Перепутье - Даниэла Стил

— Скорее всего, сегодня будет прием в итальянскомпосольстве. Мне придется пойти. Ты, если хочешь, оставайся в гостинице. У тебябудет столько хлопот, надо же устроить детей. — Арман взглянул на часы.Дорога от Гавра займет часа три.

— Кто-нибудь в курсе, когда доставят мебель? — Онастаралась сконцентрировать внимание на сиюминутных делах, но ее преследовалолицо Ника в момент прощания. Интересно, увидит ли она его когда-нибудь? Онауверяла его, что они непременно встретятся: «Париж — город маленький». Но такли это?

Арман же был полностью поглощен настоящим:

— Мебель привезут месяца через полтора. А до этоговремени мы будем жить в отеле «Ритц». — Даже для посла это было более чемшикарное место, но Лиана предложила потратить на это часть денег из своихдоходов — время от времени он позволял ей это делать. Конечно, ему было немногодосадно, что он сам не может ответить таким же жестом, но Лиана не придавала этомуникакого значения, она считала глупым не пользоваться хотя бы частью еесостояния. Оно ведь так велико, что даже «Ритц» не может оставить на нем нималейшей царапины.

Всю дорогу девочки о чем-то тараторили друг с дружкой, аЛиана была счастлива возможности наконец-то спокойно побеседовать с Арманом.Ведь когда они приедут, он тут же исчезнет, а вечером уйдет на дипломатическийприем. Поэтому, когда показалась Эйфелева башня, а за ней Триумфальная арка иплощадь Согласия, Лиана даже немного расстроилась. Внезапно ей захотелосьповернуть стрелки часов назад и вновь оказаться в роскошной уютной обстановке«Нормандии». Лиана еще не была готова к встрече с Парижем.

Трое посыльных сопровождали их по лестнице к длиннойанфиладе комнат, составлявших их номер в отеле. Здесь была большая спальня длядетей, смежная с комнатой гувернантки; гостиная; спальня Армана и Лианы;гардеробная и кабинет. Арман окинул взглядом спальню, заваленную горойчемоданов, и улыбнулся:

— Не так уж плохо, любовь моя. Она присела; несмотря наулыбку, вид у нее был грустный.

— А я скучаю по кораблю. Как было бы здорово снова тамоказаться. Ну не глупо ли?

— Вовсе нет. — Он погладил ее по щеке, которой онаприжалась к его плечу. — Мы все так чувствуем себя поначалу. Корабль —вещь особая, а «Нормандия» — особый корабль.

— Да, конечно!

Они обменялись улыбками, и Арман с сожалением отстранился отнее.

— Боюсь, дорогая, джентльмен, которому я должен сдаватьотчет, уже ждет меня. Это займет некоторое время, а потом этот прием… — Он какбудто извинялся. — Как ты предпочтешь — поехать со мной или остаться?

— Если честно, мне хотелось бы остаться и начатьустраиваться.

— Вот и прекрасно. — Он поспешил в ванную, аполучасом позже явился перед ней в вечернем костюме.

Она даже присвистнула, когда Арман вошел в комнату.

— Ты просто красавец!

Он радостно улыбнулся, глаза искрились. Лиана ужепереоделась в белый атласный халат, по всей комнате стояли раскрытые чемоданы.

— Хуже всего то, что через несколько недель все это придетсяскладывать обратно. — Лиана тяжело вздохнула, присела на край кровати ипосмотрела на мужа. — И зачем я только все это привезла?

— Потому что ты — моя прекрасная элегантнаяжена. — Он чмокнул ее в щеку. — Но если я сейчас не потороплюсь, меняушлют еще в какое-нибудь очаровательное местечко. Вроде Сингапура.

— Я слышала, это завидный пост.

— Ну уж нет! — Он шутливо погрозил ей пальцем,зашел в комнату к дочерям и поцеловал их на прощание, а затем сбежал полестнице вниз.

Портье уже звонил, сообщая, что «ситроен» подан, и Арманбуквально выбежал из вестибюля на улицу, так он был взволнован. Внезапно онснова почувствовал себя живым. Он был дома — во Франции. Больше не придетсяждать, когда придут запоздавшие известия. Он снова здесь, и значит, теперь будетв курсе всего, что происходит.

Однако, покидая вечером Елисейский дворец, Арман былбуквально шокирован полным спокойствием, в котором пребывали его коллеги.

Создавалось впечатление, будто они уверены, что мир вечен.Не ощущалось ни страха, ни тревоги, напротив, Париж переживал настоящийрасцвет. Никто на сомневался в том, что Гитлер угрожает Франции, но точно также не подвергалось сомнению, что уж «линию Мажино» ему не перейти. Вовсе не этоожидал услышать Арман. Он надеялся, что Франция готовится к серьезной войне,что сделано все для отражения опасного противника. А оказалось — не делаетсяничего. Арман чувствовал себя человеком, спешившим на борьбу с пожаром, а емувместо того, чтобы, засучив рукава, броситься на помощь, предложили постоять иполюбоваться красотой пламени. Он был совершенно сбит с толку, когда садился в«ситроен» и называл водителю адрес: рю де Варенн, посольство Италии.

В итальянском посольстве он снова погрузился в ту желегкомысленную атмосферу, что царила и под сводами Елисейского дворца. Тут былошампанское, красивые женщины, говорили о планах на лето, о дипломатическихобедах, о светских балах. Никто даже не упомянул о возможности войны. Проведя впосольстве почти два часа и обменявшись приветствиями со множеством знакомых, Арманвернулся в «Ритц» к Лиане — какое счастье, что он может наконец спокойнорастянуться в кресле и разделить с женой трапезу.

— Я ничего не понимаю. Все здесь заняты исключительнособой. — С апреля так ничего и не изменилось. — Они что, ослепли?

— Может быть, они просто не хотят ничего видеть.

— Но как же это у них получается?

— Как дела в Елисейском дворце? Что там?

— То же самое. Я думал, там будет серьезное совещание,а они вместо этого обсуждают состояние сельского хозяйства и экономики. Онисчитают, что за «линией Мажино» они как за каменной стеной. Хотел бы и ячувствовать себя так же.

— Они что же, совсем не боятся Гитлера? — ДажеЛиана была поражена.

— Боятся немного. Да, они предполагают, что Гитлерможет скоро напасть на англичан, но все еще надеются на вмешательствопотусторонних сил. — Арман вздохнул и снял пиджак. Он казался усталым,разочарованным и внезапно постаревшим. Он напоминал Лиане воина, готового кбитве, но никому не нужного, потому что битвы нет. Ей стало жаль его. — Незнаю, Лиана. Может быть, это все химеры, может быть, только плод моеговоображения, а на самом деле все по-другому. Возможно, я слишком давно жил заграницей.

— Нет, дело не в этом. Сейчас трудно понять, кто прав.Возможно, ты в большей степени умеешь предвидеть события, чем они. А можетбыть, они уже так привыкли к военной угрозе, что попросту ее не замечают. Онидумают, что война так и не начнется.

— Время покажет.

Она кивнула и тихо покатила поднос с посудой.

— Постарайся хотя бы на сегодняшний вечер выкинуть всеиз головы. Ты принимаешь все так близко к сердцу.