Защита - Стив Кавана

От трех первых подшивок проку оказалось ноль. Экспертные отчеты, составленные четырьмя различными юридическими фирмами, – ни в одном из правовых заключений и резюме по делу ни нашлось ничего ценного. Эксперты утверждали, что худшего свидетеля, чем Волчек, им за всю их карьеру не встречалось. Вполне правдивая оценка, подумалось мне. Все отчеты и заключения заканчивались одним и тем же выводом: Волчек виновен.

Следующие четыре папки содержали материалы следствия. В первой я нашел протокол задержания Волчека и официальные переводы его допросов в полиции Нью-Йорка. Волчек не дал ответа ни на один заданный ему вопрос. Единственным документом, представляющим хоть какой-то интерес, оказалась ксерокопия первой полосы «Нью-Йорк таймс» от пятого апреля двухлетней давности – полицейский снимок Марио Геральдо, очевидно, с каких-то прошлых арестов, и ниже, под сгибом, фото Волчека, выходящего под конвоем из суда. В статье речь шла про убийство и последующий арест знаменитого русского мафиозо.

Большую часть содержимого папки номер два представляли собой фотографии и схемы – в основном места преступления. На многочисленных снимках – интерьер неопрятной квартирки и толстяк на полу. Прямо на лице у толстяка зияло входное отверстие от пули – на дюйм пониже левого глаза и в четверти дюйма от носа. Выстрел практически в десятку. Наверняка где-то среди бумаг есть еще и отчет медэксперта, но я его пока не нашел. Хотя углубляться в него не было нужды – причина смерти этого парня и так была налицо. Вернее, на лице. Тянущая боль в плечах вдруг немного утихла, и я осторожно расправил плечи, чтобы она не вернулась опять.

Толстяк на фотках был в грязной белой безрукавке и темных брюках. Босиком. Марио Геральдо, потерпевший. Хотя с такой рожей – да потерпевший? Вид у него был такой, будто он только что сошел с экрана очередного шедевра Мартина Скорсезе[15]. Всего в Нью-Йорке четыре итальянских криминальных семейства. Никаких Геральдо среди них, сколько помнится, вроде бы нету, хотя эта фамилия все же вызвала в голове некий смутный резонанс, который я пока не сумел окончательно распознать.

Поднес фотку под лампу на столе, внимательней рассмотрел распластанного посреди комнаты толстяка. Попробовал различить татуировки – у каждой банды они обычно свои. Не, наколки вроде не территориальные. Заметил вокруг входной раны пороховые ожоги. Застрелили практически в упор. Приставили ствол к самому лицу, но не вплотную. Если б в момент выстрела дуло было прижато к коже, не осталось бы такое широкое пятно от догорающего пороха – метина была бы меньше в диаметре, но более четко очерчена, поскольку ожог оставил бы в первую очередь раскаленный дульный срез.

Я вывалил фотографии из папки прямо на стол, стал раскладывать по смыслу. Вместе с фотками выпали еще два документа – отчет криминалистической лаборатории и обвинительное заключение следователя по делу, некоего Мартинеса, но читать ни тот, ни другой пока не хотелось. Лучше для начала сам все посмотрю, составлю свое мнение. Если прочту, то буду смотреть на фотки уже чужими глазами, смажу собственное толкование событий. Хотя толковать тут вроде как особо нечего. Копы сцапали Бенни прямо в квартире, пистолет еще горяченький лежал на полу. В убийстве он признался на следующий день после того, как подписал сделку с обвинением. Получил двенадцать лет, выйдет черед семь.

Брызг крови на полу за головой убитого вроде не видно. Подхватил еще три фотки – крупный план головы с различных ракурсов. Судя по всему, в Марио стреляли, когда он либо сидел, либо стоял на коленях – но определенно не лежал, поскольку на ковре нет характерных для выстрела разлетающихся брызг. Кровь, которая попала на ковер, явно натекла уже после его падения.

Перебирая фотографии, я по-прежнему слышал, как Волчек с Артурасом что-то вполголоса обсуждают в приемной.

Стены в квартире убитого светлые, следы крови на них должны быть хорошо видны. При более пристальном рассмотрении на одной из фотографий я и впрямь обнаружил густое скопление красных пятнышек – прямо на стене за телом Марио. Почти по центру этой кляксы красовалось небольшое отверстие – туда, судя по всему, в итоге и угодила пуля, – а буквально в дюйме над этой дыркой из стены торчал гвоздь. Из всего этого я сделал вывод, что почти наверняка Малютка-Бенни стрелял, сидя за маленьким обеденным столом – как и перевернутый стул, тот был хорошо виден на фотографиях неподалеку от тела. Малютка-Бенни и его жертва оба сидели за этим столом перед тем, как Бенни спустил курок.

О причинах заказухи Волчек ничего не говорил, но все несколько прояснилось, когда я добрался до фото под номером пятьдесят два. Стол покрывали осколки стекла, а на полу валялась сломанная фоторамка. На крупном плане было хорошо видно, что в нее вставлен черно-белый художественный снимок – какой-то плакатный красавчик с ребенком на руках. Очевидно, так в рамке и продавался.

На собственную внешность убитому было, судя по всему, совершенно плевать – несколько дней не брился, жилетка вся в каких-то пятнах, вроде как от жратвы. Фатера тоже не блещет чистотой, но даже последняя свинья обязательно подметет битое стекло, тем более что босиком ходит. А на босых ногах – ни единого пореза. Да и вообще никаких ран, помимо огнестрельной, я на теле Марио не нашел, так что рамку с фоткой разбили явно не об его башку. Вся прочая мебель не тронута – никаких тебе выдернутых ящичков, да и вообще ни единого признака того, что тут что-то громили или хотя бы просто обыскивали. Предположил, что изначально картинка висела на гвозде, который я усмотрел прямо над кровавой кляксой. Следов крови на рамке вроде не было, сама фотка не прострелена. Выходит, по какой-то причине Марио снял эту картинку со стены еще до того, как получить пулю.

Разложил на столе перед собой остальные снимки с места преступления, и взгляд сразу упал на фотографии кухонной раковины в однокомнатной студии Марио. Первая была несколько не в фокусе, но все же какие-то черные хлопья и обрывки бумаги в раковине вышли достаточно четко. Последняя фотка в этом наборе была сделана крупным планом. Черные хлопья оказались остатками одного, а может, и двух полароидных снимков. Кто-то, видать, поджег их, а потом почему-то не дождался и открыл кран, чтобы смыть их в раковину. Уцелел от огня только один-единственный уголок. Единственное, что удалось разглядеть, – это чья-то ладонь и часть руки. Вот оно.

Откинувшись на стуле – и тут же поежившись, когда бомба опять впилась в спину, – я попробовал восстановить порядок событий в той квартире. Прямо в дверях Марио не застрелили. Малютка-Бенни прошел в квартиру и, насколько можно судить, даже уселся за стол напротив своей жертвы. Почему не на диван? Почему именно за стол? Марио снял картинку в рамке со стены – пулевое отверстие и кровавая клякса располагались аккурат посреди более светлого прямоугольника, оставленного картинкой, которая прикрывала краску от пыли и грязи. Рамка валялась на полу возле стола, осколки стекла разлетелись по всей столешнице. Сама по себе картинка – дешевая стандартная поделка, такие продаются сразу в рамке. Плюс эти обгорелые фотки в раковине… Наиболее вероятной мне представилась версия, что в ходе какой-то деловой операции что-то пошло не по плану. Малютка-Бенни явился в квартиру, чтобы якобы обстряпать какое-то дельце. Потому-то они и уселись за стол. Марио снял со стены картинку в рамке. Они распотрошили ее, потому что внутри было что-то спрятано, и единственное, что приходило мне в голову, это что за типовым изображением молодого папаши с дитем скрывались те полароидные фотки из раковины.