Так плохо, как сегодня - Виктория Токарева

– Ничего. Я такие вещи хорошо запоминаю.

Шуня принялась подробно объяснять дорогу. Болотина внимала и даже кивала головой, но Шуня видела, что она не слушает. У нее поменялась жизненная ориентация, и Денисов, выпавший из воза ее жизни, стал слегка посторонним. Он выпал, а она поехала дальше, все удаляясь. Не то чтобы она отказывалась от прошлого или стеснялась его. Нет. Просто новая жизнь ставила новые задачи, и надо было их решать.

– До свидания, – попрощалась Шуня, обидевшись за мужа. Пошла к лифту.

– Всего хорошего, – сказала ей вслед Болотина и не поторопилась закрыть дверь. Это было последнее, что она могла сделать для Денисова: не сразу закрыть дверь, а постоять, как бы дать последний залп над могилой своей Страсти.

На работе Шуня то появлялась, то исчезала, и это было похоже на мерцание. Однажды Вольская отловила Шуню и спросила: как движется сравнительный анализ времяпрепровождения старшеклассников? Шуня ответила, что старшеклассники во всех точках земного шара занимаются в свободное время примерно одним и тем же и что эта тема не продиктована жизнью, а высосана из пальца, причем из пальца Вольской.

– Ты что, не веришь в науку? – заподозрила Вольская.

– Я не верю в паразитов, которые пасутся на здоровом теле науки, – ответила Шуня.

– На кого это ты намекаешь?

– Угадай с трех раз, – предложила Шуня и пошла к выходу, чтобы не задерживать Вольскую, а дать ей сосредоточиться и угадать с трех раз.

Вольская сосредоточилась и выработала план мести, но осуществить его не было возможности, потому что Шуня продолжала мерцать. Вне стен института Шуня жила напряженной жизнью. День ее был расписан по минутам; базар – больница, обед, завтрак и ужин, опять базар и опять больница. Шуня была привязана к Денисову, как к грудному ребенку, и все это ей казалось важнее, чем времяпрепровождение старшеклассников. Старшеклассники обойдутся без нее, без их лаборатории и даже без всего института.

Болотина в больницу не пришла. Но зато приехал сам Болотин. Секретарша, та самая, которая допытывалась про личное или государственное дело, позвонила Шуне домой и соединила ее с Болотиным. Болотин спросил: когда удобно Денисову его принять? Попросил назначить день и время, а заодно спросил адрес, поскольку его жена не записала и не запомнила. Как и следовало ожидать.

Шуня все толково объяснила и даже взялась лично препроводить Болотина, чтобы ему не искать и не путаться. Но Болотин отказался. Каждая его секунда была на учете, и он предпочитал сам распоряжаться своим временем.

Болотин пришел к Денисову в назначенный час и сразу раскрыл свою папку с подсчетами и чертежами. Болотин заинтересовался идеей автономного дома и пришел со своими предложениями. Он не справился у Денисова о здоровье, а начал сразу с дела, как будто пришел не в больницу, а в служебный кабинет. Денисову дом был интереснее, чем собственная язва, вернее, беспредметные разговоры о болезни, и он тоже сразу включился в работу. Болотин предложил разместить солнечные батареи на крыше, а крышу сделать подвижной, чтобы она свободно вращалась навстречу солнцу, как подсолнух. Денисов батареи одобрил, а подвижную крышу отменил. Он объяснил Болотину, что крыша несет собственную тяжесть, является снеговой и ветровой преградой. К тому же она выполняет функцию пароизоляции, теплоизоляции и ряд других функций и не может вращаться навстречу солнцу и покачиваться, как голова у китайского болванчика. Болотин не рассердился на обидные сравнения и сразу предложил новую идею: химический туалет. Вместо водяного бачка и воды – пульверизатор, распыляющий химические вещества. Все примет на себя химия – и не нужны очистные сооружения. Что касается питьевой воды, то ее можно брать из почвы, пробурить водяную скважину здесь же, возле дома. Это сделает дом совершенно автономным, а почвенная, в сущности, родниковая вода – полезный жидкий минерал, и ее можно пить некипяченой, сохранить в воде все микроэлементы, необходимые человеческому организму. И это во много раз целительнее, чем хлорированная вода больших городов.

Когда в палату вошла Шуня (она приехала к обеду, побывав предварительно на рынке и приготовив дома протертое диетическое питание), то увидела Денисова таким оживленным и радостным, каким он давно не был. Болотин тоже снял галстук, и вид у него был вполне домашний. Болотин сразу узнал Шуню и вспомнил повод, по которому она к нему приходила. Он тут же высчитал, что Денисов и есть тот самый персонаж, то самое действующее лицо. В эту же секунду Болотин подумал, что у его жены хорошая интуиция, если она высмотрела в этом лысоватом прорабе того, кем он являлся по существу: творцом, человеком будущего, далеко шагнувшим за свое время.

Болотин позволил себе на эти размышления не более минуты, потому что времени было в обрез. И думать о доме было интереснее, чем обо всем остальном. Все остальное только мешало думать о доме. Болотин умел увлекаться и добиваться. Именно поэтому руководил он, а не им.

Шуня тихонько стала доставать из сумки свои баночки и сверточки. Болотин и Денисов перешли от творчества к организации. Спустились с неба на землю. Мало родить идею. Надо сделать так, чтобы она выжила и взросла.

Когда Болотин ушел, Денисов почувствовал такую усталость, как будто из него вытекла вся сила. Он не стал есть, а упал головой на подушку и спал до глубокого вечера.

Вечером он проснулся. Шуня покормила его и протянула пяльцы. Денисов посмотрел на пяльцы и вдруг соскучился и подумал: что за глупость вышивать крестом. Бабье дело…

Ему страстно захотелось закурить, но курить при язвенной болезни строго запрещалось. Денисов надел тапки и пошел в общий туалет, хотя у него был свой собственный. Там он стрельнул у мужиков «бычок», глубоко затянулся. Голова закружилась, но забытая сладость зябко наполнила тело.

Денисов курил, смотрел в окно. Пробежала медсестричка, накинув пальто поверх халата. Пустые рукава висели, ноги в обтягивающих сапогах были, как бутылочки горлышком вниз. Денисов посмотрел на ноги и понял, что выздоравливает.

Язва закрывалась стремительно, каждый день по миллиметру. Так бывает в природе, когда зима стоит долго и настырно и кажется, что никогда не уступит весне. Но весна тихо, незаметно для глаза где-то в воздухе и внутри земли вершит свои дела, и вдруг все происходит за одну неделю. В понедельник еще лежал снег, а в пятницу уже распустились деревья и поют птицы. Так и денисовская язва. Она стояла долго, не поддавалась лечению. Ее невозможно было победить, можно только вырезать ножом. Но Шуня и Митя, любовь и дружба плюс медицина дали свои весенние всходы. Денисов выздоравливал. Еще неделю назад завещал наследство, а сейчас строил яркие и дерзновенные планы на будущее.

В больнице было ограниченное количество койко-мест (такое там было определение), поэтому больных не задерживали, а старались поскорее выписать. Денисова тоже не задерживали, а назначили выписку на вторник. В понедельник должен был прийти последний контрольный анализ, а во вторник после двенадцати Шуня должна была явиться за ним на такси и с вещами.