Путеводная звезда - Коллектив авторов

гладила округлый живот. Сур ждала заветного дня. Но Дом находился на той стороне, что смотрит в Бездну. Река принесла Сур в слишком ранний срок. Но принеси она ее чуть позже, то не для кого было бы петь колыбельные под ритмичное поглаживание.

Лесте выбросило последней. Она лежала на берегу, воздух терзал грудь, Солнце выжигало и без того выцветшие волосы. Лесте отплевывалась искрами песчинок, выкрикивала имена тех, кого силилась вспомнить. Вползала в Реку, барахталась против течения, грозила Солнцу кулаками. Вода прибивала ее обратно, стукала головой о берег, выгоняла из потока. Лесте царапала каменистый склон ногтями, с ужасом взирала на синяки у сгибов локтей, рвала на запястьях и щиколотках бумажные браслеты. На них тоже значилось имя. Его она забыла. Бормотала без остановки, сидя под Деревом, наполовину в тени густой кроны, наполовину под корявыми силуэтами голых веток, повторяющиеся слоги: ма-ма, па-па. Пыталась поймать в них связь. Косилась на дом и три озабоченных лица в окнах. Старуха, женщина, девушка. Они дождались.

– Не пойду, отпустите! ― упиралась Лесте, когда троица тащила ее в Дом.

– Что ты, девочка, не дай Солнце, Река поднимется, ― причитала старуха, ― их много станет, запутаешься, не выберешься из-под душ, унесет Река в Бездну.

– Пойдем, милая, ― гладила по голове женщина, ― мы тебя ждали. Нам нужна была Лесте. Север, Запад и Юг, Восток ждут. Без тебя никак.

– Да не ори ты, ― сводила брови молодая, ― испугаешь ребеночка. Он и так все сидит и сидит, не решается на свет выйти. Маленький, ― одной рукой она придерживала живот, другой правую ногу девочки, ― смотри, Речка тебе сестренку принесла.

Порог Дома отсек боль. А вместе с болью и образы, которые она видела на Солнце. У них остались значения: ма-ма, па-па ― повторение слогов. В Доме эти звуки хранились лишь в ее голове. Вслух она боялась произносить. Скажет ― потеряет. Девочку, хранившую секрет, нарекли Лесте. И кляли за буйный нрав и свободолюбие. Лесте отдали Восток. Солнце не слепило ее. Поэтому она больше других проводила снаружи. Искала образы, шептала свои слоги.

– Мама, ― сложил первое слово мальчик, когда Лесте отцепила его и перевернула. Душа девочки перевернулась следом. По лицу найденыша расползались золотинки. Песок блестел в волосах, густо прилип к губам.

– Ох, Бездна, сказала же мне Норте, пни…

Не пнула. Вытащила из воды, отряхнула с лица песок. Мальчик выплевывал золотую воду, кашлял, не мог остановиться. Зрачки метались под дрожащими веками. Лесте села рядом. Поправила короткую, постоянно распахивающуюся рубашку в мелкий синенький цветочек. Лесте опротивело это одеяние, но в Доме носили то, в чем принесла их Река. Спина чесалась от веревочек, завязанных тугими узлами, они держали плохо, зато натирали отлично.

На выброшенном Рекой из одежды были только зеленые шорты. Плавки. Кое-что оставалось в памяти.

– Мама, ― звал мальчик, вода все вытекла изо рта. Знакомые слоги мучали Лесте. Она кусала губы, ковырялась в песке.

– Кажется, ты и впрямь утонул. До того, как сошел в нашу Реку, ― она пыталась сохранять равнодушный вид. ― Оступился? Заигрался? Толкнули? Ну, отвечай! ― ткнула пальцем в бледный бок.

Мальчик захлебнулся очередным всплеском воды. Фонтан, бьющий из него, не заканчивался. Глаза распахнулись, он сел. Точнее подскочил, подпрыгнул на месте, неловко плюхнулся обратно.

– Мама, ― больше выдавить у него не получалось. Лесте боролась с желанием ударить его, слово раз за разом причиняло страдание, разрывало голову вспышками.

– Ты почему помнишь? ― Глаза мальчишки уже поменяли цвет. В светлом меде взгляда плавали песчинки Реки. «Пока еще не мутный, пока еще помнит…» ― подумала она, поежившись. Мальчик смотрел мимо, на Солнце, щурился, тянул руки к яркому свету.

Течение забурлило, вокруг скользили тени людей, чье солнце закатилось. Их ждала Бездна. Лесте пыталась сделать это раньше. Спасти зацепившихся. Пойти против движения Реки. Оестер и Сур вытаскивали ее, едва живую, Норте голосила на весь Дом. Махала скрюченным пальцем перед носом.

У всех, до мальчишки, глаза были тусклыми. Солнце не горело в них.

– Кто может вернуться, не попадает в Реку. Они зависают в родном мире, там, где солнце всходит и заходит, а реки белые и голубые, но ни одной золотой. Не пытайся им помочь, Река подхватит и унесет тебя. Бездне безразлично, кого пожрать. Она просто выплюнет лишнюю душу, отведав твоей. А мы не сможем пройти цикл. Я не сумею уйти, Сур не станет Оестер, Оестер не сможет занять мое место, место Норте. Дом не обновится. Нам придется ждать другую Лесте. Опять ждать. Знаешь ли ты, что здесь на краю времени ожидание хуже всего. Вон Сур, все ждет, когда родится ребенок, ― на этом месте Норте запиналась, ― а он…

Тут Сур принималась выводить свои колыбельные, не желая слышать правды. Всякий раз происходило одно и то же. Оестер грозилась запереть Лесте, Норте скрипела остатками зубов, Сур твердила: «Пусть плывут, пусть плывут!»

Единственный, кто поддерживал Лесте, ― Дом. Он замирал, переставал кряхтеть, распрямлял усталые стены, распахивал окна и дверь. И Лесте спускалась, делая вид, что неохота. Возмущаясь своим статусом самой молодой, летела к новому зацепившемуся о корни Дерева. Возможно, Дерево тоже хотело помочь? Вот и растило свои корни в Реку?

Мальчик был чуть младше Лесте. И он помнил те же слова. По крайней мере одно. Река пенилась, песчинки бесновались, неслись, сталкивались, гремели. Выкидывали дуги почти до ветвей Дерева. Мальчик бледнел, терял краски, Река вымывала его. Бездна оглушительно грохотала водопадом. Боялась упустить свое. Дом раскачивался, голые ветки дерева тряслись, красные листья покрылись бурыми пятнами, срывались и улетали. Плоды сморщивались, гнили, тяжело падали в Реку. Зеленые листы скручивались, желтели. Ветер тряс Дерево, обдирал крону. Лесте тянула мальчишку. Он окаменел, погружался в Реку. Ветер набирал силу, отталкивал Лесте, тянул за волосы, трепал тонкую больничную рубашку.

Больница… да, там ее одели в эту дурацкую сорочку. На предплечье снова проступил синяк. Игла капельницы истончила вены. Солнце сияло ярко и горячо. Лампа в операционной. Дом позади выл, как мама с папой, когда им сообщили…

– Мама, ― прошептала Лесте, слоги соединились, ― папа… Мальчик закричал, тонко, горько. Очнулся, заработал руками и ногами.

– Там? ― Он медленно поднял руку, двигался с трудом, вода не пускала. Указал на Солнце.

– Да. Ты видишь? ― Лесте перекрикивала бурление Реки. ― Вижу…

И она видела. Пляж, людей, столпившихся над бездыханным мальчиком. Женщину и мужчину, вцепившихся в него. Смотрящих сквозь него. Сквозь Солнце. На Реку золотого песка. На двоих детей, плывущих против течения.

– Слушай