в сторону, и я почувствовала, как холод морозного воздуха сменила потная ладонь, погладившая ягодицу.

— Сначала в попку или потом?

Меня передернуло от наигранно бесхитростного тона насильника. Трусы были срезаны с меня ледяной сталью ножа, окроплённой моей кровью. Сил больше не было, и я зарыдала в голос.

Шевеление за спиной, и почувствовала что он прижался пахом к моей заднице, чуть надавив, заставляя ощутить эрекцию через ткань. Значит он еще в трусах.

Новый всхлип.

— Заткнись, шавка.

Боль взорвалась фейерверком, когда он приложил меня головой об дверь гаража.

— Э, слышь. Руки убрал, — хриплый голос заставил насильника выпустить мою шею из рук.

— Пшла отсюда на хуй! — Генка отмахнулся, как от назойливого комара, но Таня оказалась настойчивой.

Откуда она вообще здесь взялась? Да это и не важно, сейчас я была так рада слышать этот пропитый голос, что зарыдала еще громче. Таня, Танечка, милая.

— Руки убрал, я сказала!

Хрустнул снег, видимо, она приблизилась.

Генка настороженно притих, когда заметил нож в руках проститутки.

Он достал свое оружие и замер, в ожидании.

Нетвердыми руками я опустила подол платья на место, прикрыв все, что ниже пояса. Глаза не отрывались от противников.

— Ну давай, хули ты? — голос начавшего трезветь Генки звучал чуть азартно, будто тот только и ждал, когда проститутка приблизится.

— Я свалю и девку заберу с собой, — не отступала Таня.

Сутенер шагнул к блондинке, и та махнула оружием, чертя круг, отгоняя пьяную тушу. Шаг, другой, они продолжали сверлить друг друга взглядами.

Надо помочь Тане. Я скользнула глазами по подворотне: гаражи, между ними небольшое пространство. Сделав пару шагов к проему, заметила кучу палок и прогнивших досок, сваленных в беспорядке. Сред них нашлась металлическая труба.

Противники продолжали стоять на том же месте. Таня сделала краткий выпад и тут же отшатнулась от руки с ножом, чудом её не задевшей. Генка на секунду отвлекся, и я с силой жахнула трубой по его запястью. Нож выпал и откатился в сторону. Сутер взвыл и схватился за руку, потеряв преимущество. Таня сделала выпад. Генка увернулся. Еще выпад, сутенер взвыл, когда по его плечу скользнуло лезвие, распарывая грубую ткань. Сталь ножа стала темнее, вероятно проститутка задела плоть.

— Ах ты тварь! — Генка вцепился в рукав, зажимая порез, в надежде остановить кровь.

— Пошли отсюда! — я едва узнала свой истерический голос.

Но проститутку уже несло, еще выпад, сутер отступил на шаг.

Движение. Снова отступил.

Он едва не рычал от бешенства, но продолжал уворачиваться.

— Хватит, уходим!

Животный вскрик. Последний выпад, Таня промахнулась, Генка захватил её и повалил на землю. Секунда, и возня стихла.

Я перехватила трубу, стиснув крепче. Сделала шаг, другой. Генка неуверенно поднялся и бегом бросился за гаражи.

Страх подступил к горлу. Я выкрикнула имя моей защитницы, отбросив трубу, повалилась на колени около тела.

Попыталась нащупать пульс, но руки дрожали. Воздух не проходил в легкие, мешали стягивавшие горло рыдания.

Таня. Таня. Проститутка лежала без движения, никак не реагируя на мои вопли. Наручники жали. Я попыталась распахнуть куртку и найти порез… Вот он чуть выше пупка, слева. Бордовая кровь заливала кофту, образуя пятно, все сильнее расползавшееся в стороны.

Под блондинкой багровел темный снег. Она не протянет до приезда скорой.

Дрожащими руками выудила телефон и с третьей попытки набрала номер, сбивчиво продиктовав все инструкции диспетчеру.

Зажала ножевое, не давая крови сочиться.

Все обойдется…

Слезы смешались с потеками крови на лице, застилая глаза пеленой тумана.

Таня. Таня!

Блондинка не дышала. А может так казалось. Я боялась шевелиться. Замерла и начала повторять знакомые с детства слова, которым научила бабушка. Пусть ОН меня услышит…

Город утопал в пелене первого большого сказочного снега. Хлопья неспешно опускались на запорошенный тротуар, кружили в воздухе, словно мир находится внутри стеклянного шара. Сказка наяву. Жаль, что у неё грустный конец.

Дверной звонок я отключила. Телефон тоже. Еще полная бутылка водки валялась в ногах, противно позвякивая о ламинат, когда я касалась её ногами.

Из отдела приехала только утром. Голова раскалывалась. Ноги гудели. Внутри пустота.

Таня дожила до приезда скорой, но из-за обильной кровопотери её состояние было критическим. Проститутку унесли в опер блок, оставив меня мучиться в неизвестности. Благо одна из дежуривших медсестер вызвалась обработать рану на лице. Что оказалось весьма кстати, сама я не могла сосредоточиться и собрать в кучу разбегающиеся из-за пережитого стресса мысли.