Призрак Безымянного переулка - Татьяна Степанова

А потом он глянул на труп. Мельников лежал на спине – восковое лицо, глаза открыты. И в этот момент лунный свет отразился в его мертвых остекленевших глазах.

Лужков сам закрыл «молнию» на черном пластиковом мешке. А сейчас вон два помощника патологоанатома возятся с ней, открывая, чтобы подготовить труп Мельникова для судебно-медицинской экспертизы.

– Коллега, сюда зайти не хотите? – Патологоанатом ехидничал через громкую связь. – Милости просим.

– Я лучше отсюда. Вы же говорить станете, что делаете, под запись. – Лужков сунул руки в карманы мокрой куртки.

И в этот момент узрел летящую по коридору лаборатории Катю. Делопутка из области явилась! Откуда, интересно, прознала? Кто информацию слил?

– Доброе утро, лейтенант, – светло поздоровалась Катя. – Что же это такое творится на вашем участке?

– Мертвец, – буркнул Лужков. Он очень хотел, чтобы эта длинноногая делопутка провалилась сейчас ко всем чертям. Ее только не хватало!

– Я от эксперта новости узнала. Что все же произошло, а? Мне что-то все это совсем не нравится. Как-то уж слишком много всего в такой короткий срок. А это всегда внушает подозрения, правда?

Лужков хотел бы, конечно, ее вежливо послать. Но вот удивительно – она мыслила теми же самыми фразами и категориями, что и ему на ум приходили. Еле ворочая языком, он кое-как, нехотя рассказал Кате о ночном вызове в Андроньевский проезд.

Она молча, с великим вниманием и любопытством, слушала, не перебивая. И это тоже Лужкову понравилось. Не треплется делопутка, как репортерское трепло. И все же он ни на минуту не забывал, что, во-первых, Катя из областного Главка, а, во-вторых, что она сотрудник Пресс-центра.

– Так это Александр Мельников там? – Она кивнула на прозекторскую. – Вы его опознали?

Лужков кивнул. Помощники патологоанатома уже успели раздеть погибшего и обыскать, и документы его на имя Александра Мельникова – водительское удостоверение и магнитная карта-пропуск – уже были оформлены как вещдоки.

Катя села на стул. Она вспоминала минувший день и ночь. Александр Мельников… Вот он днем пробирается сквозь толпу зевак в Безымянном и разговаривает со своей секретаршей, что-то там ей приказывает. А вот он уже ночью выскочил из офисного здания в одной рубашке, без пиджака, на холод. И разговаривает с укушенной Алисой Астаховой. Катя пыталась припомнить выражение его лица. И потом тоже… Странное выражение, когда он словно глаз не смел поднять, глядел все время вниз, себе на ноги.

– Я начинаю вскрытие. Итак, время… дата. – Патологоанатом за стеклом начал стандартную процедуру, примериваясь и двигаясь вдоль стола, на котором лежал труп, как краб, бочком.

Катя не смотрела туда за стекло. Сидела на банкетке, слушала громкую связь. А вот лейтенант Лужков глядел внимательно.

– Вас как зовут, лейтенант? – спросила Катя.

– Дмитрий.

– А меня Екатерина. Чего он там с ним делает?

– Пилит.

Катя прикусила язык. Нет, лучше молчать. Процесс вскрытия отслеживать не надо, иначе стошнит. Нужен лишь результат. Выводы.

Прошел час.

Патологоанатом монотонно комментировал ход экспертизы. Лужков все стоял столбом. Затем полез в карман, достал пузырек и вытряхнул на ладонь две таблетки. Проглотил.

– От чего лечитесь, Дима? – спросила Катя тускло (эксперт в этот миг описывал состояние внутренних органов трупа).

– От несовершенства окружающего мира.

– А, вот даже как. Антидепрессант?

– Энергетик.

Прошло еще сорок минут.

– Итак, первые выводы, – жизнерадостно объявил патологоанатом. – Травмы, нанесенные колесами трамвая в области грудной клетки и левого предплечья с рассечением кожных покровов и переломами костей, без всяких сомнений, имеют уже посмертный характер.

Катя при этих словах поднялась и встала рядом с Лужковым.

– Судя по состоянию внутренних органов, сердца и селезенки, а также кожных покровов в области спины и ягодиц, можно предположить, что потерпевший был уже мертв не менее получаса – сорока минут, когда на него наехал трамвай. Вывод: не авария стала причиной смерти.

– А что? – хрипло спросил Лужков, упорно таращась на то, во что после работы эксперта превратилось тело в прозекторской.

– Причина смерти – однозначно – это черепно-мозговая травма в затылочной и лево-височной области с переломом костей черепа и повреждением мозговой оболочки. Потерпевшему нанесли несколько ударов по голове тяжелым предметом.

– А если он сам поскользнулся на мокрой мостовой и ударился головой о бордюр? – Лужков достал из кармана блокнот.

– Была бы одна рана в месте удара о камень, – парировал патологоанатом. – А налицо несколько ран – в области затылка и левого виска. Если только он сам бился головой об асфальт… Вы, коллега, можете представить себе такую картину?

Лужков молчал. Катя тоже не вмешивалась, слушала.

– Именно эти повреждения привели к смерти потерпевшего. Однако на теле помимо этих повреждений, и ран, и переломов, нанесенных колесами трамвая, есть еще кое-что.

– Что там еще? – спросил Лужков с заминкой. – Укусы? Там у него укусы, да?

Катя вся обратилась в слух.

– Нет. Почему вы об укусах говорите? – Эксперт удивился, а затем покачал головой: – А, вот вы о чем подумали, коллега.

Катя поняла: он же тоже находился в ту ночь в Безымянном, этот старший группы экспертов, и, хотя он не выходил в переулок, а продолжал работать в склепе, в цехе, его подчиненные-эксперты, перевязывавшие Алису Астахову, наверняка рассказали о нападении психически больной.

– Тут иное: тупая травма половых органов потерпевшего. – Эксперт указал на тело. – Множественные гематомы в области мошонки и паха. Ему и сюда нанесли несколько ударов.

– А трамвай не мог его там помять? – Лужков делал пометки в блокноте.

– Это механическая, но не автотранспортная травма, – ответил эксперт. – Я отправлю на анализ кровь, желудок и образцы тканей. Поглядим, нет ли в крови следов алкоголя или наркотических средств. Заключение экспертизы направлю следователю.

– Сделайте, пожалуйста, копию и для меня, – попросил Лужков.

Патологоанатом вернулся к работе, начиная забор образцов для анализов, а Катя вслед за Лужковым покинула лабораторию.

Они вышли во двор, отгороженный от улицы изящной кованой решеткой в стиле барокко – лаборатория располагалась в особняке восемнадцатого века.

– Слишком уж много событий для одного переулка, – повторила Катя, роясь в сумочке. – Дима, ваше мнение?

– Следователь спустит в розыск и мне поручения по первоначальным оперативно-розыскным мероприятиям, а сам уцепится за пункт в экспертизе насчет того, что «потерпевший, возможно, сам бился головой об асфальт». – Лужков хмыкнул. – А то я их не знаю.