Коварный обольститель - Джорджетт Хейер

– Я схожу на конюшню и взгляну на него, мисс, – сказал Кигли, в котором проснулся профессиональный интерес. – Ссадина, говорите? На том месте надо сделать примочку, прежде чем накладывать мазь.

– О, я каждый час прикладываю ему примочку и на коленное сухожилие Тру тоже! Я буду вам чрезвычайно признательна, Кигли, если вы взглянете на рану, а потом скажете мне, не должна ли я сделать ему и припарку из отрубей нынче вечером.

– Помоги мисс Марлоу, Джон, но сначала запряги серых в яблоках! – вмешался в разговор Сильвестр. – Кроме того, позаботься о том, чтобы в наших комнатах развели огонь, закажи ужин и отдельную гостиную – нет, пожалуй, в таком маленьком доме ее не окажется: лучше скажи хозяйке, что я снимаю вот эту комнату, – не тревожь мистера Орде и держи наготове все ингредиенты для пунша к моему возвращению. Да, и не позволяй мисс Марлоу надолго задержать тебя в холодной конюшне!

Выпустив эту парфянскую стрелу[36], он удалился. Кигли последовал за ним, не переставая увещевать его до тех пор, пока Сильвестр не сел в коляску.

– Черт тебя побери, Джон, нет! – сказал герцог. – Ты останешься здесь и начнешь лечить свою простуду. Почему ты мне сразу не сказал, что тебе нездоровится, глупец ты этакий? Я бы взял с собой Свейла, а ты поехал бы следом за нами в карете.

В тоне голоса его светлости прозвучало раскаяние, Кигли наверняка удивился бы этому. Но сейчас грум был настолько возмущен предложением уступить свой пост Свейлу, что даже не заметил необычайной заботливости Сильвестра. К тому времени как он обрел дар речи, дабы отвергнуть сие нечестивое предложение, воспользовавшись для этого отнюдь не парламентскими выражениями, Сильвестр уже сел в коляску и щелкнул вожжами, трогая лошадей с места. Восседавший рядом с ним Уилл Скелинг, неуклюжий подросток, лучившийся идиотским дружелюбием, заулыбался во весь рот и откинулся на спинку сиденья с видом человека, который готовится получить самое большое удовольствие в своей жизни.

Было почти восемь вечера, когда Сильвестр наконец вернулся в «Синий вепрь». Феба уже добрый час воображала, что его постигла участь Тома, и отчаянно жалела о том, что вынудила его светлость отправиться в столь опасное путешествие. Но, появившись, герцог застал ее врасплох, поскольку глубокий снег заглушил топот лошадиных копыт, а он вдобавок заехал на коляске прямо во двор, к самому заднему крыльцу. Услыхав быстрые шаги в коридоре, Феба успела лишь поднять голову, как он уже показался на пороге буфетной. Сильвестр не стал задерживаться, чтобы сбросить с плеч пальто для верховой езды, промокшее едва ли не насквозь, в многочисленных пелеринах которого застряли снежинки. Девушка, испуганно вздрогнув, воскликнула:

– О, вы вернулись живым и здоровым! А я не находила себе места от страха, что с вами мог произойти несчастный случай! Вы привезли с собой врача, сэр?

– О да, он здесь – или будет через несколько минут. Я обогнал его. В вашей спальне есть камин, мисс Марлоу?

– Да, но…

– В таком случае, могу я предложить, чтобы вы удалились в нее и оставались там до тех пор, пока доктор не уедет? Я не упоминал о вашем присутствии, потому что ваша трогательная история о брате и сестре, хоть и годится для хозяйки, вполне возможно, не пройдет в случае доктора, который, проживая в Хангерфорде, знает кого-то из вас в лицо. Вы должны согласиться со мной, что чем меньше людей узнает о вашей эскападе, тем лучше.

– Не думаю, будто он знает кого-либо из нас, – с неподобающим, по мнению герцога, sangfroid[37] ответила она. – Однако вы, пожалуй, правы, сэр. Вот только, если мне нельзя показываться доктору на глаза, не могли бы вы сами отвести его к Тому и выслушать все, что он сочтет нужным посоветовать?

– Я уже отдал Кигли нужные распоряжения. В подобных вещах он разбирается куда лучше меня. Более того, я хочу снять с себя эту промокшую одежду. Вы ужинали?

– В общем, нет, – призналась Феба. – Хотя после вашего ухода я съела бутерброд с маслом.

– Боже милостивый! Почему же вы не заказали ужин, если проголодались? – нетерпеливо бросил он.

– Потому что вы заказали его к своему возвращению. Понимаете, у миссис Скелинг есть только одна дочь, которая помогает ей по хозяйству, поэтому приготовить два ужина одновременно она не в состоянии. Собственно, она пребывает в нешуточном волнении с того самого момента, как узнала, кто вы такой, поскольку, вполне естественно, раньше ей не доводилось развлекать герцогов.

– Надеюсь, это не означает, что ужин окажется несъедобным.

– О нет, совсем напротив! Она намерена угостить вас по-королевски! – заверила Сильвестра Феба.

Он, улыбнувшись, сказал:

– Что ж, счастлив услышать это: я мог бы съесть целого быка! Оставайтесь здесь до тех пор, пока не услышите, как Кигли поведет доктора наверх, а потом укройтесь в своей комнате. Полагаю, из чистой вежливости мне придется угостить его бокалом пунша, прежде чем он вновь отправится к себе в Хангерфорд, но я постараюсь поскорее отделаться от него. – Кивнув девушке на прощание, герцог вышел, оставив ее терзаться двумя совершенно противоположными чувствами: негодованием на его холодную властность и облегчением оттого, что нашелся человек, снявший с ее плеч тяжкий груз ответственности.

Хирург наконец покинул Тома, и Феба, набравшись смелости, вышла из своей спальни и тихонько постучала в дверь его комнаты. Том крикнул: «Войдите!» Переступив порог, она обнаружила его сидящим на постели. После долгого сна юноша выглядел отдохнувшим, но не находил себе места из-за беспокойства о том затруднительном положении, в котором оказался, собственной беспомощности и беде, приключившейся с отцовскими лошадьми. Впрочем, в отношении лошадей она смогла его успокоить; что до нее самой, то Феба заявила: поскольку они едва ли могли рассчитывать добраться до Ридинга, здесь, в «Синем вепре», она чувствует себя ничуть не хуже, чем в гостинице Ньюбери.

– Да, но герцог! – возразил Том. – Должен признаться, в такое неловкое положение я еще никогда не попадал! Хотя дьявольски признателен ему. Тем не менее…

– Да ладно тебе! – произнесла Феба. – Что он нам может сделать? А вот его грум – мастер на все руки! Он поставил примочку на ногу Трасти и сказал, что если мы не дадим ране огрубеть, смазывая ее спермацетовой мазью, пока она не затянется, а потом забинтуем ее пластырем Джеймса, то от нее и следа не останется.

– Господи, сделай так, чтобы он оказался прав! – с чувством воскликнул Том.

– О, я в этом уверена! – Но тут Феба вспомнила, что лошади не являются единственной пострадавшей стороной, и добросовестно справилась о сломанной малой берцовой кости Тома.

Он ухмыльнулся, показывая, что оценил ее заботу, но ответил: хирург не стал вмешиваться в дело рук Кигли, а ограничился тем, что нанес бальзам на воспаленную часть да заменил щепу на более удобный лубок.