Книга чая. Магия, пропитанная ядом - Джуди И. Линн

Он не двигается.

– Не будешь пить? – резко спрашивает принцесса. Смертельный вопрос.

– Я не буду пить перед вами, ваше Высочество, – Кан слегка наклоняет голову, сохраняя при этом спокойный тон.

Меня впечатляет его сдержанность, то, как он не позволяет вырваться ни единой эмоции наружу, особенно учитывая, как отчетливо я чувствую его смятение.

Жидкость в чашке сверкает перед ним. Это не магия, а совершенно другой вид оружия.

– Ты говоришь о преданности моему отцу, – девушка улыбается, но это больше похоже на оскал. – Думаешь, я дам тебе яд?

– Прежде чем я выпью, попрошу тебя услышать мою просьбу, – Кан склоняет голову. – И тогда моя жизнь будет в твоих руках.

– Как ты смеешь… – Руйи возмущенно шагает вперед, но принцесса от нее отмахивается.

– Ты используешь такие слова, как «долг» и «преданность», – принцесса бросается словами, словно оружием, которое обязано его ранить, – и все же ты забываешь, откуда ты родом.

– Я знаю свое место, – уступает Кан. – Я только лишь хочу поговорить со своим дядей.

– Все, что ты хочешь сказать моему отцу, ты можешь сказать мне, двоюродный брат, – последние слова намеренно произнесены словно неприятное воспоминание о происхождении его семьи.

– Я лишь хочу попросить его пересмотреть наше изгнание, – продолжает Кан, ничуть не испугавшись ее предупреждения. – И убедить его в нашей преданности. Сейчас опасные времена. Со всеми беспорядками на границах, бандитами, угрозами северного клана… он может положиться на нас, потому что мы семья…

– Семья… – Принцесса проводит пальцем по краю чашки. – Моя семья отказывается пить то, что налито моей рукой.

Одним быстрым движением Кан подносит чашку к губам и осушает ее, затем отдает честь принцессе. Он с сильным стуком ставит чашку на поднос, выдавая тем самым свое нетерпение.

– Этого достаточно? – спрашивает юноша. – Теперь ты позволишь мне с ним поговорить?

Принцесса перепрыгивает через стол, сверкая сталью в руке. Острие кинжала упирается в горло Кана, но он не вздрагивает. Кан сидит, сложа руки на столе. Он ожидает.

– Напомню тебе, что тебя изгнали и велели никогда не возвращаться в Цзя даже под угрозой смерти. – Острие ножа скользит вниз, к его сердцу, к красной печати, которая заклеймила его как предателя.

– Это вопрос жизни и смерти, принцесса, – отвечает Кан, сидя при этом неподвижно.

– Чьей жизни, – спрашивает принцесса, – и чьей смерти?

Кан отдергивает свою руку от моей, и видение растворяется в пустоте. Магия освобождает нас из своей хватки, ослабляя связь между нашими разумами. Я не просто слушала их разговор, – я чувствовала каждое движение, словно находилась внутри его тела.

Кан не хочет причинять ей вреда. Это его жизнь находится в опасности.

Нас снова окутывает полумрак двора, мы сидим по обе стороны каменного стола. Я замечаю страдание на его лице, и я все еще чувствую притяжение его отчаяния и потребность выполнить задачу, которую он поставил перед собой. Кан сражается за свой народ – за народ своей матери, женщины, которая приняла его за родного.

– Теперь ты мне веришь?

Я лишь киваю, не доверяя своему голосу.

– Лучжоу – не то место, куда шеннон-ту горят желанием приехать, – продолжает Кан, – но, может быть, однажды ты присоединишься ко мне там и сможешь обучить нас своему искусству. Это прекрасное место, даже несмотря на его репутацию.

Его предложение меня пугает; я хорошо помню отвращение Кана, которое заставило его отстраниться, когда он узнал в Доме Азалии, на что я способна.

– Это не… – Кан моргает. – Это не по той причине, по которой ты думаешь…

Юноша не заканчивает предложение, потому что лишь от одного его воспоминания нас возвращает назад. Призрачные звуки флейты парят в воздухе. Остатки «Золотого ключа», мерцая, вновь возрождают нашу связь, пока мы оба не задыхаемся от этой силы.

Кан пытается отступить, вырвать это воспоминание, но уже слишком поздно.

Мы возвращаемся в сад.

Кинжал направлен в сторону его сердца. Слова Кана:

«Интересно, что скажут люди Цзя о регенте, который скрывает смерть императора. Интересно, примут ли они принцессу, восседающую на троне лжи?»

Принцесса откидывается на спинку стула. Казалось, будто ее лицо лишилось всех красок.

Император мертв. Такое откровение выбивает весь воздух из моей груди.

Туман быстро рассеивается, когда Кан сокращает расстояние между нами. Его руки хватают меня за плечи.

– Послушай, это важно, – шипит он. Я чувствую, как все его тело дрожит. – Ты что-то подсыпала в чай? Ты положила больше положенного «Золотого ключа»?

Я начинаю мотать головой:

– Нет… – и тут я останавливаюсь, потому что это ложь, и Кан все почувствует.

«Серебряная игла» может действовать в обе стороны.

– Я не знаю. Я думаю, это произошло… раньше. Возможно, какие-то остатки «Золотого ключа».

– Это опасно, – отвечает Кан. – Забудь то, что ты услышала. Я не понял, я недооценил твою силу…

Поднимается ветер, свистя вокруг нас. Мы застряли в головокружительном пространстве между воспоминаниями прошлого и настоящим.

– Они убьют тебя. – Кан так близко. Я разглядываю выражение его лица. Он испуган. – И я не верю в то, что шеннон-ши способы к воскрешению.

– Думаешь, это правда? – шепчу я, не желая верить, что дворец может хранить такую большую тайну.

Его руки ускользают от меня. Связь между нами дрожит, подобно струне цитры.

– Я пробыл в столице несколько недель, – говорит юноша, отворачиваясь, чтобы я могла видеть лишь часть его лица. – Я наблюдал, кто входит во дворец и кто выходит. В последних вестях говорится, что император тяжело болен, но сейчас… сейчас я уже не знаю, что замышляет Чжэнь. Ожидает того, кто примет на себя роль потенциальной угрозы? Того, кто предложит союз?

Кан ходит передо мной, теряя самообладание.

– Они убьют тебя, понимаешь? Даже глазом не моргнут.

Откуда-то издалека раздается грохот грома, хотя небо было чистым. Сила эмоций Кана вызвала ветер, волосы хлещут по лицу. Ветер поднимает и закручивает нас. Мой желудок восстает от внезапного движения. Я должна удержать нас обоих вместе, прежде чем наши души окончательно не разлучатся и мы не сможем вернуться к нашим физическим формам.

– Кан! – кричу я, ведя борьбу с ветром, чтобы сохранить хватку на его плече. Дотянувшись, я впиваюсь пальцами в его шею. Его глаза прожигают мои. – Мое имя, ты хотел узнать мое имя, да? Нин. Чжан Нин.