Дар древних - Александра Потапова

улицы в центре города? Паника, потихоньку отпускающая меня, закипела и поднялась пышной пеной, чтобы захлестнуть меня с головой. Я видела как сквозь туман и не могла понять кто передо мной и что ему нужно. Только когда подошедший мужчина подошел ко мне вплотную и хорошенько встряхнул, я узнала его лицо. Передо мной стоял Виктор Павлович Звягинцев. Не соображая, что делаю, я уткнулась в его плечо и разрыдалась. Он гладил меня по волосам и что-то говорил – говорил. Слов я не понимала, но тон был успокаивающим.

– Анна, пойдемте со мной. Я напою вас кофе, и вы попробуете успокоиться, – расслышала я наконец.

Он легонько потянул меня в сторону, и я покорно пошла. Я чувствовала уверенность, исходящую от этого человека. Он держал меня за руку. Я не могла копаться в его прошлом или заглядывать в будущее. Не сейчас. Сейчас я чувствовала только его желание защитить меня от всего мира. Мы зашли в кафе, кажется в то самое, из которого я вышла десять минут назад. Я уже хотела сказать, что тут нет мест, как официантка, улыбаясь, пригласила нас подняться на второй этаж. Я даже не знала о том, что тут два этажа. Как оказалось, там находились небольшие изолированные кабинки, в которых можно было спокойно поесть в одиночестве. Пригласив нас в одну из этих кабинок, и приняв заказ, официантка быстро вышла, пообещав вернуться через двадцать минут.

Виктор Павлович выжидательно смотрел на меня, но поняв, что говорить я не собираюсь, решил начать первым.

– Анна Михайловна, что случилось?

Я, после некоторых раздумий, отрицательно помотала головой.

– Анна, вы же понимаете, что я смогу вам помочь, только если буду знать в чем причина? – Виктор смотрел мне в глаза. Взгляд его был такой искренний. Я видела его желание и решимость помочь мне во что бы то ни стало.

– Вы не сможете мне помочь. К сожалению, это даже вам не под силу, – сморгнула я подступившие слезы.

– Ань, да что с тобой произошло? Пожалуйста, доверься мне! Расскажи, что вообще с тобой происходит? Что с тобой не так? Ты меня пугаешь! Ну хочешь, считай, что это плата, за спасение моей жены. Ты мне все рассказываешь, а я помогаю тебе всем, чем только могу. Возможностей у меня очень много. Много связей, денег, рычагов давления. Если нужно кого-то убить, – тут он сделал паузу и улыбнулся. – То я, конечно, пас, но в остальном, уверен, что справлюсь.

Где-то, в глубине души, я понимала, что он мне вряд ли поможет. Впрочем, как и никто другой. Понимала, что делаю большую глупость рассказывая ему все, что кипело у меня внутри. Но небольшой шанс, что он сможет мне хотя бы дать дельный совет, у меня был. Он точно человек опытный, умный, со связями и деньгами, что немаловажно. Чем черт не шутит. Может, все-таки, шанс есть? Я не стала ему говорить кто я такая и почему чувствую все это, не хотела его пугать. Хотя все равно напугала. Я рассказала про мои видения и ощущения. Про полковника и про то, что именно он виноват в смерти этой девушки. Что для него это не просто смерть, это наслаждение. Что это, скорее всего не первая жертва и уж точно не последняя. Я не могла рассказать ему, что я видела сущность, окружающую его, но ощущения передать могла. Я видела сомнения в его глазах и отчаявшись, решила доказать ему, что я не сумасшедшая и не выдумываю, единственным доступным мне способом. Я взяла его за руку и начала рассказывать то, что видела у него внутри. Я видела сомнения. Как и у любого нормального человека здравый смысл сопротивлялся тому, во что не в силах поверить. Да и практически все знаковые события, произошедшие с ним, так или иначе я могла бы узнать, он ведь не рядовой сантехник, а замминистра. Все, что еще не произошло, проверить невозможно. Как доказать ему, что я говорю реальные вещи с наименьшими потерями?

Пришла официантка. Быстро и молча расставила тарелки, разложила приборы и тут же вышла. Я решилась попробовать то, чего еще не делала, но почему-то была уверена, что справлюсь.

– Можешь вспомнить что-то, чего еще не знают о тебе журналисты. Постарайся вспомнить какое-то событие из детства, например, как можно подробнее. Я хочу, чтобы ты поверил мне, – я тоже перешла на Ты, и совершенно не чувствовала дискомфорта. Как будто мы так общались уже тысячу лет. Виктор усмехнулся и сказал, что готов.

– Лето. Яркое солнце обжигает кожу, – говорила я закрыв глаза.

Его образы были такими яркими, и четкими, что мне казалось, я могу уловить пряный запах трав и влажной тины. Сам Виктор был нескладным, худеньким и слегка лопоухим мальчуганом.

– Кроме тебя там еще пять мальчишек. Всем лет по семь – восемь. Один чуть старше. Он вроде вожака. Вы ругаетесь. Он угрожает тебе, и вся толпа начинает к тебе идти. Ты отступаешь к озеру. Сбрасываешь обувь и забегаешь в воду. Они с криками бегут за тобой. В тебя летит песок. Ты начинаешь плыть. Тут не глубоко, но ты уходишь под воду. Во рту вкус речной воды и травы. Паника! Страх за свою жизнь, но твердое решение не возвращаться на берег. Ты нахлебался воды и начинаешь тонуть.

Виктор сжал мою руку, и я замолчала, подняв на него глаза.

– Меня спас один из тех пацанов, – после небольшой паузы сказал он. – Я тогда еще не умел плавать. Мы потом с ним полжизни дружили. Но как? Как ты это делаешь? Как это возможно?

– Сейчас важно не то, как я это делаю, важно веришь ли ты мне теперь?

– На все сто! Я не понимаю как, но спорить с очевидным было бы глупо. То, что ты мне рассказала про этого полковника… – вернулся он к интересующей меня теме.

– Да, я про то и говорила, – грустно взглянула я на Виктора. – Тут нечем помогать. Ничего доказать невозможно. Никаких улик, доказывающих, что это он, я уверена, нет и быть не может.

– Улик нет. В этом я тоже не сомневаюсь, но можно же что-то придумать. Надо под него копнуть. Может он берет взятки, и мы сможем его подставить. Устроим показательную порку, у нас такое любят, – Виктор действительно предлагал рабочие варианты. – Он сядет. Очень надолго. Пусть и по другой статье, но мы его хотя бы сможем изолировать. А значит не будет новых жертв. Это лучше, чем ничего.

– Да, в этом есть