Защита - Стив Кавана

Я бесцеремонно перебил его:

– В жизни не видал такого тупого фэбээровца!

– Могу произнести по буквам: если через десять секунд вы не окажетесь на ногах, то я вас арестую! – рявкнул Кеннеди, куда более громко и куда более агрессивным тоном.

За спиной у Кеннеди в дверях возникли еще двое – один появился слева, другой справа. Еще агенты, которых я уже тоже видел. Должно быть, приехали с ним в одном лифте и успели осмотреть этаж, пока Кеннеди отвлекал меня разговором. На обоих были темные костюмы и белые рубашки. Тот, что слева, походил на итальянца. Чистая кожа, ясные молодые глаза. Другой был низенький, коренастый, с рыжей шевелюрой и неопрятными усиками.

Не знаю, двинулся ли Волчек или мне это только показалось. Это уже не имело значения. Я потянулся было к телефону, чтобы остановить его, но Волчек быстро отдернул руку и положил ее на стол рядом с трубкой. Наклонив голову, я увидел, что черновик сообщения по-прежнему висит на экране, а выбор все тот же – отправить или стереть. Выражение лица Волчека я прочесть не сумел, но услышал, как он шумно выдохнул перед тем, как сложить руки на груди.

– На этаже чисто, – сказал тот, который помоложе, долговязый.

Оба агента заметили, что Кеннеди вытащил пистолет.

– В чем дело, Билл? – удивился рыжий.

Кеннеди сделал вид, будто ничего не услышал.

– Мистер Флинн, время!

Взялся за «глок» обеими руками, направляя его в пол.

Вмешался рыжеволосый коротышка:

– Билл, угомонись. Это всего лишь адвокат.

Кеннеди опять никак не отреагировал. Я воспользовался моментом, чтобы получше рассмотреть агента Кеннеди. «Глок» он держал классическим двуручным хватом: правая рука обхватывает рукоятку, левая чашечкой под ней, чтобы стабилизировать прицел. Кожица вокруг большого пальца на левой руке вся в заусенцах и воспаленная – видать, привык обкусывать или другим пальцем подковыривать. Вообще-то довольно типичный признак нервного и опасливого человека. ФБР прятало Малютку-Бенни в каком-то секретном изоляторе, чтобы сохранить ему жизнь, и Кеннеди явно опасался потерять столь бесценного свидетеля. М-да, у него действительно были все основания нервничать…

В такие моменты я обычно спокоен. Мне не раз доводилось бывать во всяких гнилых переделках, но никогда еще на чашу весов не бросали жизнь моей дочери. Эта-то мысль и пробудила во мне ярость. Примерно как тогда в лимузине. Мне просто нужна была эта ярость. Она-то и прочистила мне мозги. Я вспомнил, как тогда внизу Арнольд Новоселич шептался с Мириам, и сразу увидел выход.

– Хочу услышать, каковы резонные основания для ареста, – сказал я.

Кеннеди не ответил. Но и угрожать по новой не стал. Просто стоял, где стоял. Я тут же осознал, что если б у Кеннеди действительно были какие-то веские основания для ареста, я бы уже две минуты как валялся носом в пол, прижатый сверху его коленкой. Кеннеди явно испытывал неуверенность по поводу всей ситуации в целом. Я надавил посильней.

– Так каковы же резонные основания, агент Кеннеди? Я имею право знать резонные основания любых действий государственных органов, направленных на ограничение моих конституционных прав. Так в чем же они?

Пистолет в двуручном захвате нерешительно качнулся вправо-влево.

– У нас есть информация от одного источника, что во время судебного заседания вы обсуждали с другим человеком взрывчатые вещества, – ответил Кеннеди наконец.

– По-моему, тут какое-то недоразумение. Все можно прекрасно прояснить сразу после окончания процесса. Не хочу ставить его под угрозу.

Я ненадолго примолк – пусть усвоит. Мне надо было, чтоб он начал думать, сомневаться.

– Агент Кеннеди, тот разговор, который я якобы вел в суде насчет взрывчатки, – он, случайно, был не с мистером Волчеком?

– Полагаю, что да, – ответил Кеннеди.

Я медленно выдохнул – перед тем, как сделать решающий ход, нужно максимально взять себя в руки.

– И кого же Мириам Салливан наняла шпионить за присяжными? Не Арни ли Новоселича, часом? – спросил я.

Кеннеди явно был изумлен, но изо всех сил старался этого не выдать.

– Потом это обсудим. Встать, Флинн.

Ну вот, уже и «мистера» отбросил – похоже, я попал в точку. Задел нервный центр. Кеннеди стал переминаться с ноги на ногу, проявляя четкие признаки беспокойства – небось лихорадочно размышляет теперь, не отколол ли только что самый фееричный в своей жизни косяк. Я откинулся на стуле и залепил ему уже по полной:

– Агент Кеннеди, если вы меня арестуете, я выставлю федеральному правительству иск на десять миллионов долларов. И я выиграю. Выкину к чертям с работы и вас, и вашего директора. Но главный смак всего этого будет для меня в другом – в прерывании судебного процесса по обстоятельствам, не зависящим от стороны защиты. Если вы меня арестуете, суд будет гарантированно прерван. Обвинению придется запросить отсрочку, пока мой клиент будет искать нового защитника, но какие тут нах отсрочки? Судья Пайк в жизни не станет откладывать рассмотрение громкого гангстерского дела с теми же присяжными чуть ли не на год – а примерно столько и уйдет, пока новый адвокат Волчека наберет обороты. Это совершенно исключено. Процесс объявят прерванным, а через годик, когда новый адвокат Волчека успеет подготовиться, приведут к присяге новый состав жюри.

Внезапно Кеннеди будто застыл. Все нервозные подергивания прекратились. Похоже, удар достиг цели.

– Прокуратуре в этом городе здорово урезали бюджет. Как это будет выглядеть, если вдруг всплывет, что окружной прокурор выплачивает огромные суммы какому-то мелкому жулику Арнольду? Агент Кеннеди, ваш консультант по отбору присяжных нелегально шпионит за жюри. Ладно, не возьмусь сказать, в курсе ли была Мириам, как именно он действует, когда нанимала его, но теперь-то она точно знает, что Арнольд умеет читать по губам, – он сам в этом признался. Наверняка вам тоже поведал, что и по моим губам читал. Могу вас заверить, что ни про какую бомбу я не упоминал. Он же не сказал, что своими ушами это слышал, так ведь? А если он читал по губам мои беседы, то с равным успехом читал по губам и присяжных. А это уже оскорбление суда. Оказание воздействия на присяжных. От пяти до десяти, реальный срок. Этот человек шпионил за мной, когда я беседовал с подзащитным. Все, что я говорю мистеру Волчеку в суде, имеет прямое отношение к его уголовному делу. Вряд ли вы убедите судью в обратном. Все, что мы ним обсуждаем, – строго конфиденциально и охраняется привилегией адвокатской тайны в отношении клиента, так что попытка нарушить эту привилегию без судебного ордера, право одобрения которого есть только у Верховного суда, абсолютно незаконна.

Подавшись вперед, я словно гвозди вбивал:

– Так что позвольте мне назвать все своими именами. Вы полагаетесь на свидетельства беспринципного человека, вовлеченного в незаконную деятельность на территории судебного учреждения и нарушающего мою привилегию адвокатской тайны. Человека, который готов загрузить вас любой херней, чтобы показать вам, какой он молодец, – может, его и в федеральные консультанты после такого возьмут? Арестуете меня – покажете себя полным ослом. Что ж, буду не прочь отобрать у вас должность, а у государства – денежки. Так что валяйте, вперед – арестовывайте на здоровье. Выигрывайте за меня дело и делайте меня богатеем.